обрезанный!

– В «Динамо» таких бульбашей трое, – поддакнул Ламянцев. – Он, Ванька и Пал Изралич Зеликман. Надо же, жида Иваном назвали! – Он захихикал, ожидая, что Кочубей его поддержит, но тот неожиданно посерьезнел и примирительно сказал Максу, обращаясь, скорее, к Ивану:

– Ты не подумай, что я антисемит какой-нибудь. Я вас очень даже уважаю...

Но не придумав, за что он, собственно, уважает евреев, Конюхов приобнял Ламянцева, и они отошли, над чем-то смеясь. Ваня куда-то ушел, и Макс, оставшись один, подумал о предстоящем бое.

Думать было тоскливо. «Да уж, ждет меня мужской половой хер. И команду БССР заодно...» Его пробрала дрожь. Он подтянул левый налокотник, застегнул куртку. Нагрудник он не надевал, считалось, что сковывает движения, да и вообще, не по мужски как-то – боли бояться. Килоты (белые фехтовальные штаны чуть ниже колен) были сероваты, с пятнами чьей-то крови, может, и его, но он не чувствовал, чтобы его сильно задели, хотя – не факт: Максим знал, – боль придет в раздевалке, когда закончится азарт боя.

Подошел Ваня и, увидев, что Максим дрожит, сказал:

– Ты это, того... типа, не мандражируй, братан. Шансов у тебя нет. Шарунас – первый номер у литовцев. От тебя никто ничего не требует. Ты не слушай Гришу, он наверняка с Приходей поспорил.

Но Макс ничего не мог поделать с дрожью. Знал: стоит выйти на дорожку, все пройдет. Но все равно – обидно! Хорошо Ваньке – он половину боев выиграл в командных поединках, в личных дошел до полуфинала, и только через «чистилище» (утешительные бои в олимпийской системе) не прошел.

А Максим вылетел после первого же круга. Так – за все соревнования – только один бой и выиграл.

– Ну ладно, тебе пора...

Он встал, сделал пару финтов. Плохо развешенный клиник слушался слабо. Он взмахнул шпагой, хоть не хлесткий, зато «дубовый». Дерьмо оружие.

Конюхов и Ламянцев над чем-то скалились на скамейке.

«Конечно, вам все до лампочки», – подумал Макс завистливо. Кочубей был вторым в личных, Ламянич тоже дошел до финала. Яцкевич вспомнил, как старшие ребята часами отрабатывали перед зеркалом обманные замахи и защиты, как без устали атаковали деревянное чучело, и так – годами. Отсюда бралась легкость и естественность в бою. Максим решил, что он несправедлив, но все равно было обидно.

«Ну и что? Зато у меня есть Оксана, а вы, хоть и постарше, мне завидуете...»

Старший тренер команды Гриша Лапотнев о чем-то оживленно сплетничал со вторым тренером Приходькой. Бородатый длинный Приходя, схватив Гришу за пиджак, что-то ему втюхивал. Из огромной бородавки на его щеке рос отвратительный белый волос.

«Выращивает он его, что ли?» – безразлично подумал Макс и отвернулся.

Тренеры могут быть довольны турниром: четвертое место в командных, серебро в личных.

Динамик вдруг осекся, крякнул, и заговорил человеческим голосом:

– Дорогие друзья, – проникновенно заблеял диктор. – Вот и подходит к концу открытый чемпионат Литвы по фехтованию. Остался последний, решающий бой за третье место в командном зачете. Счет в поединке между с борными БССР и Литвы – 8:8. Поприветствуем спортсменов! – Динамик кашлянул. – Справа – юная надежда Белоруссии, 14-ти летний Максим Яцкевич, второй разряд. «Динамо» Минск!

Макс чертыхнулся, зачем про разряд-то? Ему до первого – только 5 побед. Да и про возраст наврал: ему уже три месяца как пятнадцать.

Сзади захлопали. Он обернулся. Ребята из других республик, оставшиеся на награждение или просто любопытные, болели за явного аутсайдера.

– Слева – Шарунас Леонавичус, 17 лет, мастер спорта, «Летува» Каунас!

