войны.

Джин оказался в комнате среднего размера, окна были зашторены, стояла односпальная кровать и кожаное кресло, а под потолком медленно вращался вентилятор, время от времени колыхавший паутину по углам. На столике вишнёвого дерева рядом с кроватью стояла ваза с голубыми тюльпанами и большая серебряная пепельница.

В пепельнице лежал коробок спичек, на котором был изображён Элвис, стоявший на коленях перед апостолом Петром.

Джин подошёл к окну, откуда виднелась часть Голливудского бульвара и Лас-Пальмас. Пьяная парочка — обоим было лет по сорок — повернула за угол, за ними следом шла няня с пакетом товаров, приобретённых в бакалее. За няней шёл мальчик лет десяти, который, казалось, слегка отставал в развитии, у него в руках был красный воздушный шарик в форме сердца. Увидев в окне Джина, он быстро спрятался за няню.

— Почему бы тебе не сесть? Давай поговорим. Джин обернулся на звук её голоса. Женщина прилегла на кровать и плотно сжала руки с ногтями без маникюра на своём округлом животе. В ней что-то изменилось, что-то произошло с лицом — в нём появилась какая-то мягкость, которая была незаметна на улице.

Джин сел в кресло и наклонился вперёд, глядя в её уставшие бесцветные глаза. Он попытался придать своему голосу таинственность и начал рассказывать о своём детстве, которое в тот момент казалось ему одновременно и далёким, и близким, как будто это было вчера.

Он говорил:

— Я провёл здесь много счастливых часов, помогая отцу. Мы все ему помогали — я, мой брат, наша мама. Самым лучшим днём была пятница, когда привозили новые журналы и комиксы. Папа разрешал нам брать домой всё, что мы захотим, но сначала мы должны были расставить всё по полкам. Рэй больше всего любил комиксы про Арчи, а ещё «Маленькую Лулу». Он был младше меня. Я любил читать «Вестник бейсбола» и «Ринг Мэгэзин».

— Я теперь ничего не читаю, — тихо произнесла женщина. — Но в старших классах средней школы я была настоящим книжным червём.

— Да?

– «Морской волк» Джека Лондона. Помню, как читала его.

— Моя мама читала журналы о кино и «Настоящий детектив», — произнёс Джин, не глядя в глаза женщине некоторое время. — Ещё она любила сборники кроссвордов. Мой брат помнит, что мы вместе завтракали в «Кофе Дэн», а она заполняла клеточки. Я этого не помню.

— А моя мама читала Библию.

— Летом она носила кожаные сандалии и джинсы с бахромой от икр, прямо как школьница. Сверху она носила простроченную ковбойку и не застёгивала две верхние пуговицы.

— Она была красивой?

— Да, очень.

Джин прикрыл глаза и вдохнул аромат духов женщины, он постарался запомнить его. Он узнал запах — смесь жимолости и корицы.

— Ты пользуешься такими же духами, как и один чело-:к, — произнёс он.

— Кто она?

— Она умерла.

— Ты о ней хотел поговорить?

Нет, он не хотел говорить об Элис. Ему было больно даже думать о ней. Но этот запах, её запах — было ли это простым совпадением или же это был знак, встреча с её духом, напоминание, а может, просто обещание, что она никогда не оставит его и никто никогда не заменит её, а то, что было между ними, — свято и будет длиться всю жизнь.

— Она погибла в авиакатастрофе, — сказал Джин, и на лице женщины на мгновение отразилось страдание. — Это случилось пару месяцев тому назад. У неё были такие же духи. Твой запах напомнил мне о ней.

Женщина пригладила волосы и с сочувствием посмотрела на Джина.

— Прости меня, — попросила она. Голос её звучал нежно, сочувствие отражалось в глазах, в них словно бы стояли слёзы. — Я не знала.

