унижение - но на самом деле она еще никогда не испытывала такого наслаждения. С губ ее сорвался крик, и она стала судорожно двигаться под ним. Вскоре Паскуале затих, а потом перекатился на спину.
Они оба молчали, слышно было лишь их прерывистое дыхание. Паскуале смотрел в потолок с каменным лицом, тело его было напряжено как для борьбы. Он, казалось, не замечал даже, что она вообще в комнате, не то, что рядом.
А когда пожар в крови утих, Зуки почувствовала себя совершенно опустошенной. Она стала его любовницей. Он не заставлял ее - она одна во всем виновата. Это она только что спровоцировала его на это ужасное совокупление без любви. На что еще они будут толкать друг друга, прежде чем все вообще закончится?
Именно в эту минуту Зуки поняла, что ей необходимо уйти из его жизни, пока он окончательно не погубил ее, не лишил самоуважения. Она глубоко вздохнула, приготовившись к достойному отступлению и понимая, что не сможет одеться, пока он лежит рядом. А если Паскуале станет настаивать на том, чтобы она осталась? Использует свое неотразимое обаяние, и силу, и сексуальность, чтобы заставить ее передумать?
Нет, молча поклялась она. Не надо ей никаких слов, тем более - унижений. Ей надо выбраться отсюда. Из его номера, из его объятий, из его жизни. Она зарылась в подушку и задышала ровно, притворяясь, что заснула.
Паскуале пару раз повернулся к ней, но не сказал ни слова, а через какое-то время, показавшееся ей вечностью, по его ровному дыханию она поняла, что он заснул.
Из боязни разбудить его она не рискнула одеваться в спальне, а, захватив свою одежду, как вор пробралась в холл. Наскоро причесав спутанные волосы, она попыталась стереть подтеки туши. Но лицо и весь вид выдавали в ней женщину, которая только что бурно провела время в постели с мужчиной. Так что ей пришлось собрать всю свою гордость, чтобы с достоинством встретить многозначительный и насмешливый взгляд портье.
- Могу я чем-нибудь помочь, мисс?
- Да, - с достоинством ответила она. - Мне нужны конверт и бумага, пожалуйста. И ручка.
Записка была короткой и деловой:
Вложив записку в конверт, она заклеила его и передала портье.
- Будьте добры, позаботьтесь, чтобы синьор Калиандро это получил.
- Да, мисс.
Выходя из отеля, она вдруг подумала о том, что сегодня в первый раз Паскуале забыл предохраниться.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Старинный звонок у входной двери мелодично, но настойчиво звенел, тем не менее, Зуки решила не открывать. Однако кто-то звонил все более настойчиво.
- Иду! - крикнула она, положив кисть и критически оглядывая большое полотно, над которым трудилась последние две недели.
Признайся, думала она. Мазня! Абсолютная мазня! Ты перевернула всю свою жизнь, чтобы осуществить давнюю безумную мечту, а оказалось, что ничего не выходит. И ты знаешь, почему. Вообще-то говорят, что разбитое сердце служит вдохновением для творчества. У нее явно не тот случай…
Звонок прозвенел в третий раз.
Ладно! Открыв дверь, она столкнулась с грозным взглядом темных блестящих глаз, и чуть было не потеряла сознание.
- П-Паскуале… - с дрожью в голосе произнесла она, сразу ослабев. Затем сделала глубокий вдох. - Я не желаю тебя видеть, - сказала она строго.
- Конечно. Ты достаточно ясно дала это понять.
- Паскуале! - воскликнула она, когда он переступил порог. - Что ты себе позволяешь?
- Вхожу. А что?
- Не смей этого делать!
- А я уже сделал.
Он увидел ее бледное, осунувшееся лицо, волосы, завязанные в хвост.
А она не могла оторвать взгляда от человека, о котором запретила себе думать. Его волосы были всклокочены, щеки и подбородок темнели от невыбритой щетины, элегантный шелковый галстук небрежно болтался на шее. Паскуале был похож на человека, одевавшегося в спешке, и ревность услужливо подсказала ей, в чем причина.
- Ты пришел угрожать мне судом за нарушение контракта… - начала она.
- Нет, Зуки, - перебил он ее. - Я здесь не поэтому.
Зуки сглотнула. Крошечный загородный домик, который она сняла, стал казаться не больше кукольного в присутствии этого высокого, темноволосого, мрачного человека.
- Как, черт возьми, ты меня нашел?
- Это было нелегко, - признался он. - Ты ведь уехала так неожиданно, не сказав никому ни слова. Я понял, что твой выбор окончателен.
- Ты правильно понял.
- Вижу.
- Просто удивительно, как тебе удалось меня найти?
- Мне, в конце концов, сказала твой агент.
- Карли? Какого черта она это сделала? Ведь я ей строго-настрого приказала…
- Я смог ее уговорить.
- Ты не имел на это права.
- Неправда, Зуки, - у меня есть все права, включая право знать, носишь ли ты под сердцем моего ребенка.
Сердце Зуки бешено забилось.
- Паскуале, я…
- Да или нет? - потребовал он.
Земля, казалось, завертелась у нее под ногами.
- Ты беременна? Мне нужно это знать.
- Нет, - спокойно ответила она, ощутив внезапно солоноватый привкус во рту. Она поняла, что не беременна, спустя неделю после того, как уехала из отеля, но это открытие не принесло ей облегчения. Напротив, она проплакала весь день, словно ее лишили чего-то бесценного.
Паскуале вздохнул с явным облегчением, и Зуки ужаснулась тому, как глубоко это ее ранило. А что бы он стал делать, если бы она была беременна? - с горечью подумала она.
- Зачем тебе это знать?
Паскуале взглянул на Зуки, прищурившись, как будто его удивил ее вопрос.
- Зачем? - с насмешкой в голосе повторил он, и Зуки почувствовала, как в ней поднимаются гнев, и печаль, и боль, которые она так долго в себе подавляла.
- Да, зачем? Или ты имеешь обыкновение преследовать своих бывших партнерш, чтобы узнать, станешь ли ты папашей?
- Как правило, - холодно смерил он ее взглядом, - они так быстро не убегают из моей постели.
- Да уж, наверняка, - выпалила она с пылающим от ревности лицом. - Не беспокойся, Паскуале, на этот раз тебе повезло…
- Повезло? - воскликнул он. Задумчивость во взгляде сменилась еле сдерживаемым гневом, а в голосе послышалось недоумение. - Мне как раз не повезло, потому что мне не удалось сделать так, чтобы ты