Трибуны разразились оглушительными аплодисментами, топотом и свистом.

Максим посмотрел наверх: блондинистые ребята и девчонки в коротких юбках.

– Судит Виктор Кровопусков, чемпион мира, мастер спорта международного класса!

Аплодисменты.

– Угловые судьи: бла-бла-бла – Украина и бла-бла-бла – Грузия!

Макс посмотрел на судью. Легендарный фехтовальщик с характерной фамилией скрестил руки на груди и высокомерно улыбался.

Диктор перевел на литовский.

– Бой ведется до пяти ударов, в случае, если счет четыре – четыре, то до шести...

Вряд ли кто-то из присутствующих этого не знал.

Макс посмотрел на соперника, Шарунас нервничал. Хороший знак.

«Но что же делать? Техника у него явно лучше, что неожиданного я могу учудить? – Максим постучал шпагой по медной дорожке. – Ладно, там видно будет».

Судья махнул спортсменам. Они вышли на дорожку, отсалютовали судье, друг другу, зрителям.

«Эх, Ксюша... – подумал Максим. – Была бы ты здесь, мне было бы легче».

Надели маски, встали в стойку. Исчезли и дрожь, и Оксана, и весь мир. Остались только Леонавичус и его шпага. Бой начался.

– Прэ? (Готовы?) – Крикнул судья. – Алле! (Начали!)

Скачок, выпад.

Maкс сделал два обманных движения и ударил Шаруноса в маску. Литовец зеркально повторилего действия, разве что финты были поубедительнее.

«Что ж, когда придется защищаться, надо будет гадать, куда и когда он ударит. Скверно», – Максим брел назад, сгибая клинок шпаги.

– Обоюдные атаки, – Кровопусков подождал, пока они снова заняли позиции.

– Прэ? Алле!

Снова обоюдные. На этот раз Леонавичус с силой ударил Яцека по левому боку. Руку обожгло.

«Вот гад, я-то аккуратно...» – Ему было больно и обидно. Сопернику не было никакого смысла так сильно рубить. Возвращаясь к белой линии, Максим напряженно думал.

«Он хочет приоритетов, тогда кому-то придется защищаться, и его преимущество в технике будет очевидно. Значит, он атакует... С другой стороны, он прекрасно понимает, что я так думаю, значит... Ой, только бы не перемудрить»...

(Ведь в фехтовании в случае одновременных ударов преимущество имеет атакующий. После 3-х обоюдных атак разыгрывается приоритетное право на атаку. После удара приоритет переходит к другому.)

– Прэ? Алле!

Макс сделал скачок и остановился. Шарунос не двинулся. Ждет. Повезло. Его выпад он бы парировал. «Ладно»...

В стойке Максим сделал шаг. Соперник ждал. Дистанция все еще разорвана.

Еще шаг... Еще шажок... Пора! Стрела! «А-А-А-А!!!!»

Ноги с силой толкают тело, и оно летит параллельно дорожке. «Моя атака! Он не успеет защититься!!»

Он и не пытался. Шарунас сделал скачек назад и пребольно перетянул Яцека, перед тем как тот грохнулся. Шпагу Максим успел выпустить и съамортизировал руками. Маска улетела к литовцам.

«У-у-у! Больно!» Медная сетка дорожки содрала кожу с его левого колена.

Килот задрался, юноша сидел и дул на окровавленную ногу. Худшая из травм. Заживает медленно и болит долго. «Блин. Еще и удар получил»...

Подошел доктор, посыпал чем-то. Защипало. Сбоку шипел Гриша.

– Очень предсказуемо, Максим. Удивить его надо. Скачок, удар наобум – и отходи с «прямой рукой».

(А это главный прием защищающегося. Он отходит, вытянув шпагу, и атакующий должен сбить клинок, направленный в его грудь. Если «прямая рука» не выведена из зоны поражения, отступающий имеет преимущество перед атакующим. )

– Но, Григорий Васильевич....

Док забинтовал колено, кровь больше не текла, да и боль почти прошла. Прихрамывая, Макс