Джин выдавил из себя улыбку, чтобы скрыть боль, терзавшую его. Он глубоко вздохнул, и память, подобная оторванному от календаря листочку, услужливо развернула перед ним картинки из прошлого.

Как-то в воскресное утро они с Элис решили поехать вниз вдоль побережья. Прошло три недели со дня их первой встречи, и Джин хотел научить её стоять на доске на длинных волнах побережья Сан-Оноре. Они остановились в «Коралловом рифе», небольшом грязном мотеле с видом на море, на который указывал сломанный указатель. С них взяли девятнадцать долларов за двухместный номер.

Им понравилась обстановка — ковёр цвета янтаря, разводы на обоях, Библия, лежавшая на столе, телевизор, который показывал только один канал, голоса двух ссорящихся людей в соседнем номере, где женщина кричала: «Ты всем обязан мне, Пол!»

Едва они зашли в номер, их тела соприкоснулись, и они начали стягивать друг с друга одежду. Элис дважды прокричала его имя, и он с изумлением увидел выражение абсолютного счастья в её глазах.

— Это было восхитительно, — сказала она, когда кожа её немного остыла, а тело перестало так дрожать. — Может быть, лучше всего, что было. Ты знаешь, Джин, мы невероятно счастливые люди.

— Да, — ответил Джин, слегка испуганный её пронзительным взглядом. — Я знаю.

— Хочешь меня? — спросила женщина у Джина, который снова встал и пристально разглядывал что- то в окне. Он покачал головой. — Ты уверен? Это не будет ничего стоить.

— Нет, спасибо.

— Чего ты хочешь?

Джин не ответил. Его внимание привлекла молодая женщина, которая выбежала из бара и перебежала улицу, крича на своего приятеля, коротышку с большим животом и длинными чёрными сальными волосами, собранными в хвост. Он заорал на неё в ответ, ударил по лицу, и она побежала вниз по бульвару. На углу стоял полицейский, совершавший обход, и наблюдал всё происходящее с немым изумлением, резкий солнечный свет отражался от его голубой дубинки и серебристых наручников.

В прозрачной тишине комнаты он слышал голос женщины. Она говорила о Роде Кэмероне, высоком симпатичном второсортном актёришке, который умер на той неделе вследствие естественных причин. Она встретилась с ним в «Ревеллс» пару месяцев тому назад, и время от времени он заходил к ней в «Дом любви». Они оба любили ружья и жареный чеснок.

— Он — настоящий мужчина. Его можно описать только так, — слегка хихикая, рассказывала она Джину. — Он был на мне как на лошади, на которой он ездил в «Ковбойском празднике»[97]. Ты когда-нибудь видел этот фильм? — Джин покачал головой. — Род не мог сниматься в дерьмовых картинах, с ружьём в руке он мог сделать так, что любой фильм становился удачным, так же легко, как я легко ношу этого ребёнка.

Джин обернулся и посмотрел на женщину, она как-то по-другому улыбнулась ему. Дурманящий аромат её духов всё ещё витал в воздухе, и на него удушливой волной накатил страх, заставивший его сердце забиться сильнее. Не понимая, зачем ему это, он спросил, не приходил ли когда-нибудь в «Дом любви» Клайд Феб.

— Да, конечно, приходил. Он наш постоянный посетитель, — ответила женщина. — У него внизу есть отдельная комната, устроенная по подобию его юношеской спальни в Клэрморе, штат Оклахома.

— Готов поспорить, она завешана фотографиями Патти Пейдж, — сказал Джин.

Женщина подмигнула ему и улыбнулась заговорщически:

— А девушка наряжается так, что выглядит почти как она.

— Ну не сама же Патти!

— Но очень похожа.

— Нет. — Джин стоял не двигаясь. Внезапно в его воображении возникло смеющееся лицо Элис. На мгновение он вспомнил её красивые черты лица и ужасающую нежность её прикосновения. — Нет. Если это не на самом деле, это ничего не значит.