Незадолго до того ЛЮ увлеклась красивым киргизом с экзотической внешностью Юсупом Абдрахмановым. Это был выдающийся политический и государственный деятель Киргизии, приехавший в командировку в Москву. Он имел какие-то дела с лефовцем Борисом Кушнером, который и привел его в Гендриков. Ни у кого, кроме Лили Юрьевны, он интереса не вызвал. Не снимая расшитой бисером тюбитейки, он ездил за ней в Ленинград, они ходили в музеи, гуляли в Павловске… Он дарил ей сюзане, которые она очень любила. Она и пригласила его на юбилей Маяковского в Гендриков, и он был там единственным чужим среди своих. Он подарил Маяковскому деревянного барашка — символ процветания республики и попросил поэта не забыть о нем в стихах. Владимир Владимирович мрачно взял подарок и засунул его куда- то подальше.
Юсуп же не сводил восхищенных глаз с Лили, которая была в том самом полуголом платье, которое поэт привез ей из Парижа по ее списку. Маяковский явно ревновал, хотя среди гостей была Нора Полонская, в которую он был теперь влюблен. Она смущалась, что была в ярко-красном шелковом платье с причудливыми воланами, в котором она приехала с какого-то торжества. «Так и должно быть, — сказала Лиля, — сегодня Володин праздник, и вам полагается быть очень красивой». Лиля вела себя так, как будто все нормально, Маяковский старался не видеть, что Лиля сидела с Юсупом на банкетке и, взяв его трубку, тщательно вытерла черенок и затянулась.
Полонская знала, что Лиля Юрьевна легко относилась к его романам, а связи Норы с поэтом даже как бы покровительствовала. Но все видели, что, если кто-нибудь начинал задевать его глубже, это беспокоило ЛЮ, ибо она навсегда хотела остаться единственной и незаменимой. Поэтому при всех своих дружеских отношениях с Лилей Юрьевной Нора понимала, что власть ее над поэтом была так велика, что в любую минуту брак его с Норой, если бы она ушла от Яншина, мог быть сломан.
ЛЮ считалась знатоком любовных отношений, и многие плакались ей в жилетку, прося совета в трудной ситуации. «Когда молоденький Михаил Яншин бросился ко мне за помощью, чтобы отвадить Володю от Полонской, я посоветовала ему закрыть глаза на их отношения, ведь там ничего серьезного не было, — рассказывала она. — Это скоро кончилось бы, как кончилось с Наташей и с Татьяной. Но если бы Яншин ушел от Норы, как он собирался — все видя, — то были бы две разбитые жизни — его и ее. А так — мы вместе встречались, играли в карты, ездили на скачки, ходили во МХАТ…»
«Там ничего серьезного не было…» Куда уж серьезнее — после выстрела Маяковского Яншин ушел от Полонской. Ведь в предсмертном письме поэт назвал Веронику Витольдовну среди членов своей семьи. Обе женщины до конца дней сохранили дружеские отношения, и ЛЮ считала, что Маяковский по отношению к Норе поступил дурно, написав о ней в предсмертном письме. Письмо на другой день напечатали в газете, и все узнали об их отношениях. Сделал он это, конечно, с благой целью, чтобы обеспечить ее материально, но получилось все трагично.
Теперь, как никогда, Маяковскому нужна была любовь женщины, именно любовь — всепоглощающая, нежная, глубокая, искренняя… Она была нужна ему, чтобы с ней ощутить себя самим собой, вылечить израненную душу, защититься от неприятностей и напастей, которые навалились на него, наконец, устроить нормальную жизнь с любимой женщиной, быть все время с ней… Как она ему нужна именно теперь и именно навсегда! Но снова женщина не идет к нему, снова ускользает. Сколько же можно любить несчастливо?
Весной 1930 года ЛЮ и Брик были в Лондоне, куда ездили навещать ее мать. И это, конечно, усиливало его одиночество, когда он вечером возвращался в пустую квартиру на Гендриковом, где его встречала только бульдожка.
14 апреля утром у него было назначено свидание с Норой. Он заехал за ней в половине девятого на такси и, узнав, что в половине одиннадцатого у нее очень важная
Стоят (слева направо):Сестры в Сокольниках, 1925 год
Роман Якобсон, Лиля, Эльза,
1903 год
В центре в белой шляпе — Лиля, слева от нее — родители, 1906 год
1924 год. Фото А. Родченко
1922 год
С Владимиром Маяковским, 1915 год
Слева направо: Надежда Штеренберг, Николай Денисовский, Лиля Брик, Лев Гринкруг, 1920 год
Брики — молодожены, 1913 год
ЛЮ, Евгения Гавриловна Соколова-Жемчужная, Осип Брик, 1930-е годы
Водительское удостоверение ЛЮ
Сидят: Маяковский, ЛЮ, Ольга Третьякова. Стоят: Пастернак, Эйзенштейн. На встрече в ВОКСе с японским писателем Наито Тамидзи в 1924 году
ЛЮ и Осип Брик, 1932 год
Конец 1920-х годов
В Гендриковом переулке, 1927 год. Фото А. Родченко
1932 год
1930-е годы
ЛЮ позирует художнику
репетиция с Немировичем-Данченко, расстроился и стал нервничать.
Через несколько лет Вероника Витольдовна вспоминала, что, когда она приехала к нему на Лубянку, он запер дверь и, положив ключ в карман, стал быстро ходить по комнате и требовать, чтобы она с той же минуты, без всяких объяснений с Яншиным, осталась здесь, в этой комнате. С Яншиным он поговорит сам, а ее больше к нему не пустит, что он сейчас все купит, привезет сюда и она не будет ни в чем нуждаться…
«Я говорила, что люблю его, буду с ним, но не могу остаться с ним сейчас же, ничего не сказав Яншину. Я по-человечески достаточно люблю и уважаю мужа и не могу так с ним поступить. Вот и на репетицию я обязана пойти, потом домой, скажу все Яншину и вечером перееду к нему совсем».
Да простит нас Вероника Витольдовна — не было ли обещанное ею Владимиру Владимировичу в
