из мусора.

Питт понял, что пристально смотрит на остатки небольшого дорожного несессера. Кожаные бока и донце, хотя прогнили почти насквозь, оставались целыми. Не смея надеться, он открыл его.

Внутри был пакет, покрытый грязью. Питт понял, что у него в руках Североамериканский договор.

Доктор Абнер Макговерн сидел за письменным столом, глубокомысленно разглядывая труп, лежащий на столе из нержавеющей стали, и попутно жевал сэндвич с яйцом и специями.

Макговерн недоумевал. Безжизненное тело Жюля Гуэррьера не содействовало достижению цели. Большинство тестов на трупе проводили по четыре или пять раз. Он и его ассистенты бесконечно анализировали лабораторные данные, тщательно изучали результаты, полученные полицейским коронером Квебека. И все-таки точную причину смерти установить было невозможно.

Макговерн относился к тем упрямым людям, которые отказываются сдаваться. Они готовы сидеть ночи напролет, чтобы закончить роман или положить на место последний кусочек картинки-загадки. Он тоже отказывался сдаваться сейчас. Жизнь не кончается просто так безо всякой на то причины.

Физическое состояние Гуэррьера было жалким. Но этот человек славился своей великолепной конституцией. Его воля к жизни не могла погаснуть, как лампа по щелчку выключателя.

Причина была в чем-то другом, а не в прекращении телесных функций. Она связана с каким-то внешним фактором.

Проведены все тесты на яды, даже на экзотические. Все дали только отрицательные результаты. Не было также свидетельств о наличии крошечных проколов от иглы шприца под волосами или под ногтями, между пальцами рук и ног, внутри отверстий тела.

Мысль о возможности удушья постоянно возвращалась к Макговерну. Кончина от недостатка кислорода оставляет немного уличающих признаков.

За сорок лет службы в штате судебно-медицинских патологоанатомов полиции он мог припомнить лишь горстку случаев, в которых жертвы были задушены.

Врач надел новую пару перчаток и подошел к трупу. В этот день он уже в третий раз внимательно изучал внутреннюю полость рта. Все было так, как должно было быть. Не было синяков, не было бледности за губами.

Еще один тупик.

Доктор вернулся к письменному столу и удрученно опустился в кресло, руки безвольно повисли на коленях, глаза уставились отсутствующим взглядом на плитку пола. Затем заметил незначительное обесцвечивание на большом пальце одной из перчаток. Лениво потер его о лист бумаги, осталось жирное розовое пятно.

Он вновь быстро склонился над Гуэррьером. Осторожно протер полотенцем между внутренней частью губ и внешней частью десен. Затем посмотрел на них через лупу.

— Изобретательно, — пробормотал он вслух, словно разговаривая с трупом. — Действительно изобретательно.

Сарве чувствовал страшную усталость. Его позиция невмешательства в независимость Квебека встретила бурю возражений со стороны его собственной партии и англоязычных приверженцев существующего режима на западе. Члены парламента из приморских провинций особенно негодовали по поводу его отказа от государственной целостности. Были основания ожидать озлобленности с их стороны. Новое государство Квебек изолировало их от остальной части Канады.

Он сидел в своем кабинете, неторопливо пил вино, пытаясь забыть о событиях дня, когда раздался телефонный звонок. Секретарь сказала, что звонит комиссар Финн.

Он вздохнул и подождал, когда его соединят.

— Мистер Сарве?

— У телефона.

— Это убийство, — прямо сказал Финн.

— Есть доказательства?

— Вне всяких сомнений.

Сарве крепче сжал трубку. «Боже, — подумал он, — когда это кончится?»

— Как?

— Премьера Гуэррьера задушили. Чертовски умно со стороны убийцы. Он использовал театральный грим, чтобы скрыть улики. Как только мы поняли, что нужно искать, то нашли следы, оставленные зубами на ткани подушки в постели.

— Присмотрите за Ваучером.

— Нет необходимости, — сказал Финн. — Как нельзя кстати оказался ваш доклад из британской разведки. Отпечаток на дверном звонке совпадает с правым указательным пальцем Фосса Глая.

Сарве закрыл глаза. «Оцени всё в истинном свете, — говорил он себе, — ты должен оценить всё в истинном свете».

— Но каким образом мог Ваучер принять Глая за Вийона?

— Не могу сказать. Однако, судя по фотографии в докладе, есть некоторое сходство. Возможно, ключом к разгадке будет грим. Если Глай смог одурачить наших патологоанатомов, возможно, он мастер изменения и своей внешности.

— Вы говорите о Глае, будто он жив до сих пор.

— У меня такая привычка. Пока что никто не видел его трупа, — ответил Финн. — Вы хотите, чтобы я продолжал расследование?

— Да, но хочу, чтобы всё было конфиденциально, — сказал Сарве. — Можете положиться на своих людей, чтобы они молчали?

— Абсолютно, — ответил Финн.

— Держите Вийона под строжайшим наблюдением и верните Гуэррьера в его могилу.

— Прослежу за этим.

— И еще одно, комиссар.

— Сэр?

— Начиная с этого момента, докладывайте мне лично. Телефонная связь может прослушиваться.

— Понял. Скоро ждите доклада. До свидания, премьер-министр.

Еще в течение нескольких секунд после того, как Финн отключился, Сарве крепко сжимал трубку. «Неужели возможно, что Анри Вийон и неуловимый лидер „Общества свободного Квебека“ — одно и то же лицо? — задавал он себе вопрос. — И Фосс Глай. Зачем он выдавал себя за Вийона?»

Чтобы получить ответ, он потратил целый час и внезапно почувствовал, что усталости как не бывало.

Элегантный правительственный реактивный самолет с аквамариновыми эмблемами Государственного агентства подводных и морских исследований с ревом опустился на взлетно-посадочную полосу и, промчавшись по ней, остановился в двадцати футах от Сандекера и Муна, встречавших его. Открылась дверь пассажирского салона, и Питт спустился по трапу. Обеими руками он нес большой алюминиевый контейнер.

Во взгляде Сандекера появилась глубокая озабоченность, как только он увидел изможденное лицо человека, который слишком долго жил на пределе напряжения и сейчас шел неуверенными шагами. Он