Началось головокружение, я побледнела, прерывисто дыша.

В этот момент я обнаружила, что все только начинается.

На значительном расстоянии от меня происходило что-то ужасное. Слышался нарастающий рев ужасающей мощи, вырвавшийся из-под контроля. Кто-то из нас, возможно, мы оба, был причиной этого. Я потянулась за ветром, но не смогла его обуздать. Он был скользкий как стекло, несся со страшной силой в своей слепой ярости.

Над горизонтом возникло грязное пятно. Зловещая клубящаяся завеса.

Волна коричневого цвета, медленно переходящего в черный. Она нарастала, как цунами. Птицы в безумстве пытались спастись от нее, свернув к югу, но я видела, что волна накрыла и их. Я слышала истории о черных валах, приходящих из зоны пыльных бурь, но сама никогда их не видела. Они были неконтролируемыми, ужасающими и внушающими почтение творениями природы. Словно море тьмы, заслоняющее солнце, горизонтальное торнадо, смертельное в своем неистовстве. Черные валы поднимали в воздух все, что попадалось на пути – кактусы, перекати-поле, изгороди, куски колючей проволоки и изодранные останки животных.

Теперь один из них приближался ко мне.

Я вскрикнула и попыталась снова овладеть им, но он был слишком огромен, и в размерах, и по своей силе. Только джинн, вероятно, мог совладать с ним.

Думай. Бежать времени не было. Вал почти надо мной. Останься я там, где была, он бы содрал с меня живьем кожу, освежевал до смерти, так сказать. Стена из ветра внутри этой штуки имела скорость что-то около двухсот пятидесяти километров в час, может, больше.

Я сделала только то, о чем успела подумать. А именно сотворила подушку из твердого воздуха над собой, сцепила молекулы между собой и, запечатав себя в этом пузыре, начала молиться.

Черный вал ревел, несясь над асфальтом шоссе. Он вырвал дерево из земли, расщепив его на кусочки, словно зубочистку, и бросил в непроницаемую тьму. Сверкали голубоватые молнии, статическое электричество поражало все, что могло притянуть его разряд, всякий раз, зловеще вспыхивающий на кромке этой ужасной черной волны. Горящие синеватые линии пронизывали воздух над телефонными линиями. Неистово хлопающий крыльями ястреб исчез в комке перьев, проглоченный черной стеной. Солнце скрылось за черным штормовым фронтом, и я закрыла глаза.

Наконец пришел отдаленный грохот этого беснующегося кошмара. Внутри моего твердого пузыря звучал один сплошной нечеловеческий вопль, похожий на звук корежившегося металла. Я боялась открыть глаза, но догадывалась, что песок вокруг исчез, прибитый к плотно утрамбованной поверхности земли.

Пожалуйста, боже мой…

Я ощутила на лице острые иголки горячего песка. Статическое электричество пропитало воздух. Я слышала треск разрядов повсюду. Я делала усилия, цепляясь за сферу, защищавшую меня, но завывающий монстр снаружи был силен, невероятно силен… Я не могла его сдержать. Не могла… давление черного вала продавливало мой воздушный пузырь – единственную преграду между мной и смертью.

Я вся сжалась и прерывисто дышала, стараясь не поддаться желанию завыть вместе с этим безумным шквалом снаружи. Рискнув на секунду взглянуть вверх, я с ужасом заметила черную змею острого как бритва электрического провода, проносящегося в сантиметрах от моего лица.

Еще один порыв раскаленного песка прорвался через мою защиту, огнем плеснув на мои колени. Я попыталась запечатать сферу заново, но воздух стал свободно выходить наружу. Молекулы неподконтрольно кувыркались вокруг. Повсюду то и дело вспыхивали искры.

А потом мой щит ослаб, и я оказалась в огне.

Это продолжалось несколько секунд, но боль оказалась настолько сильной, что дезориентировала меня в пространстве. Дышать было невозможно – внутренний инстинкт не позволял мне открывать глаза и рот. Песок быстро похоронил меня, что в некотором роде было блаженством для ободранной кожи.

Давление ветра снизилось сначала до резких толчков, потом до умеренных порывов, потом до легкого бриза.

А потом наступила тишина.

Черный вал пошел дальше, миновав меня.

Мои легкие горели. Я сгребла песок в сторону и выползла, села. Осторожно вдохнула и закашлялась, почувствовав вкус озона во рту.

Было неестественно тихо. Кругом ничего, кроме носящейся в воздухе мелкой, словно тальк, пыли. Вокруг первобытный ландшафт. Никаких следов асфальтового полотна дороги, местами протертого до гравия.

Я перекатилась на спину и выдернула кусок металла из бедра. Мир закружился перед глазами и потемнел. Почувствовав фонтаном хлынувшую кровь, я стянула блузку, приложив ее к своей ране. Я ухитрилась встать на ноги и заковыляла, выискивая «кадиллак».

Сначала я его не узнала. Он выглядел так, будто пролежал здесь сотни лет. Кузов был изодран, стерт до основания. Шины разодраны до мельчайшего волокна, капот отсутствовал вместе с дверьми и крышкой багажника. Кожаная отделка салона была изодрана в мелкие клочья и засыпана песком.

Чеза видно не было. Я обогнула остатки автомобиля и наткнулась на кучу тряпья. Видимо, он выполз наружу и пытался сделать подобие убежища за правым задним колесом. Единственно возможный вариант, но и это не помогло. Он не создал себе защитную оболочку так, как это сделала я, или создал, но она не продержалась достаточно долго.

Его тело полностью лишилось кожи.

Он превратился в черно-красное месиво с проглядывающей белизной костей.

Я опустилась на колени и хотела заплакать, но в глазах совершенно не осталось влаги.

– Глупый дурак, – прошептала я. – Боже, мне так жаль.

Я решила проверить, жив ли он, прикасаясь пальцами к его сырой плоти, непроизвольно съеживаясь. Он не дышал, пульс также не прощупывался. После долгой, утомительной паузы я поднялась и похромала