Когда Вова наломал веток для шалаша, солнце скрылось за лесом. На западе небо сделалось прозрачным, словно подсвеченное изнутри. На востоке же оно потемнело, и там появилась зеленая звезда.

Вова набросал на куст ветки, кое-как связав их лыком. Он здорово устал за день и решил доделать шалаш завтра, а уж эту ночь как-нибудь переспать в недостроенном. Погода была ясная, и мальчик успокоил себя тем, что дождя не будет.

Теперь можно поужинать и спать. В ранце лежали два больших бутерброда с колбасой. Один вполне можно съесть сегодня, а другой оставить на завтра.

Когда Вова съел бутерброд, есть захотелось еще сильнее.

'Не съесть ли и второй бутерброд? Пожалуй, съесть', — решил он, а решив, расстегнул ранец, достал второй бутерброд и уплел его так же быстро, как и первый.

Завтра есть будет нечего. Но ничего! Утро вечера мудренее, все как-нибудь образуется.

С этими мыслями мальчик застегнул курточку на все пуговицы, залез под куст, положил под голову ранец и крепко заснул…

А ночью начался сильный ветер. Он срывал с деревьев и кустов листья и даже целые ветки. Под ветром лес шумел и качался.

Когда один из порывов ветра налетел на шалаш, плохо связанные ветки отцепились от куста и упали на Вову.

Не понимая, что произошло, Вова закопошился в рухнувших ветках и вскочил на ноги. Но новый, еще более сильный порыв повалил его на землю.

Было темно, как в чулане. Вова не видел даже своих рук. Он лишь слышал рев ветра и скрипящие стоны качающихся деревьев. Если бы Вова мог видеть в темноте, он ужаснулся бы — высоченные сосны под ветром так наклонялись к земле, словно были не могучими деревьями, а тоненькими травинками.

Мальчик схватил ранец и, подгоняемый ветром, побежал в лес.

В глубину леса ветер почти не проникал. Он грозно шумел высоко над головой, раскачивая верхушки деревьев, над которыми темными пугающими тенями проносились обрывки туч, то и дело закрывая тусклые звезды.

Вытянув вперед руки, как слепой, Вова двинулся еще дальше в глубину леса. Вдруг рука наткнулась на что-то мягкое. В тот же миг раздался визг и треск ломаемых сучьев.

— Кто здесь? — не своим голосом закричал мальчик.

Никто не ответил. Лишь шумел ветер.

Вова привык к темноте и начал различать какое-то расплывчатое пятно.

— Это ты, Вова? Это я… Катя… Ты меня очень напугал.

Вова сделал несколько шагов и дотронулся вытянутой рукой до мокрого Катиного лица. Вова погладил Катю по голове и сказал:

— Не бойся. Вот я-то не боюсь.

— Я уже тоже не боюсь, — дрожа и всхлипывая от страха, прошептала Катя. — Когда он подул, я побежала к тебе, а он такой сильный…и я сюда прибежала…

— Теперь все в порядке, — сказал Вова. — Надо найти остальных.

— Каких остальных?

— Тату и Славика, — ответил Вова.

— Значит, ты меня обманул, здесь есть лагерь?

— Да нет же, — ответил нетерпеливо Вова. — Им тоже мешали.

— Читать книжки?

— Нет. Славик мастерит прибор, а Тата крутится колесом, делает мостик, вообще физкультурница. Их надо позвать.

— Давай лучше стоять тихо — сказала Катя.

— Не бойся. Ведь всем вместе будет лучше.

— Я все равно боюсь, — заплакала Катя.

Наконец Вове удалось уговорить Катю, и они пошли по лесу, время от времени останавливаясь и крича в один голос:

— Сла-вик! Та-та!

Вскоре они нашли Славика, а потом и Тату.

Ребята забрались в середину леса, куда ураган не проникал и где было совсем тихо, и улеглись под кустом.

Утро лишь начиналось. На посветлевшем небе таяли волшебные звезды. В синей мгле сиротливо посвистывала одинокая птица. Но в лесу под деревьями была еще ночь.

Одежда намокла от росы. Окоченевшие ребята дрожали от сырости холода. Они прижались друг к другу, стараясь снова заснуть, но ничего не получалось.

— Хо-лод-но, — не попадая зуб на зуб, пролепетала Катя.

Тата первая выбралась из-под куста. Куст задрожал, и с него крупными каплями полилась на ребят роса. Пока Славик ворчал, Тата выбежала на середину поляны и принялась делать зарядку. Она наклонилась, коснулась руками земли, выпрямилась, снова наклонилась, потом она стала распрямлять и сгибать руки, а напоследок начала прыгать то на одной, то на другой ножке.

Согревшись, Тата повеселела.

— На зарядку становись! — закричала она.

Нехотя, ежась от холода, остальные ребята тоже выбрались из-под куста.

— Делайте зарядку, не бойтесь, — бодро сказала Тата. — Ну! Раз, два, три, че-тыре!

Ничего не поделаешь, пришлось делать зарядку.

Ребята не возвратились на свои старые места, а остались на поляне, в чаще леса. Кто знает, ураган может повториться. А сейчас, когда страшная ночь прошла и опасность миновала, они разбрелись по поляне, не обращая внимания друг на друга.

Ушли из леса остатки ночи. Небо начало голубеть. Среди деревьев блестело яркое утреннее солнце. Если бы не кучи шишек под деревьями да не сломанные ветки, могло показаться, что никакого урагана на самом деле не было, а он только приснился ребятам. Ни один листик не шевелился от ветра. Лишь иногда, когда вспархивала птица, ветка упруго вздрагивала и замирала.

Вова открыл книжку и принялся читать.

Возможно, Вова и не оторвался бы от книжки до вечера, если бы не почувствовал голода.

— Пойду поищу чего-нибудь на завтрак, — решил он.

Увидев невдалеке маленькую елочку, он подошел к ней и набрал горсть молодых иголок. Они были светло-зеленые, почти белые, и мягкие. Вова стал их жевать. Иголки показались голодному мальчику необычайно вкусными.

Вслед за Вовой Славик и Катя тоже принялись есть молодые иголки. Они тоже не позаботились о еде и теперь страдали от голода.

Но сколько можно съесть еловых иголок — горсть, две, не больше!

— Этим, конечно, не насытишься, — сказал Вова. — Надо придумать что-то другое.

— Придумай, пожалуйста, — попросила жалобно Катя. — Я очень хочу есть.

Славик презрительно хмыкну.

— Не хнычь! — сказал он. — Я тоже хочу есть, но терплю.

— И я терплю.

— Если хнычешь — значит, не терпишь.

— Не спорьте, — прервал их Вова. — Я читал в одной книжке, что у березы вкусный и питательный сок. Его можно пить и даже насытиться им. Давайте найдем какую-нибудь березу.