В то же время, когда они добрались до замка и Трина повела их по коридорам, ведущим к подземелью, она слегка волновалась.

А что, если она ошиблась, и клад, хотя и пролежал в тайнике столетия, на самом деле не так уж и ценен, за исключением нескольких предметов, за которые может хорошо заплатить какой-нибудь музей?

Они с маркизом оставили дверь в подземелье открытой. Девушка сбежала вниз по ступеням и бросилась к найденному ею ходу в стене.

— Мы можем залезть туда только по очереди, — сказала она, глядя на де Жирона.

— Я надеюсь, вы позволите мне попасть туда первым? — с улыбкой спросил тот.

— Конечно!

Он снял пальто, положил его на пол и, став на колени, пополз в проход, как это уже делала Трина.

Леди Сузи подняла пальто герцога и держала его в руках.

— Здесь холодно и сыро, да к тому же мрачно, — сказала она. — Как ты сюда попала?

Трина вопросительно посмотрела на маркиза.

— Вы готовы объяснить моей матери, как я очутилась в подземелье?

— Конечно, — ответил тот. — Я закрыл здесь вашу дочь, леди Шерингтон, потому, что она отказывалась сказать мне правду.

— Вы закрыли Трину в подземелье? — с ужасом переспросила Сузи. — Как вы могли поступить так жестоко?

— Не спешите меня в чем-либо обвинять, миледи. Многое стало на свои места, когда я увидел вас вместе, но кое-что еще нуждается в объяснении. Разрешите мои сомнения. Сколько же лет вашей дочери — тринадцать или четырнадцать?

До леди Сузи не сразу дошло, что он говорит ей комплимент. С улыбкой она сказала:

— Трине восемнадцать. Но вы мне так и не объяснили, милорд, почему вы были так жестоки по отношению к ней.

Маркиз улыбнулся ей в ответ.

— Вы понимаете, леди Шерингтон, — сказал он, — что, поскольку она выдавала себя за вас, я ожидал, что она скажет мне правду о тех неблаговидных махинациях, жертвой которых стала моя мать!

— О, я сожалею, очень сожалею! — воскликнула леди Сузи. — Я знаю, что нам не надо было делать этого. Но я хотела помочь Жану и в то же время, вы можете мне не поверить, — спасти вашу мать от этого безнравственного проходимца.

— О ком вы говорите? — не понял маркиз. Леди Сузи посмотрела на Трину.

— Я не должна этого говорить?

— Ну конечно, ты можешь рассказать обо всем, мама, — ответила Трина. — Я сама собиралась признаться в грехах его милости при первой удобной воз-мож-ности.

Она увидела, что маркиз ждет объяснений, и продолжала:

— Ваша мать сообщила герцогу, что, если мы не найдем для нее эликсир молодости, она немедленно уедет отсюда в Рим и отдаст себя в руки человека по имени Антонио ди Касапеллио, который подвергнет ее гипнотическим сеансам и одновременно даст снадобья, которые вернут ей молодость.

— Я слышал об этом Касапеллио, — угрюмо сказал маркиз. — Вы уверены в том, что говорите?

— Можете спросить у герцога, — сказала Трина. — Хотя то, что мы сделали, и достойно порицания, мы, по крайней мере, не нанесли физического ущерба вашей матери, что, как я понимаю, наверняка сделал бы итальянец. Снадобье, которое она получила под видом эликсира молодости, всего лишь смесь лекарственных трав.

Маркиз нахмурился.

Он не успел сказать ни слова, как раздался торжествующий возглас герцога и тот появился в проходе, толкая перед собой большой ларец.

Он был из числа тех, которые Трина уже видела в тайнике и открывала, чтобы посмотреть на драгоценности, которые в нем лежали.

