автоматизированных системах управления, лайнер легко может выйти из-под контроля и развернуться поперек русла таким образом, что закупорит его наглухо, как затычка в сливе раковины умывальника. Вы понимаете, чем это грозит? Движение речного транспорта в низовьях будет парализовано на недели, если не месяцы, не говоря уже о том, что Миссисипи выйдет из берегов и разольется по окрестностям, обтекая образовавшуюся запруду.

Последний довод Питта заставил Олсона крепко задуматься.

— Черт с вами, уговорили! — объявил он наконец свое решение, звучно хлопнув ладонью по крышке письменного стола. — Только учтите, джентльмены, на борт я вас пущу не раньше, чем туда высадится воздушный десант. Пойдете, так сказать, вторым эшелоном, вслед за вертолетами. Раз уж вы такие специалисты, как утверждаете, вам и карты в руки. Вставайте к штурвалу, жмите на кнопки, словом, делайте что хотите, только остановите этого монстра, пока он в самом деле не застрял.

— Если не возражаете, сэр, — невозмутимо продолжил Питт, не проявляя ни малейших признаков торжества по поводу одержанной победы, — мы с Алом сами позаботимся о том, чтобы попасть на борт «Юнайтед Стейтс». О средствах доставки можете не беспокоиться.

До Олсона не сразу дошел смысл предложения Питта. Да он уже и не вслушивался в слова собеседника, посчитав разговор законченным и воспарив своими генеральскими мыслями в заоблачные высоты стратегии и тактики. Очень может быть, что привиделась ему в тот момент вторая звезда на погонах или еще что-нибудь приятное в том же роде: например, торжественный прием в его честь в Белом доме, вспышки блицев фоторепортеров, портреты на первых полосах ведущих газет, телевизионные интервью... Да мало ли о чем может мечтать старый служака в шаге от отставки по возрасту, в которую ох как не хочется уходить! Сообразив наконец, о чем тот толкует, генерал нахмурился, окинул инженера из НУМА подозрительным взглядом и внушительно произнес:

— Предупреждаю вас, мистер Питт, что не потерплю никакой самодеятельности. Операцией командую я, и вы будете исполнять мои приказы, нравится вам это или нет!

— Можно вопрос, сэр? — встрепенулся итальянец.

— Валяйте, — снисходительно кивнул Олсон.

— Допустим на минутку, сэр, что ваши десантники не сумеют овладеть судном. Что тогда?

— В качестве подкрепления я приказал направить к театру возможных боевых действий шесть танков, усилив их парой самоходных гаубиц и одним самоходным минометом. По моим данным, они вот-вот должны выдвинуться на позиции. Полагаю, их огневой мощи будет достаточно, чтобы превратить пароход в груду металлолома.

Питт скептически приподнял бровь, но от комментариев воздержался.

— Если это все, джентльмены, я вас больше не задерживаю, — поднялся из-за стола генерал.

Друзья поняли намек с полуслова и послушно попятились к двери.

— Опять облажались герои спецназа! — с досадой буркнул Питт, подтягивая стропы и увеличивая угол планирования.

— И место их планам на дне унитаза, — моментально сымпровизировал Джордино, парящий позади и чуть правее напарника. — Вот и верь после этого генеральским обещаниям!

Между тем им было далеко не до шуток. Потеря обоих десантных вертолетов не только лишала их ожидаемого прикрытия, но и угрожала поставить меж двух огней. По словам Олсона, в случае неудачи с высадкой в бой должны вступить танки и самоходные орудия, а пережидать артобстрел на открытой палубе — отнюдь не самое полезное для здоровья занятие. Если добавить к этому постоянный риск нарваться на боевиков Шэня, станет понятно, что ничего хорошего от затеянной ими же самими авантюры ни Питт, ни Джордино не ожидали. В то же время ни тому, ни другому даже в голову не пришло, что никто их не осудит, если они откажутся от своей безумной попытки, повернут к берегу и присоединятся к танкистам на шоссе.

