хлопчато-бумажной ткани подошёл, шатаясь, к сцене и заорал, перекрикивая шум голосов: «Хэнк Боллард, ты негр с холодной задницей!»

Хэнк с микрофоном в руках повёл себя так, словно бы он ничего не заметил, только его глаза бегали по потному лицу юноши.

— И ты позволишь ему называть себя негром, Хэнк? — сказал кто-то из толпы.

— Я назвал его не просто негром, — через плечо поправил пьяный парень. — Я назвал его негром с холодной задницей.

Теперь уже все замолчали, а Хэнк с глубоким сожалением пристально смотрел на парня жёлтыми глазами. Джин вспомнил, что Хэнк был одет в тот же яркий наряд, что и на обложке альбома — шёлковую рубашку цвета клюквы, зелёные светоотражающие лосины и ботинки с зазубринами. Стоящие за ним музыканты The Midnighters были одеты в ослепительно чёрные костюмы.

Затем ритм-гитарист клубной группы, белокожий человек в костюме из странной голубой ткани и голубых замшевых ботинках, взял из рук Хэнка микрофон и что-то прошептал ему на ухо. Хэнк кивнул, всё ещё глядя в полное лицо парня, на котором застыла безжизненная улыбка, повернулся и медленно ушёл в гримёрку.

Три месяца спустя The Midnighters приняли ислам и, став чернокожими мусульманами, отказались играть перед залом, в котором присутствовали белокожие. Не принявший их религиозных воззрений Боллард ушёл из группы и начал выступать вместе с Джеймсом Брауном, который постепенно стал постоянным участником его группы.

Когда после встречи с Джекобом Ризом Джин вернулся домой, он прошёл прямо в гостиную и следующие два часа разговаривал по телефону, куря «Мальборо» сигарету за сигаретой. Когда он шёл на кухню за пивом, он остановился напротив книжной полки, врезанной в стену над камином. На полке па уровне глаз стояла фотография Элис, сделанная возле карусели в Гриффин-Парке. Она спокойно сидела на столе для пикников из красного дерева, а у неё на коленях свернулась спящая кошка. Джин взял фотографию и поцеловал слегка приоткрытые губы Элис. Он посмотрел на картинку, и издали ему показалось, что её ресницы чуть-чуть вздрогнули. Теперь ему казалось, что она смотрит на него оценивающе.

На улице прогудела машина, из соседнего дома донёсся плеск воды в бассейне, детский крик и звук разлетающихся брызг. За несколько месяцев до её смерти они несколько раз говорили о детях, но она была не уверена, готова ли стать мамой.

— Мне кажется, что я слишком большая эгоистка, — сказала она в последний раз, когда они говорили об этом. Стояло пасмурное июньское воскресное утро — подобную погоду местные жители называют мрачным июнем; они ехали домой с Зума Бич, где большую часть этого серого утра провели на океане, занимаясь виндсёрфингом. — Давай подождём ещё годик.

— Мне сорок три года, — напомнил ей Джин.

— Это немного. У нас куча времени, — ответила Элис. — Для начала мы должны пожениться.

Джин поставил фотографию на место и снова сел на диван, он сходил с ума от горя, его сердце обливалось кровью. А его дом, который был когда-то местом, где тепло и безопасно, теперь казался ему загромождённым мебелью и заколдованным, он вызывал у него тягу к разрушению.

Тем вечером по одному из местных каналов подряд шли несколько выпусков «Сумеречной зоны». Это была часть трибьюта Рода Сёрлинга[81], который придумал и вёл эти выпуски. Любимый выпуск Джина показали около десяти. В главной роли выступала Ингер Стивене, она играла девушку-подростка, самостоятельно путешествующую по стране, за которой по пятам следовал странный человек, похожий на душевнобольного, чьё лицо, носившее следы туберкулёза, и унылый вид предвещали скорую смерть девушки.

Когда передача закончилась, Джин выключил телевизор и просто сидел на диване, глядя на папки, разбросанные напротив него по маленькому столику. Внутри были все письменные свидетельства, имеющие отношение к смерти Бобби Фуллера: записи разговора с мамой Фуллера, его братом, членами группы и его менеджером, Гербом Стелзнером, счета, банковские квитанции и полная опись имущества Бобби, в том числе его книг, пластинок и маленьких блокнотиков с текстами песен, ещё не выпущенных на пластинках.

