футлярах обычно дарят обручальное кольцо.

— Это что… предложение руки и сердца? — растерянно улыбнулся американец.

Глаза Хакима смеялись и подсказывали: «Открой, сам увидишь!»

Уилсону стало немного не по себе. Не без трепета он открыл бархатный футлярчик. На шелке, в углублении для кольца, лежала розовая продолговатая капсула, похожая на мультивитаминную.

— Похоже, это действительно предложение, — сказал Уилсон, внутренне холодея. — И приводить его в исполнение вы предлагаете прямо сейчас? Без права помилования?

Хаким отозвался со смешком:

— Пока смерть не разлучит нас… Впрочем, я вас не тороплю. А говоря серьезно — если попадетесь, терзать вас будут долго и страшно. Поэтому я дарю вам выбор.

Уилсон решительно захлопнул коробочку и сунул ее в карман.

— Смерть мучительная? — спросил он с почти беззаботным видом.

— О нет. Видели фотографии в Джонстауне — те, после массового самоубийства? Помните, у всех покойников улыбка на лице?

Уилсон саркастически хмыкнул:

— Ошибаетесь. Врачи называют это «риктус». Обычный спазм после трудной агонии.

Водитель рулил молча, с отрешенно-сосредоточенным выражением лица. Зато Зеро и Халид — на заднем сиденье — болтали, не закрывая рта. Непонятный разговор на арабском был для Уилсона тем же белым шумом и нисколько не раздражал. Внимание привлекали только редкие английские слова: «оуукей!», «пятьдесят центов», «я твою мать имел во все дырки!», «виагра», «не крути жопой!».

Хаким не раз подчеркивал, что Зеро и Халид приданы Уилсону для защиты. Но тот, естественно, понимал двойственность их роли. В случае чего они, конечно, защитят. Однако их первейшая задача — не дать американцу удрать с товаром, если ему стукнет в голову такая блажь.

Дорога была в ужасном состоянии, как и подвеска машины. Уилсон вздохнул с облегчением, когда они часа через два наконец въехали в «тутошний» Триполи. После заросших бурьяном садов на окраинах вдруг начался огромный городок из пестрых палаток. Все обширные пустыри были заняты.

— Сирийцы, так-их-растак! — пояснил Халид в ответ на недоуменный вопрос Уилсона. — Понаехали и отняли у нас работу!

После сирийских палаток пошли тускло-коричневые однообразные многоквартирные дома — цветом они мало отличались от почвы. Детишки гоняли мяч в пыльных дворах. Тут же на балконах сушилось белье.

Перед въездом в порт был контрольный пункт. Водитель вынул из потертого бумажника истрепанный листок бумаги и предъявил его охраннику. Тот внимательно изучил документ, осторожно сложил его — чтобы не распался в руках — и вернул водителю, прибавив какой-то совет на арабском.

Сначала они проехали ряд суденышек, которые загружали и разгружали с помощью примитивных лебедок. За большим строением, похожим на сухой док, они увидели почти исполинское грузовое судно под турецким флагом. «Королева Мраморного моря». Огромный кран как раз опускал на него ярко-голубой контейнер.

— Ух ты, какой контейнерище! — воскликнул Халид, обращаясь к Уилсону. — Думаете, все наши бочки в нем?

Уилсон пожал плечами. За погрузку он не отвечал. Ему было сказано, что товар будет на борту. И если Хаким не обеспечил правильный ход данной части операции — это его проблема. Уилсон вступит в дело позже: в Одессе обменяет гашиш на партию оружия, а в Африке махнет оружие на бриллианты (естественно, полученные с помощью кровавого насилия). После этого — в Антверпен. Ждать Хакима в отеле «Витте лилле».

Путешествие не радовало Уилсона. Его задействовали в черной работе. Он отлично понимал, с какими опасностями связана роль экспедитора при нелегальных товарах. От этапа к этапу эти опасности будут нарастать и появляться с самых неожиданных сторон. Что угодно может пойти наперекосяк — и наиболее серьезные неприятности таит момент передачи товара. У самого честного партнера могут быть враги, которые всегда рады перехватить его добычу. У чиновников семь пятниц на неделе — сегодня они продажные, а завтра перекупленные или от страха вдруг почестневшие… Словом, до самого Антверпена Уилсону предстояло постоянно рисковать своей задницей.

Да и потенциальный тюремный срок будет наматываться со скоростью его передвижения по морям: контрабанда наркотиков, нелегальная торговля оружием, незаконная перекупка алмазов… Однако цель оправдывала любой риск. Когда хочешь с нуля в одночасье подняться в миллионеры, думал Уилсон, за скорость приходится платить как минимум нервами.

Престарелая «Королева Мраморного моря» особой красотой не отличалась. Она и в лучшие времена имела непритязательно-функциональный вид, а теперь к тому же явно нуждалась в основательном косметическом ремонте. Вся палуба была занята стоящими друг на друге разноцветными контейнерами — каждый размером с коттедж. Заднюю треть судна занимал многооконный капитанский мостик — он высился как огромный белый за?мок над пестрым кварталом бедняцких многоэтажек.

Водитель коротко мотнул головой: «Вываливайтесь!» — и его пассажиры вышли на причал.

У Зеро и Халида было с собой по две сумки: на левом плече — продолговатая, с автоматом, а в правой руке — большая, с личными вещами. Уилсон катил за собой дорогой чемодан. На грязном бугристом причале рядом с обшарпанным судном этот франт на колесиках смотрелся как подозрительная экзотика. Уилсон опустил выдвижную ручку и понес чемодан в руке.

Только на само?м судне они могли оценить действительные размеры контейнеровоза: к капитанскому мостику вела лестница в шесть пролетов. И Халид, завзятый курильщик, испыхтелся, пока они поднялись на самый верх.

На мостике перед дисплеем компьютера, с чашкой кофе, сидел старший помощник. Увидя гостей, он подхватился, с белозубой улыбкой представился и крепко пожал руку Уилсону. Не без труда подбирая английские слова, он объяснил, что за груз и за удобства пассажира отвечает он и со всеми вопросами Уилсон может обращаться к нему.

Зеро задал ему какой-то вопрос на арабском. Старший помощник метнул на него презрительный взгляд, словно впервые заметив Зеро и Халида. «Часа через два», — бросил он на английском и вновь повернулся к Уилсону, единственному своему пассажиру. Зеро и Халид были просто грузом.