Герцог внимательно посмотрел на девушку. Она говорила искренне, без всякого притворства, очень серьезно.

— Но у меня другие планы относительно вас, Хиона. И поскольку я полагаю, что вы мне немного обязаны…

— Очень обязана! — перебила его Хиона.

— Так вот, вы поступите так, как я хочу.

— Я сделаю все-все, о чем вы ни попросите! — снова перебила герцога Хиона.

Герцог понимал: это клятва, и она ее не нарушит.

— Очень хорошо, — сказал он. — Первое, что вам надо сделать, — выбрать фамилию. Вы не можете называть себя Стэмфорд.

— Нет, конечно, нет…

— В любом случае я хотел узнать девичью фамилию вашей матери.

— Гамильтон.

— Гамильтон, — повторил герцог, словно размышляя. Потом сказал:

— У вас христианское имя, и вы не похожи на англичанку, поэтому, я думаю, фамилия должна быть греческая.

Хиона улыбнулась:

— Моя бабушка была наполовину гречанка, ее фамилия Андреас…

— Тогда так и будем вас представлять: Хиона Андреас. Я надеюсь, вы не против?

— Я очень горжусь своей греческой кровью!

— Вам есть чем гордиться — у вас такой прямой носик, точь-в-точь как у кариатид в Акрополе или у статуй богини Афины.

— О, вы мне льстите! Теперь я буду выше задирать нос!

— Я думаю, вам это не в новинку, — засмеялся герцог. — Я уверен, что так и было в прошлом. Еще один вопрос: у вас есть хоть малейшее представление, в каком году поженились ваши родители?

— Мама часто повторяла, что я родилась ровно через двенадцать месяцев после того, как она убежала с отцом, — сообщила Хиона. — Я уверена, она вышла замуж в августе 1799 года.

— Это во многом облегчает поиск.

— Так это правда? Вы будете искать запись?

Голос Хионы был еле слышен.

— Мне кажется, вы хотите меня обидеть, задавая подобный вопрос, — укоризненно покачал головой герцог.

— Простите, но я не в силах поверить: вы — такой важный человек, у вас едва ли есть время заниматься моими делами…

— Мне казалось, я давно убедил вас, что меня заботят ваши дела.

— Да… И я вам очень благодарна. Могу бесконечно повторять это. Надеюсь, вы верите в мою искренность?

— Ну, во всяком случае, стараюсь, — намеренно нейтральным тоном ответил герцог, так как в голосе Хионы послышались трогательные нотки.

Алверстод привык к тому, что женщины часто в него влюблялись, и он был уверен: Хиона, еще толком не понимавшая смысла этого слова, тоже смотрела на него с обожанием. Но он не хотел новых проблем, а они могут возникнуть, если он станет для нее не просто спасителем, карающим зло. Он должен остаться только им — отомстить ее дяде, столь гадко обращавшемуся с ней, наказать его как любого мучителя детей или животных. Перед глазами герцога до сих пор стояли рубцы на спине Хионы. И конечно же, она говорила правду — сэр Джарвис намеревался уморить ее голодом. Он мучил ее и морально, называя ублюдком, девкой, рожденной вне брака. Каково все это было слышать девушке нежной и тонкой души?

Жестокость сэра Джарвиса, вероломство его дочери наполняли сердце герцога решимостью наказать их за содеянные грехи. Он понимал: ему предстоит трудный путь, прежде чем он осуществит свои планы и получит удовлетворение от того, что поставит сэра Джарвиса на колени.

Сражаясь на боксерском ринге, герцог хорошо усвоил одно правило: недооценивать противника — опасно. А во время военных действий осознал еще одну мудрость: к неожиданностям следует быть готовым всегда.

И теперь под стук колес фаэтона он снова и снова обдумывал детали начатого дела, полный решимости ничего не оставить без внимания, как будто разрабатывал боевую операцию, выискивая слабые места, через которые может прорваться противник.

День длился, менялся пейзаж; Хиона с интересом осматривалась вокруг. Они были уже совсем близко от Букингемшира, где и находилось имение Алверстод. Он знал здесь каждую тропинку, каждую аллею. Лошади, почуяв дом, побежали еще быстрее.

Спустя двадцать минут герцог удовлетворенно сказал:

— Добро пожаловать, Хиона, на землю, которая четыре столетия принадлежит моей семье.

— Как интересно! Но я не думала, что вы повезете меня к себе домой.

— Я привез вас к своей бабушке, — ответил герцог. — Она очень уважаемая старая леди, в прошлом красавица. Сейчас, правда, страдает от ревматизма и скучает. Мне кажется, вы сможете развлечь ее.

— Вы расскажете ей всю правду обо мне?

— Да, ей будет интересно, — ответил герцог. — Но больше никто, кроме моего подопечного Люсьена, ничего не должен знать. Понимаете, Хиона?

— Обещаю, я никому ничего не расскажу. Но раз я остаюсь у вашей бабушки, я буду вас иногда видеть?

— Я не намерен исчезнуть, — коротко бросил герцог.

Воцарилось молчание.

Они въехали в красивые кованые железные ворота, и Хиона увидела не очень большой, но удивительно прелестный дом в стиле времен королевы Анны. Взглянув на нее, герцог заметил, как Хиона сцепила пальцы, — девушка явно нервничала. И он подумал: никогда в жизни ему не встречалась женщина, в глазах которой отражались все мысли и желания, будто в чистейшей воде ручья.

Тем временем они подъехали к дому, герцог натянул вожаки и остановил лошадей перед портиком входной двери. Грум спрыгнул на землю и подошел к лошадям.

Два конюха выбежали из конюшни за домом, встречая важного гостя. Слуги неспешно открывали главную дверь.

Герцог помог Хионе спуститься из экипажа. Его пальцы коснулись ее дрожавшей руки, и он почувствовал, какая она холодная.

— Вам нечего бояться, — прошептал он, ведя девушку к дому.

Дворецкий поспешил в холл.

— Ваше сиятельство! — радостно воскликнул он. — Какой сюрприз! Ее сиятельство будет в восторге. Как раз вчера она жаловалась, что вы пренебрегаете ее обществом.

— Ну вот я и здесь, Симпсон, как видишь. А где ее сиятельство?

— В своем будуаре. В последние два дня у нее ужасные боли, она не в силах спуститься вниз.

— Тогда я поднимусь к ней, — сказал герцог. — Я хочу, чтобы ты отвел мисс Андреас к миссис Медоуз. Ей нужно привести себя в порядок после долгого путешествия.

— Все будет сделано, ваше сиятельство.

Симпсон улыбнулся Хионе и пригласил:

— Пройдемте со мной, мисс. Только не спешите, я уже не могу бегать, как раньше.

Поднимаясь по лестнице, герцог заметил, как доброжелательно держалась Хиона со стариком дворецким, с трудом одолевавшим ступеньки.

Постучав в дверь будуара бабушки, он вошел.

Старая леди сидела в кресле у окна, положив ноги, укутанные горностаевым пледом, на стульчик.

На ее коленях устроился маленький спаниель Кинг Чарльз. Пес зарычал на открывающуюся дверь, а потом восторженно залаял и кинулся к герцогу Валериану. Тот наклонился, приласкал спаниеля, потом подошел к бабушке. Несмотря на гримасу боли на лице старушки, выглядела она прекрасно. Глядя на