бросишь меня?

Он пробормотал что-то утвердительное, не в силах от волнения говорить более внятно. Затем, устыдившись проявления своих чувств, он быстро вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.

Люсинда подошла к окну. В дальнем конце парка была видна квадратная башня маленькой церкви, в которой должно было состояться венчание. Скоро со всего графства начнут съезжаться экипажи, и церковь заполнится любопытными, желающими посмотреть на знаменитого графа Меридана, о котором ходит столько слухов. Даже в этой глухой провинции люди были наслышаны о его скандальном образе жизни, о его беспутном окружении и о его близкой дружбе с принцем Уэльским.

Люсинда знала, что поначалу известие о ее помолвке было встречено всеобщим изумлением.

— Как, Люсинда? Это, наверное, какая-то ошибка!

Вероятно, имеется в виду Эстер! Она хоть и не отличается большим умом, зато, по крайней мере, хороша собой! Но Люсинда… нет, это совершенно невозможно!

Толпы экипажей стали собираться у их подъезда каждый день после того, как» Лондон газетт» поместила объявление о помолвке. Люди, которых Белвили не видели годами, стали наносить им визиты и задавать вопросы, которые могли бы показаться бестактными, если бы не были сдобрены лестью и комплиментами и не начинались словами: «Поскольку мы с вами такие старые друзья…»

Поначалу сэр Эдвард и леди Белвиль пытались скрыть тот факт, что Люсинда даже ни разу не видела своего будущего мужа и что вся эта свадьба — не что иное, как просто деловое соглашение. Но затем, естественно, слухи об истинном положении дел стали просачиваться из столичных кругов в провинциальные города и докатились до Хертфордшира. Разумеется, никто открыто не говорил об этом в присутствии сэра Эдварда и леди Белвиль, но по интонации голоса, по выражениям лиц и кривым улыбкам Люсинда поняла, что правда о ее свадьбе стала уже всеобщим достоянием.

Она могла представить себе, что они говорили в домашнем кругу… «Подумать только, леди Джерси объявила ему, что он больше не будет допущен в Собрание! И принцу пришлось пойти без него! Говорят, даже швейцарам дано указание его больше не впускать!» Люсинда представляла себе, как они злорадно посмеиваются и добавляют: «Ну теперь понятно, почему он на ней женится!..»

В комнату, запыхавшись, вошла Агнес.

— Вы только представьте себе, мисс Люсинда, — сказала она, — эта непутевая девчонка чуть не забыла упаковать ваши носовые платки. Вчера я велела ей выстирать и выгладить их, а она по глупости отнесла их в вашу старую комнату. Хорошо еще, что я вспомнила про них, не то бы вы приехали в Лондон, не имея и кусочка батиста, чтобы вытереть нос.

С фамильярностью старой прислуги она продолжала ворчать все время, пока паковала вещи.

— Уже поздно, — наконец сказала она. — Давайте-ка я помогу вам надеть платье и скорее побегу в церковь. Как бы чего не пропустить!

— Конечно, Агнес, — согласилась Люсинда. — Давай одеваться. Неважно, если я буду готова слишком рано.

— Тем более, — продолжала Агнес, не слушая Люсинду, — что наверняка и миледи, и мисс Эстер захотят, чтобы я помогла одеться им тоже.

Она подняла с кровати тяжелое белое атласное платье и помогла Люсинде надеть его. Это платье шила самая модная портниха в Сейнт-Олбани, но Люсинда подумала, что материал выглядел гораздо красивее до того, как его раскроили и сшили; сейчас платье казалось слишком жестким, в талии оно было немыслимо широко, и кружевная отделка не очень гармонировала с ее фатой.

— Мне не нравится это платье, — сказала она.

— Как вы можете быть такой неблагодарной! — воскликнула Агнес. — Это платье стоило целое состояние! Во всем графстве за последние двадцать лет ни у одной невесты не было такого дорогого и красивого платья!

— Мне очень жаль, Агнес, — ответила Люсинда, — просто я чувствую, что мне это платье совсем не идет.