Белая рубашка де Жирона была так же грязна, как платье Трины, однако он умудрился сохранить чистым лицо и, когда поднялся на ноги, сразу направился к леди Сузи, обнял ее и сказал:

— Скажи мне, когда ты выйдешь за меня замуж, дорогая? Благодаря твоей дочери я теперь очень богатый человек!

Герцог поднял свой бокал:

— За Трину и за наше будущее счастье! Он посмотрел на леди Сузи и увидел в ее глазах нечто такое, что заставило его сердце забиться чаще и почувствовать себя самым счастливым человеком на свете.

Он до сих пор с трудом мог поверить в то, что после всех прошедших столетий сокровища герцога Бернарда были найдены именно тогда, когда в них сильнее всего нуждались.

Когда герцог готовился к отъезду, он был уверен, что Сузи, в силу своей природной чувствительности, всегда будет ощущать себя виновной в том, что из-за любви к ней он был вынужден покинуть замок, а вместе с ним и множество привычных вещей, которые его окружали.

Теперь же все будет прекрасно, потому что он ясно осознавал, что все эти предметы, лежащие на полу темницы, имели ценность, которую просто невозможно представить.

Жан де Жирон не мог поверить в существование клада даже тогда, когда Трина объявила, что нашла его. Он даже не мог себе представить его громадной ценности.

Когда они с маркизом по очереди перетаскивали сокровища через узкий проход из тайника в темницу, де Жирон не переставал думать, какое чудо все-таки совершила Трина.

Он подумал о том, что герцоги Жиронские наверняка предполагали, что герцог Бернард с его пристрастием к различного вида тайным ходам, скрытым в стенах замка лестницам и комнатам наверняка изобрел и соорудил какое-нибудь секретное место, в котором в неспокойное военное время могли бы в безопасности храниться все представляющие ценность вещи.

В исторических хрониках много писалось о его изобретениях и чудачествах, но очень мало о его смерти.

Как ни странно, герцоги Жиронские даже не знали, где и как умер их славный предок.

Это могло произойти в битве, в одном из его путешествий или же в самом замке.

Теперь же тот факт, что так много сокровищ было оставлено в замке, заставлял герцога думать, что его предок находился далеко от дома, когда его жизнь подошла к концу, иначе он бы оставил потомкам какие- либо указания о местонахождении клада. Теперь же самым важным было то, что он здесь спрятал.

Груда сокровищ, которые герцог и маркиз перетаскивали через проход и передавали в руки Сузи и Трины, все росла на каменном полу темницы.

Там, где Трина обнаружила одно золотое блюдо, — их нашли дюжину. Здесь также было множество золотых кубков, графинов и чаш, украшенных орнаментом из драгоценных камней. В тайнике обнаружили большие ларцы, подобные тому, какой герцог перетащил в подземелье первым. Они не только сами по себе были шедеврами, созданными руками непревзойденных мастеров, но и содержали бессчетное количество драгоценностей из золота и серебра, каждая из которых, будучи выставленной на обозрение публики, стала бы гордостью любого музея страны.

Большая же часть клада состояла из золотых монет. Огромные кошели, в которых герцог Бернард их спрятал, рассыпались за прошедшие столетия в прах, поэтому де Жирон и маркиз сначала таскали золотые монеты пригоршнями, пока Трина не отправилась наверх, чтобы найти какую-нибудь подходящую посудину или корзину для их переноски.

По дороге она подумала о словах герцога, который сказал, что очень важно, чтобы никто до поры до времени не знал об их находке. Поэтому она довольствовалась тем, что схватила первое, что ей погналось на глаза в ближайшей комнате, — две корзинки для мусора.

Потом ей пришла в голову мысль, что наволочки будут даже более удобны, поскольку самой найти мешки ей вряд ли удастся, а к слугам она обращаться не хотела. Отправившись в ближайшую спальню, Трина сняла наволочки с четырех подушек и с триумфом вернулась в подземелье, довольная своей находчивостью.

Даже после того, как наволочки наполнили золотом, монет оставалось еще так много, что герцог и