И на этот раз повар превзошел самого себя. Меню было изысканным.

Джентльменам снова не позволили засидеться за портвейном — их пригласили в танцевальный зал. Сегодня у герцога не было желания здесь задерживаться.

Он поймал себя на том, что с нетерпением ждет момента исчезнуть и встретиться с Хионой.

Но надо соблюдать осторожность, чтобы ничего не испортить. Поэтому он заставил себя потанцевать с несколькими женщинами постарше, чего совсем не любил и обычно избегал. Потом пригласил Клэрибел, спросив, не окажет ли она ему честь стать его партнершей в вальсе? Он заметил, с какой радостью она приняла его приглашение. Да, девушка не из робких и, вне всякого сомнения, прекрасно танцует. После первого круга, проделанного в полном молчании, она наконец мягким и обаятельным голосом проговорила:

— Очень надеюсь, ваше сиятельство, что вам у нас нравится. Папа так старается доставить вам удовольствие. И я тоже.

— Я был бы слишком неблагодарным, не оценив ваших усилий, — ответил герцог.

— И мы ценим вас.

Клэрибел говорила приятным искренним голосом, способным обмануть любого, даже опытного мужчину, — так естественно он звучал.

— Люсьен боялся, что вам не захочется оставлять Лондон в середине сезона, — заметил герцог.

— Как он мог сказать такое? — возразила Клэрибел. — Я люблю имение, здесь так красиво, я так люблю возвращаться сюда из города, чтобы поразмышлять вдали от столичной суеты.

— И находите в этом удовольствие?

— Конечно. Зная, вашу ученость, ваше сиятельство, я боюсь, что вы сочтете меня недостаточно образованной, несмотря на то что по многим предметам я получила обширные знания.

«Она говорит так бойко, так изобретательно, — подумал герцог, — наверняка эти тексты придуманы сэром Джарвисом».

В ответ он произнес какую-то вполне светскую фразу и поблагодарил за вальс, затем потанцевал с дамой постарше и вывел ее через стеклянные двери зала в сад. Он чувствовал, что сэр Джарвис наблюдает за ним, и подумал: вот подходящий момент, чтобы удалиться.

Под деревьями стояли столы с напитками. Такой же стол был накрыт и в соседней с залом комнате. Вечер был теплый, и большинство гостей предпочло свежий воздух. Выведя партнершу в сад, герцог Алверстод направился к знакомым мужчинам.

— Привет, Доулиш! — подошел он к одному. — Не будешь ли так добр, не закажешь ли нам шампанского? Мы доставили удовольствие хозяину, потанцевали под его оркестр в этой толчее и, конечно, заслуживаем чего-то освежающего.

Доулиш рассмеялся:

— Вообще-то я удивился, увидев тебя танцующим, Алверстод. Я думал, ты никогда не танцуешь.

— Должен признаться, леди Мэри явилась искусительницей, — улыбнулся герцог. — Я думаю, вы знакомы?

Да, они виделись не впервые, и леди Мэри, не сомневаясь в своем очаровании, использовала его максимально, развлекая джентльменов.

Через некоторое время герцог сказал:

— Прошу прощения, я на минуту. Надо кое с кем поговорить.

— С мужчиной или женщиной? — кокетливо поинтересовалась леди Мэри.

— Конечно, с мужчиной и, конечно, о лошадях, — весело отозвался герцог.

Все расхохотались.

Отдалившись от них на несколько шагов, он исчез в тени деревьев и через неосвещенную часть сада быстро направился в сторону леса.

Звезды сверкали, высоко в небе сияла луна, вокруг было еще красивее, чем вчера на закате. Глаза герцога были устремлены к поваленному дереву, и с невероятным облегчением он увидел, что Хиона его ждет.

— Добрый вечер, — сказал он и сел рядом. — Мне было трудно уйти.

— Да, знаю. В общем-то я и не ожидала, что вы придете, потому что… потому что мне все это приснилось.

— Но я же не сон, я — абсолютно реальный и я все время думал о вас!

Ее большие глаза с мольбой были устремлены на него. В лунном свете лицо казалось очень бледным. Да и она сама показалась ему еще изящнее, чем вчера.

— Вы сегодня что-нибудь ели?

Хиона улыбнулась:

— Ну как вы можете помнить о таких пустяках? Обо мне все в общем-то забыли, у всех полно дел…

Герцог вынул сверток из-под полы вечернего костюма.

— Я подумал, может пригодиться. И принес… — И положил ей на колени красивый льняной носовой платок, в который были завернуты несколько сандвичей.

Хиона, посмотрев на них, спросила:

— Это паштет?

— Да.

— И как только вы могли догадаться? Ведь я почти забыла вкус паштета! По ночам даже иногда представляла, что я снова его ем. Ведь это не холодная баранина, которую каждый день едят слуги.

— Да, я решил, что эти сандвичи вам понравятся, — сказал герцог.

Хиона снова завернула их в платок и проговорила:

— Но я сейчас не стану их есть. Я хочу почувствовать вкус каждого кусочка, а здесь, рядом с вами, это невозможно.

— Хорошо, ешьте когда хотите. А теперь вот что я намерен вам сказать, — герцог серьезно посмотрел на девушку. — В понедельник, в восемь тридцать утра, я уезжаю, объяснив столь ранний час срочной необходимостью вернуться в Лондон.

Хиона вздрогнула — она никогда больше его не увидит!

Но герцог продолжал:

— И вы поедете со мной.

— Правда?

— Все, что надо решить, — это где я вас подберу.

Хиона минутку подумала, а потом сказала:

— Есть одно место, там очень густые деревья. Это в двух или трех сотнях ярдов от Мэйн-Лодж. За изгородью, которую легко преодолеть…

— Значит, вы будете там?

— Если вы всерьез говорите, что заберете меня с собой.

— Как вы поняли, я никогда не нарушаю обещаний.

— У меня немного вещей.

— Вам ничего не надо брать с собой, — сказал герцог. — Если кто-то увидит, что вы выходите из дома с узелком, сразу возникнет подозрение.

— Да, я и сама об этом подумала.

— Идите медленно, не спеша, как на прогулке, а остальное предоставьте мне.

Хиона сцепила пальцы.

— Это сон. Я знаю, что сплю.

— Нет, вы не спите, — твердо заявил герцог, — вы должны позаботиться, чтобы вам ничто не помешало оказаться на месте нашей встречи.

— Как я могу вас отблагодарить?

— На это нет времени. И еще — мне кажется, нам не стоит видеться до понедельника.

Согласно кивая, Хиона повернулась к нему, и герцог увидел в ее глазах такое доверие, почти обожание, которое показалось ему очень трогательным.

— Завтра держитесь подальше от сэра Джарвиса и помните: самый темный час — это час перед