— Выбросьте эти глупости из головы, — резко оборвала ее Агнес, — вы выглядите как настоящая невеста, и мы все будем очень гордиться вами.

Кто-то громко постучал в дверь, и прежде чем Люсинда успела ответить, Джарвис, их старый садовник, заглянул в комнату.

— Вам уже нести букет, мисс Люсинда?

Он внес в комнату огромный букет из белых роз и гвоздик, перевязанный чудовищным бантом из белого атласа.

— Красиво, правда? — произнес он с гордостью.

— Необыкновенно, — автоматически ответила Люсинда, — спасибо тебе, Джарвис.

— Церковь убрана, как картинка, — сообщил Джарвис. — Мы были там уже с пяти утра. Алтарь украшен лилиями, вокруг кафедры поместили все цветы, которые только можно было найти в саду и в парниках. Купель украсили нарциссами — это, конечно, не так уж шикарно, но в парниках больше ничего не осталось, а сирень еще не распустилась.

— Да, я знаю, — сказала Люсинда. — Я уверена, что все сделано замечательно, Джарвис.

— Ну ладно, я пойду опять в церковь, мисс Люсинда. Удачи вам!

Он поклонился и вышел из комнаты.

Люсинда положила огромный букет на кровать.

В этот момент распахнулась дверь и быстро вошла леди Белвиль. Ее серое шелковое платье хотя и было уже не новым, тем не менее выглядело исключительно элегантно. А новая шляпка была украшена зелеными перьями.

— Я вижу, ты уже готова, детка! — воскликнула она. — Мы с Эстер сейчас отправляемся в церковь, а потом экипаж вернется за тобой и твоим отцом.

Только не опаздывайте. Вы же не хотите заставить его светлость ждать вас!

Она рассеянно взглянула на Люсинду.

— Я смотрю, Джарвис принес сюда твой букет!

Я же сказала ему оставить его в холле. Этот старый дуралей вечно все пропускает мимо ушей. Ну ладно, мне надо уже идти. Смотри не опаздывай!

— Хорошо, мама, — послушно сказала Люсинда.

Из коридора донесся голос леди Белвиль, зовущий Эстер, затем послышался стук каблучков Эстер, и вскоре Люсинда услышала звук отъезжающего экипажа.

Она снова пристально посмотрела на себя в зеркало, затем подхватила юбку, выбежала в коридор и стала поспешно подниматься по лестнице на другой этаж. Здесь, по соседству с комнатой Эстер, располагалась ее комната. Напротив была их маленькая гостиная, ранее служившая в качестве детской и мало изменившаяся с тех пор.

Люсинда открыла дверь в спальню Эстер. Здесь царил жуткий беспорядок. Платье, которое Эстер надевала утром, было небрежно брошено на кровать, посреди комнаты валялись ее туфли и картонка из-под шляпки, повсюду была разбросана оберточная бумага.

Люсинда ничего этого не замечала. Она подбежала к шкафу, открыла дверцу и принялась лихорадочно рыться в ящиках. Наконец она нашла то, что искала.

Это был венок из красных роз, который Эстер надевала как-то раз на балу в Лондоне. Розы были маленькие, почти бутоны, ярко-рубинового цвета.

Люсинда посмотрела на них, подошла к зеркалу, сняв с головы флердоранж и приколола вместо него венок из роз, который слегка оживил бледный цвет ее лица.

Люсинда снова взглянула на себя в зеркало, затем подошла к шкафу, открыла другую дверцу и посмотрела на наряды Эстер. В самом углу висело платье, украшенное бантами из голубых лент и такими же красными розами, как на венке. Она оторвала одну розу и, зажав ее в руке, поспешила вниз.

Она приколола розу к корсажу. Маленький алый цветок выглядел странно — яркий мазок на белом фоне. И все же это как-то оживляло мертвенную белизну ее свадебного туалета.

Возможно, у нее был несколько экзотический вид — слыханное ли дело, чтобы невеста была украшена алыми розами? Зато, по крайней мере, она больше не походила на тень.

Она обернулась к кровати, посмотрела на безобразный, помпезный букет и вместо него взяла в руки