Основная сложность посадки на палубу «Юнайтед Стейтс» заключалась в том, что скорость лайнера вдвое превосходила куда более скромные возможности парапланов. Садиться на встречном ходу было безумием, поэтому в их распоряжении оставался единственный вариант: дождаться, когда судно сбросит обороты, минуя изгиб реки, на котором расположились ожидающие того же национальные гвардейцы, пристроиться к нему сзади и бесшумно спланировать на кормовую вертолетную площадку.

Питту не раз случалось прыгать с парашютом ночью, но ничего похожего он никогда прежде не испытывал. Огни прожекторов на берегу давали достаточно света, чтобы ориентироваться в пространстве и удерживать высоту, но его все равно не покидало неприятное ощущение падения в какую-то непроглядную бездну. Лайнер приближался. Его циклопические трубы, изрыгающие клубы черного дыма, напоминали разверстые пасти многоглавого дракона. Питт знал, что в их распоряжении всего одна попытка — другой не будет! — поэтому он, как ведущий, не мог позволить себе ошибиться в расчетах. В данном случае он отвечал не только за себя, но и за напарника, потому что тот будет неотступно следовать за другом, прикрывая ему спину и повторяя за ним каждый маневр, и разделит его участь, если Питт допустит фатальный промах.

— Ал, ты меня слышишь? — произнес он в микрофон вмонтированной в шлем рации.

— Так точно, начальник, — бодро отозвался итальянец.

— А судно видишь?

— Еще как! Ощущение такое, будто идешь по рельсам в туннеле, а навстречу тебе прет курьерский поезд.

— На повороте лайнер замедлит ход. Обходим его сбоку и садимся на корму. Помни: у нас всего один заход. Потом он снова увеличит скорость, и нам его уже не догнать.

— Надеюсь, буфет у них еще работает, — проворчал Джордино, у которого после завтрака и маковой росинки во рту не было.

— Я тоже, — невольно усмехнулся Питт. — А теперь шутки в сторону, и слушай меня. Заходить на цель будем вдоль левого берега, пока люди Шэня целиком поглощены танками на правом. Слева они никакого подвоха не ожидают, так что у нас есть шанс проскочить незамеченными. Садиться лучше всего за задней трубой на вертолетную площадку. Труба большая, она нас прикроет. Только ты смотри не отставай.

— Не отстану, не надейся, — хмыкнул итальянец. — Разве можно тебя одного пускать в приличное общество? Ты, главное, когда приземлишься, не забудь в сторонку подвинуться, чтобы освободить мне место, а то ведь я не постесняюсь, прямо на шею сяду.

Джордино без колебаний последовал бы за Питтом в самые мрачные закоулки преисподней, всецело доверяя его суждению и интуиции. Они действовали настолько слаженно, работая в паре и без слов понимая друг друга, что порой казалось: между ними существует телепатическая связь. Вот и сейчас, уточнив последние детали, оба умолкли и сосредоточились. С этой минуты и до посадки ни один из них не проронит ни звука — да и о чем говорить, когда все уже сказано?

Сместившись к западному берегу, друзья выключили двигатели и приготовились. Одновременно подтянув левые стропы, они начали разворот по наклонной дуге в обратном направлении — с таким расчетом, чтобы в момент прохождения судна зависнуть над его левым бортом на уровне середины передней трубы. Черные полотнища парапланов придавали им сходство с крылатыми ящерами мезозоя, выбирающими удобный момент для атаки на убегающую добычу, хотя для заключительной стадии маневра больше подошло бы, наверное, сравнение с бродягами, вскакивающими на заднюю площадку замедлившего ход товарняка.

Расчеты и надежды Питта полностью оправдались. Никто не встретил их автоматными очередями в упор на подлете, да и сами они не заметили на левой стороне раскинувшейся под ними палубы ни одного человека. Расправившись с вертолетами, боевики не ждали больше атаки с воздуха и переместились на правый борт, где заняли позиции и приникли к прицелам в ожидании начала артиллерийского обстрела. Чжао Фынь и его команда не боялись танков. Им не раз приходилось иметь с ними дело, и они хорошо знали, куда надо целиться из гранатомета, чтобы бронированная машина вспыхнула после первого же попадания.

Как только в поле его зрения возник неохватный цилиндр последней дымовой трубы лайнера, Питт вывернул вправо и тут же обеими руками потянул на себя передние стропы. Купол послушно сложился, и