начиная с физики: …физика …физическая химия …химия …биохимия …биология …антропология …теория антропогенеза …история. Я подчеркнул здесь основные науки, а переходные оставил неподчеркнутыми.

Отец. Да, теперь ты выразил самую главную черту не только энгельсовской классификации наук, но и всего современного естествознания и всей современной науки вообще: спаянность всех ее основных разделов благодаря образованию переходных наук. Эти переходные науки играют роль цементирующего начала при построении здания современной науки: они соединяют, схватывают ранее разобщенные между собой ее кирпичи и придают всей современной науке синтетический, внутренне единый характер. Если в прежних классификациях наук, вплоть до кантовской, господствовал аналитический признак, когда научное знание прежде всего разделялось на отдельные его отрасли (науки), то теперь, начиная с энгельсовской классификации, господствует синтетический признак, когда ранее разобщенные науки тесно и органически связываются между собой и переходят друг в друга, будучи пронизаны единой идеей развития.

Сын. И механика тоже?

Отец. Да, и она, так как ведь и в небесную механику со времен Канта вошла идея развития вместе с кантовской космогонической гипотезой. Переход же от механики, стоящей у Энгельса в ряду наук перед физикой, к физике (к учению о теплоте) осуществился до работ Энгельса благодаря механической теории теплоты, а позднее благодаря кинетической теории газов. Эти теории раскрывали «механизм» связи и перехода между механическим и тепловым движениями, заполняя тем самым промежуточную область между механикой и физикой.

Сын. Я хочу еще спросить тебя о математике. Ведь в мире нет особой математической формы движения, которую могла бы изучать математика, как изучает химия химическую форму движения, а биология — биологическую. Что же в таком случае изучает математика и где ее место в общем ряду наук?

Отец. Ты поставил интересный вопрос. Ты прав: математика не имеет дела с конкретными вещами, подобными химическим или живым существам. Она наука особого рода. Ее предмет — это математические понятия и математические операции (действия, приемы), в которых отражены определенные стороны и связи реальных вещей и явлений природы.

Сын. Но как же тогда математика включается в общий ряд всех наук?

Отец. У Сен-Симона и у Конта, а отчасти у Энгельса это делается на том основании, что она возникла как обслуживающая механику и астрономию, как находящаяся у них на службе. Но в действительности переход от механики к математике совершается в порядке развития, но не предметов внешнего мира, как это было до сих пор, пока мы об этом говорили, а в порядке развития наших мыслей, наших понятий.

Сын. Я это не вполне ясно себе представляю.

Отец. Что ж, попробую тебе объяснить. Допустим, что мы наблюдаем простейший случай механического движения — перемещение тяжелого тела в пространстве за определенный отрезок времени. Такое явление изучает та часть механики Ньютона, которую зовут динамикой: для того чтобы двигалось тело, имеющее массу, должна быть к нему приложена сила. Теперь отвлечемся от того, что это тело тяжелое, что оно имеет массу и что его двигает какая-то сила. Что у нас тогда останется? Только путь, который проделывает тело за столько- то времени. Иначе говоря, только изменение места этого тела в пространстве со временем. Эта более простая часть механики именуется кинематикой, так как изучает, как говорят, лишь геометрию движения. Но мы все время до сих пор говорили о действительном движении реального тела. А теперь следи за мной внимательно. Отвлечемся совсем от времени, рассматривая это же самое движение этого же самого тела. Что же у нас тогда останется? Уже не геометрия движения, а только одна геометрия, математическое учение о пространстве. Такое учение в его широком понимании называется топологией. Но как только мы отвлеклись от времени, мы сразу же перешли из области механики в область математики: ведь математика не имеет дела с реальными движениями, происходящими во времени, а только с их отражениями, отпечатками.

Сын. Но ведь пространство математика учитывает?

Отец. Не вся, а только те ее части, которые именуются геометрией и топологией. Но мы можем с тобой двигаться дальше в сторону все большего отвлечения от каких-то свойств и признаков движения, свойств и признаков вещей и их связей и отношений. Отвлечемся теперь от их пространственных форм и отношений тел. Тогда мы сразу из области геометрии и топологии попадем в более абстрактные (отвлеченные) разделы математики, где господствуют только чисто количественные отношения и операции над ними (числа, величины и т. д.). Это область арифметики, алгебры и анализа бесконечно малых величин (дифференциального и интегрального исчислений). Я, конечно, многое упрощаю, так как моя задача состоит сейчас только в том, чтобы показать тебе, как совершается переход от механики к математике путем отвлечения от каких-то свойств и форм реальных вещей.

Сын. А можно ли назвать тот общий принцип, на котором строится классификация наук?

Отец. Да, это принцип развития, то есть принцип восхождения от менее развитого, от простого и абстрактного к более развитому, более сложному и конкретному. В диалектике это именуется способом (или методом) восхождения от абстрактного (в смысле: менее развитого, зачаточного) к конкретному (в смысле: более развитому, достигшему стадии созревания). Такой метод отражает в отвлеченном виде действительный процесс развития, идущий от исходного зародыша до развитого тела. Именно этот метод изложения применен Марксом в его «Капитале».

Сын. Но где, в таком случае, в этом общем ряду наук находится место философии? И какова ее роль в развитии всего современного научного знания?

Отец. Об этом мы поговорим с тобой во время нашего вечернего привала. А сейчас снова в путь.

Отец. Ты, кажется, спросил о месте философии во всей системе современного научного знания и о ее роли в его развитии?

Сын. Да, отец, этот вопрос сейчас меня очень интересует.

Отец. Чтобы ответить на него, надо рассказать тебе о двух диаметрально противоположных процессах, происходящих внутри развивающегося научного знания. Один из них называется дифференциацией наук, и состоит он в образовании все новых и новых отраслей наук и научных дисциплин. Другой, ему прямо противоположный, называется интеграцией наук, и состоит он в объединении различных наук и научных дисциплин между собой, в их связывании в одно единое целое.

Сын. Это вроде как анализ и синтез в их соединении одного с другим и в их взаимодополнении?

Отец. В известном смысле да, но тут имеется своя особенность: анализ и синтез — это общие познавательные, логические приемы, а дифференциация и интеграция наук — это противоположные тенденции развития науки.

Сын. А они действовали всегда в ходе ее развития?

Отец. Да, но по-разному. Когда в эпоху Возрождения от единой прежде философии стали отделяться первые частные науки, то это был в основном односторонне протекавший процесс, процесс распада, дифференциации единого до тех пор знания на различные его самостоятельно существующие отрасли. Интеграция же наук в этих условиях ограничивалась внешним связыванием распавшихся наук с тем, чтобы они не разорвались полностью между собой. Это было похоже на то, как нанизываются бусинки на общую нить, удерживающую их одни рядом с другими. Так обстояло дело до начала второй половины XIX века. С этого момента общий процесс интеграции и дифференциации наук круто изменил свой характер. Во- первых, интеграция наук выступила теперь не как внешнее сочетание наук, остающихся разделенными