Ее дядя встал.

— Я не сомневался в твоей стойкости, Орисса, — сказал он. — Ты выросла среди военных, и ты держишься именно так, как я и ожидал от тебя в подобных обстоятельствах.

Орисса слабо улыбнулась на его похвалу.

— Но как я могу выйти-с майором? — спросила она. — Что я надену? Мне ведь потребуется другая одежда.

— Конечно, — подтвердил майор Мередит, — но важно одно: никто даже в этом доме не должен видеть, что вы уходите, или знать, как вы переоделись.

— Это тоже понятно.

— Поэтому, пожалуйста, сейчас поднимитесь наверх и скажите своему слуге, что сегодня вы хотите лечь рано и не желаете, чтобы вас утром беспокоили. Потом полковник, если сочтет нужным, всем все объяснит.

Орисса встала.

— Что мне делать дальше?

— Отправьте слугу во флигель, подождите немного, чтобы убедиться, что он ушел, и спускайтесь вниз. Сюда заходить больше не нужно, отправляйтесь сразу же в кабинет вашего дяди, благо он выходит в сад. В холле слуг не будет. Их разошлют по различным поручениям.

— Я сделаю все, как вы сказали.

— Было бы замечательно, — добавил майор Мередит, — если бы не возникла неприятная необходимость относить ваши вещи наверх. Не могли бы вы одеться полегче, скажем, в сари, которое было на вас, когда вы приехали?

— Конечно, могу.

Сказав это, Орисса направилась к двери.

Действительно, о чем же еще говорить!

Она все сделала так, как ей сказали: прошла в спальню, позвонила слуге, объяснила, что хочет рано лечь спать, и приказала утром ее ни в коем случае не беспокоить; убедилась, что он ушел, и, надев сари, спустилась вниз по лестнице.

Как и обещал майор Мередит, в холле никого не было, и она добралась до дядиного кабинета в дальней части дома никем не замеченная.

Майор Мередит ждал ее, и он был один.

— Мы должны уйти как можно быстрее, — торопливо проговорил он, — так что, пожалуйста, переоденьтесь в это.

Он кивнул на странный ворох тряпок. Орисса не сразу поняла, что это весьма потрепанная одежда мусульманского мальчика.

— Вы хотите, чтобы я надела… это? — спросила Орисса, ужаснувшись.

Не сдержав ироничной усмешки, майор Мередит заметил:

— Не воображайте, будто вам удалось бы далеко уйти, а тем более пройти через вражеские заслоны в таком виде, как сейчас. За долгие месяцы большинство мужчин изголодалось без женщин.

Орисса вспыхнула от намека, прозвучавшего в его словах, и гневно воскликнула:

— Неужели не нашлось ничего получше… без необходимости показывать ноги?

— Сейчас совершенно неподходящее время, чтобы думать о девичьем стыде, — язвительно проговорил он.

Его слова взбесили Ориссу:

— Видимо, вы вознамерились сделать нашу вынужденную прогулку настолько неприятной, насколько это возможно.

— Вам вообще не следовало приезжать сюда, и вызволять вас отсюда будет очень непросто.

— Вы действительно так беспокоитесь обо мне? — саркастически спросила Орисса. — Так вот — у меня нет никакого желания сопровождать вас, майор Мередит. Я уверена, было бы гораздо проще остаться и драться.

Если она хотела досадить ему, она этого добилась.

— Могу с чистой совестью заверить вас, леди Орисса, — ледяным тоном процедил он, — что я гораздо охотнее предпочел бы остаться здесь, чтобы драться, и вы глубоко заблуждаетесь, воображая, что я горю желанием обременять себя плаксивой женщиной.

Получи она пощечину, Орисса не пришла бы в большую ярость.

Она набрала полную грудь воздуха, чтобы гневно отчитать его, но тут в комнату вошел ее дядя.

— Вам нужно спешить, — встревоженно сказал он. — Чем дальше вы окажетесь от форта к рассвету, тем в большей безопасности будете.

— Я прекрасно знаю это, сэр, — ответил майор Мередит. — Так убедите вашу племянницу переодеться в ту одежду, которую я достал для нее.

— Конечно, — согласился полковник Гобарт. — Поторопись, Орисса, мы будем ждать снаружи.

Сказав это, он тут же вышел из кабинета, за ним последовал и майор Мередит.

Покорившись неизбежному, Орисса выскользнула из своего сари и, преодолевая отвращение, надела на себя мешковатую одежду мусульман. Она едва успела привести себя в пристойный вид, когда майор постучал в дверь и, не удосужившись дождаться ответа, вошел.

Орисса перехватила его взгляд, скользнувший по ее голым ногам, и вспыхнула.

Между тем Мередит молча встал перед ней на колени и помог надеть на ноги пару прочных туфель, затем, ни слова не говоря, стал обматывать ее ноги полосками грубой шерстяной ткани, как это принято делать у жителей холмов во время холодов, наконец он крест-накрест закрепил обмотки крепкими хлопковыми веревками, чтобы тряпки не сваливались с ног.

Полковник вошел в кабинет, как раз когда майор закончил свою работу.

— Очень предусмотрительно, теперь она не замерзнет, — одобрительно заметил он.

Меняя вечернее платье на сари, Орисса так торопилась, что не распустила волосы, и теперь майор, взяв длинную полосу линялой, но когда-то розовой ткани, умело накрутил из нее тюрбан прямо на голове девушки.

Не успел майор покончить с тюрбаном, как полковник принес со стола блюдце с какой-то бледно- коричневой жидкостью.

— Нам придется подкрасить вашу кожу, леди Орисса, — объяснил майор Мередит. — Но не волнуйтесь, только слегка: многие патаны светлокожи.

Это были его первые слова, обращенные к ней после недавнего столкновения, и она расслышала в его голосе отзвуки былого гнева.

— Она смывается? — спросил вместо Ориссы полковник.

— Мылом — очень легко, — кратко ответил майор Мередит, — но дождь ей не повредит.

Он взял губку и приказал:

— Закройте глаза, леди.

Орисса почувствовала прикосновение мокрой губки к своему лицу, потом к шее, ощутила, как он берет ее руки одну за другой и обтирает их. Мередит старательно трудился, пока кожа девушки не приобрела мягкий золотисто-коричневый цвет.

— Пойду переоденусь в свое, сэр, — сообщил он полковнику Гобарту и вышел из комнаты.

Дядя взял со стола небольшой бокал вина и протянул его Ориссе.

— Это придаст тебе силы в твоем путешествии, дорогая моя, — сказал он, — и знай, я очень горжусь тобой.

Орисса почувствовала, как навернувшиеся на глаза слезы застилают ей взор.

— Ас вами, дядя Генри, ничего не случится? — спросила она.

— Об этом мы будем молить Бога, — ответил полковник Гобарт, — и поверь, если кому и под силу спасти нас, то только майору Мередиту. Я безгранично доверяю ему.

Орисса тихо вздохнула.

Она не стала говорить дяде, до чего же она сейчас ненавидела майора.

Полковник настойчиво вложил бокал в ее руку и сказал:

— Я очень хочу, чтобы ты выпила это, а также это.