Няня завернула Идиллу в белое одеяло, так что девушка напоминала кокон. Маркиз понял, что няня поступила таким образом не только для того, чтобы гостье было тепло, но и по соображениям скромности.

Взглянув на маленькое бледное личико, выглядывавшее из одеяла, маркиз обратил внимание, что няня заплела волосы девушки в две косы, перевязанные ярко-синими лентами.

– Доброе утро, Идилла, – тихо сказал маркиз.

– Доброе утро... милорд, – ответила девушка. Ее голос звучал более уверенно. Судя по всему, нянино лечение приносило плоды.

У маркиза создалось впечатление, что Идилла была сильно смущена. Чтобы успокоить ее, он объявил:

– Не бойтесь, я вас не уроню. Мы будем спускаться по лестнице очень осторожно. И вы сами увидите, что в комнате, куда няня решила вас поселить, вам будет гораздо удобнее.

С этими словами маркиз взял девушку на руки, словно ребенка. Нести столь хрупкое, почти невесомое создание не составляло ни малейшего труда.

Ссадины на лице девушки стали заживать. Правда, они еще были заметны, но открытые раны, затянувшиеся свежей кожицей, скорее всего должны были вовсе исчезнуть в ближайшие несколько дней.

Маркиз стал медленно спускаться по ступеням довольно узкой лестницы. Ему пришло в голову, что он лишь во второй раз в жизни несет женщину, не преследуя амурных целей.

Идилла напряженно застыла в его руках. Она не поднимала глаз на маркиза, а смотрела прямо перед собой. Однако ему показалось, будто девушка ведет себя так скованно потому, что оказалась в объятиях мужчины, а не из-того, что опасается, что он может ее уронить.

«Как она молода и непосредственна, – подумал маркиз. – Интересно, есть ли у нее какой-нибудь поклонник, который поет дифирамбы ее красоте? Невероятно, чтобы такая незаурядная внешность осталась незамеченной».

Впрочем, судя по робости, эта девушка не привыкла к общению с мужчинами. Может быть, она росла в какой-либо уединенной местности или воспитывалась в стенах монастыря?

Маркиз почувствовал, что загадочная история гостьи вызывает у него все большее любопытство.

Кто она? Откуда взялась в этих местах? Как ее зовут? И почему кто-то хотел смерти столь невинного создания?

Последний вопрос мучил его более всего.

Между тем маркиз оказался со своей драгоценной ношей на втором этаже и пошел по широкому коридору к спальне, некогда принадлежавшей его покойной бабушке.

Эта комната, выдержанная в строгом классическом стиле, прославившем Адама и его сыновей, была светлой и просторной.

Стены спальни покрывала плотная узорчатая ткань, панели с орнаментом из золотых виноградных листьев были подобраны ей в тон. Кровать с балдахином из бледно-голубого шелка украшали столбики в форме стволов пальм.

Канапе было покрыто накидкой из страусиных перьев, а поверх балдахина эбеновые ангелы держали гирлянды из белых и алых роз, перевитые синими лентами.

Первоначально в комнате было пять окон. Потом центральное окно переделали в дверь на балкон, что нарушало строгую соразмерность, характерную для интерьеров известного архитектора.

Дверь на балкон располагалась как раз напротив кровати, так что Идилла, которую маркиз бережно опустил на ее новое место, могла любоваться разноцветными азалиями в горшках, выставленными на балкон.

Над мраморной балюстрадой голубело чистое небо, чуть поодаль виднелся фонтан, в котором росли белые водяные лилии.

Вслед за маркизом в комнату вошла няня.

– Если ваша милость ненадолго выйдет на балкон, я устрою мисс Идиллу поудобнее! – сказала она.

Маркиз послушно отправился к двери.

В углу балкона стояло удобное плетеное кресло со скамеечкой для ног. На кресле имелись металлические прутья, на которые можно было натянуть муслиновый навес от солнца. Маркиз знал, что кресло осталось после бабушки. Он в который раз пожалел, что ему не довелось застать ее в живых – старая леди умерла до его рождения.

Однако маркизу было известно, что в библиотеке хранятся бабушкины дневники. Он решил разыскать их и просмотреть. Почему-то у него мелькнула мысль, что когда Идилле станет лучше, ее также заинтересуют записи, сделанные добрых сорок лет назад.

Странно, что теперь комнату величественной леди заняла девушка, о которой маркиз ровным счетом ничего не знал. Как осудили бы маркиза за такое непонятное великодушие многие из его знакомых!

– Ваша милость, если хотите, можете вернуться в комнату, – окликнула его няня.

Теперь маркиз заметил, что на девушке толстая льняная ночная рубашка, завязанная высоко под горлом, с костяными пуговицами и широкими оборками на рукавах, совершенно закрывающими ее нежные ручки.

«Пожалуй, мы с няней расходимся во вкусах на женское белье», – с улыбкой подумал маркиз.

Но и этот простой наряд не мог свести на нет странную красоту Идиллы.

Маркиз заметил, что девушка во все глаза смотрит на него в некотором замешательстве.

– Вам здесь удобно, Идилла? – ласково обратился к ней маркиз.

– Спасибо, милорд, что вы отвели мне эту комнату. Но она... слишком хороша для меня, – смущенно произнесла девушка.

– Почему вы так считаете? – удивился маркиз.

– Вы же ничего обо мне не знаете... – Гостья окончательно смутилась и смолкла.

– Няня подтвердит вам, что эта спальня пустовала со времен моей бабушки. Может быть, поначалу вам будет в ней несколько неуютно, но у этой комнаты есть одно неоспоримое достоинство: вы можете гулять, не спускаясь в сад. Для этого вам будет достаточно выйти на балкон. Так что до выздоровления вам лучше побыть здесь.

– Но когда же это произойдет? – с тревогой спросила девушка.

И маркиз, и няня поняли, что ее беспокоит не слабость, не боли, а потеря памяти.

– Скоро, теперь уже совсем скоро, – заверил ее маркиз.

– А что, если я никогда не вспомню, кто я?

– Обязательно вспомните. – Маркиз постарался говорить как можно убедительнее. – Сотрясение мозга – странный недуг. Сегодня человек пребывает в совершенном мраке, решительно ничего о себе не зная, а назавтра вдруг наступает просветление и он становится таким, как и прежде. Словно открывается штора, отгораживающая его от внешнего мира.

В дверь постучали, и няня вышла из комнаты. Маркиз остался наедине с Идиллой.

– Я хочу у вас кое-что попросить, – робко сказала Идилла. Ей явно было не по себе.

– О чем? Говорите смелее, – подбодрил ее маркиз.

Казалось, девушке трудно даются слова. Должно быть, ее мучила какая-то тревожная мысль.

Чтобы успокоить свою застенчивую гостью, маркиз присел возле нее на краешек кровати.

– Говорите же, – сказал он с улыбкой, которую десятки женщин находили неотразимой.

Маркиз заметил, что глаза девушки потемнели от беспокойства.

«Ее глаза переменчивы, как море, – подумал маркиз, которому довелось попутешествовать по морям, так что он привык считать себя знатоком этой стихии. – А теперь свет словно ушел из ее глаз».

– Не бойтесь, – сказал он.

– Ваша милость... а вы... правда не думаете, что я... ведьма, – тихо, едва слышно вымолвила Идилла.

Маркиз ожидал чего угодно, но только не этого вопроса.

– Значит, няня рассказала вам о происшествии?

– Она думала, что это поможет мне вспомнить...что со мной случилось.

– Заверяю вас, что у меня нет ни малейшего сомнения в том, что вы не имеете никакого отношения к