После того как смерть Бобби Фуллера отнесли к разряду самоубийств, Джин ещё несколько недель продолжал расследование самостоятельно, собирая информацию, которой не было в этих папках, ту информацию, которая, как чувствовал Джин, была ключевой в решении этого дела; он один знал о ней — например, о растущем взаимном увлечении Бобби и Нэнси Синатры весной-летом 1966 года (результатом чего стал её развод с кумиром молодёжи Томми Сэндзом[82]), увлечении, которое очень не нравилось её отцу.

Джин поговорил с Дьюви Боуэн и Деборой Уэлли, двумя молодыми актрисами, сыгравшими главные роли в фильме «Привидение в Невидимом Бикини», они обе независимо друг от друга утверждали, что Бобби и Нэнси виделись не только на концертах.

— Несколько раз я натыкалась на них в популярных барах на Сансет Стрип, — рассказала Боуэн Джину. — Они всегда сидели за самым крайним столиком. Было похоже, что им хорошо друг с другом. Были ли они влюблены друг в друга? Кто знает?

По словам Деборы Уэлли, одним из водителей, задействованных в съёмках фильма, был Бенни Моретти, приятель Фрэнка Синатры с детских лет.

— Он рассказал мне, что они выросли в одном квартале в Хобокене, штат Нью-Джерси. Было хорошо известно, что для того, чтобы следить за Нэнси, Фрэнк воспользовался своим влиянием и уговорил продюсера задействовать Бенни в съёмках. Однажды мы работали допоздна, и Нэнси попросила меня отвлечь Бенни, чтобы они с Бобби смогли улизнуть с площадки и поужинать.

Боуэн вспомнила, что Фрэнк однажды зашёл в студию.

— Мы снимали рок-н-ролльную песенку в заколдованном особняке. После съёмки последнего дубля Фрэнк закричал: «Это было самое большое дерьмо, какое я когда-либо слышал!» Затем они с Бобби пристально смотрели друг на друга секунд пятнадцать. Нам показалось, что прошло больше часа, — сказала Боуэн. — И никто — ни актёры, ни команда, ни режиссёр, — никто не сдвинулся с места и не произнёс ни одного слова. Даже Борис Карлофф стоял словно статуя. В конце концов Бобби положил гитару и ушёл с площадки.

Сейчас, когда Джин проглядел записи, сделанные им с утра после разговора с Джекобом Ризом, он вспомнил про странную связь Карла Риза и Фрэнка Синатры — двух людей со сложными характерами и непредсказуемыми сменами настроений, которые дружили (что никогда особенно и не скрывали) с начала пятидесятых, точнее, с 1953 года, с того года, когда Фрэнк Синатра после долгого перерыва сыграл главную роль в «Отсюда в вечность»[83].

— Бывало, они все вместе ходили на бои, — рассказал Риз Джину. — Фрэнк, мой отец, Джек Гавана и продюсер Макс Рейнгольд. Потом они сидели в «Сироз» или «Мелодии Рум». А иногда они заказывали поздний ужин в Инглвуде, в местечке под названием «Багги Уип».

«Багги Уип» — это же тот ресторан, где работала мама Элис в 1964 году! Простое совпадение? Стараясь скрыть своё удивление, Джин спросил Джекоба Риза, не могла ли Нэнси Синатра оказаться той девушкой, которая сидела в машине в тот день, когда они заезжали в «Мистер Фебьюлес»?

Джекоб Риз пожал плечами:

— Может быть.

— Ты уверен?

— Какая разница? — ответил Риз таким тоном, что стало ясно, что он знает гораздо больше, чем говорит. — Довольно странная история. Ты можешь предполагать всё, что тебе угодно.

Джин молчал.

— Так ведь?

Джин ответил не сразу. У него пересохло во рту, а струйка пота побежала по шее вниз. В конце концов он кивнул головой:

— Да, ты прав Риз. Всё это просто довольно странная история.

Перед тем как пойти спать, Джин перечитал запись своего телефонного разговора с Ленор Макговен, состоявшегося через несколько недель после того, как её статья была опубликована в «Тайгер Бит». Когда