— Когда граф вернулся сегодня утром из имения, — сказала она слуге, — он привез с собою ящик вина. Вы не знаете, что он с ним сделал?

— Нет, мадам, меня не было, когда вернулся мосье. — Слуга наморщил лоб, вспоминая: — Я что-то слышал, он говорил о каком-то особенном вине для сегодняшнего приема. По-моему, он заказывал меню.

У Ларисы упало сердце.

— Я должна его найти! — воскликнула она. — Как вы думаете, сейчас он еще в «Фоли Бержере»?

Она представления не имела, сколько сейчас времени, должно было быть около одиннадцати.

— О да, мадам. «Фоли Бержер» не закрывается до полуночи.

— Мне нужно попасть туда. Не могли бы вы позаботиться о моей лошади, поставить ее в конюшню и подать мне voiture[26]?

Слуга был несколько озадачен, но Лариса чувствовала, что ему не раз приходилось заниматься чем- либо необычным на службе у графа Рауля. Позвали конюха из конюшни, расположенной за домом. Вскоре voiture стоял у ворот. Лариса села в него и сказала:

— Попросите кучера ехать к «Фоли Бержеру» как можно быстрее!

Девушка была рада, что догадалась взять с собой кошелек. Если графа уже нет в «Фоли Бержере», то придется ехать в ресторан, где он должен ужинать. Они мчались вниз по Елисейским полям. Лариса уже не смотрела с любопытством по сторонам, как в первый раз, когда она прибыла на Северный вокзал. Она поправила прическу, убрав волосы под шляпу, и пыталась представить, что скажет граф в ответ на ее внезапное появление, да еще в платье для верховой езды среди публики, разодетой в вечерние туалеты. Впрочем, это не важно, что он подумает. Важно, чтобы она успела, пока он не попробовал вина, отравленного его отцом.

Лариса и по пути в Париж, и сейчас не могла понять, каким образом такой человек, как граф де Вальмон, в ненависти к своему сыну мог опуститься до столь подлого дела, до убийства. В то же время она была уверена, что подслушанное няней — правда. Бернард был мрачным человеком зловещей наружности. Лариса несколько раз сталкивалась с ним в коридорах. Его, казалось, коробило от необходимости отвечать на вежливые приветствия девушки. Как она теперь понимала, его характеру была присуща не только угрюмость, но и скрытность. Он напоминал ей средневекового серфа, готового выполнить любое распоряжение сеньора.

Voiture свернул с широкого бульвара и загромыхал по мостовым маленьких грязных улочек. Лариса с тревогой вглядывалась во тьму, пока слева не показались огни. Экипаж остановился. На тротуаре перед входом стояло множество людей. Подъезд был ярко освещен электрическими плафонами, повсюду висели плакаты, на которых женщины в танце высоко выбрасывали ноги. Лариса сочла данные изображения непристойными. Внезапно она почувствовала смущение, поняла, что стесняется. Как она может одна пойти в подобное заведение?

Потом девушка решила, что страхом можно пренебречь. Она должна найти графа. Если он уехал из «Фоли Бержера», то она его может уже никогда не увидеть. Она вышла из voiture, заплатила coucher[27] и стала пробираться через толпу. На нее с любопытством смотрели. Один из мужчин сказал что-то развязным голосом, что именно — Лариса не разобрала, но стоявшие рядом с ним ответили взрывом хохота.

Entresol[28] была отделена от театра стеклянными дверями.

Здесь находилась высокая стойка, за которой сидели два человека. Лариса подошла к одному из них:

— Простите, мосье. Мне необходимо переговорить с графом Раулем де Вальмоном. Я знаю, он здесь. У меня есть для него послание крайней важности.

— Послание, мадам?

Ларисе показалось, что человек недоверчиво посмотрел на нее, брови его приподнялись, и весь вид этого господина вопрошал о причинах, по которым этой женщине нужно видеть графа.

— Вопрос жизни и смерти! — сказала Лариса. Она держалась столь уверенно, что произвела впечатление на человека за стойкой. Он подозвал лакея в униформе с серебряными пуговицами:

— Проводите леди к графу Раулю де Вальмону, — распорядился он. — Мосье в своей ложе.

— Прошу вас сюда, мадам, — сказал лакей. Лариса последовала за ним по широкому проходу — знаменитому променаду «Фоли Бержера». Зал был огромен, по одной из стен шла длинная стойка бара, стояло огромное количество столиков, за которыми сидели роскошно одетые женщины. На всех были огромные шляпы, чаще всего украшенные разноцветными перьями. Боа из перьев лежали у многих из них на плечах, в вырезах глубоких декольте поблескивали драгоценности. Было немало и мужчин, в вечерних костюмах и цилиндрах. Некоторые, правда, приехали сюда, не переодевшись в вечернее платье, но все они были в головных уборах.

Лариса шла за лакеем через нарядную толпу. Ей показалось, что многие женщины находились здесь одни, с густо накрашенными ресницами и губами, они бросали на мужчин беззастенчивые, приглашающие взгляды. В конце променада располагалась сцена; шло представление. Музыка, с трудом перекрывающая разговоры и смех публики, звучала очень весело. Женщины, танцующие на сцене, выбрасывали перед собой ноги точно так же, как было изображено на плакатах перед входом, демонстрируя перед зрителями свои шелковые нижние юбки. Впрочем, у Ларисы не было времени как следует осмотреться, она быстро шла вслед за лакеем мимо толпы мужчин, перегнувшихся через ограждение, чтобы получше рассмотреть происходящее на сцене. Они прошли еще немного и подошли к ложам, устроенным на некотором возвышении. Ложи были отделены одна от другой невысокими барьерами и совсем не походили на задрапированные портьерами ложи в обычных театрах. Лакей остановился, и Лариса с содроганием сердца увидела того, кого искала.

«Он жив! Он здесь!»

Граф сидел впереди в обществе двух брюнеток. Более красивых женщин Ларисе никогда не приходилось видеть. Одна была в красном платье и шляпе со страусовыми перьями. На другой был туалет желтого цвета, а на шляпе устроились две великолепные райские птицы, склонявшиеся с полей к се обнаженным плечам.

— Подождите здесь, мадам, — сказал лакей.

Он стал пробираться между людьми, стоящими в ложе. Наконец он достиг цели и, наклонившись, что-то зашептал графу на ухо. Ларисе показалось, что на лице графа возникло выражение неудовольствия оттого, что кто-то его беспокоит. Он неохотно поднялся и извинился перед окружающими. Дама в красном платье сделала удерживающий жест. Лариса не видела полностью ее лица, обращенного к графу, только недовольный изгиб ярко накрашенных губ и темные, подведенные глаза. Граф Рауль сказал что-то, та засмеялась, и граф пошел за лакеем, по дороге успев перекинуться парой слов с друзьями. Он увидел Ларису, только когда вышел из низкой двери.

В изумлении он уставился на девушку.

— Что вы здесь делаете? Что случилось? — спросил он, видя, что Лариса совсем растерялась.

Прежде чем она смогла что-либо произнести, граф заметил, что лакей все еще ждет. Он вынул из кармана монету и протянул ему. Затем он взял девушку под руку и отвел к противоположной стене.

— Как вы сюда попали?

— Верхом.

— Одна?

— Мне нужно было… видеть вас! Мне нужно вам кое-что сообщить?

Он оглядел ее дорожный наряд, затем взглянул в бледное, встревоженное лицо:

— Не могу поверить. Что вас привело сюда?

— Вино, которое вы привезли сегодня утром из Вальмона… отравлено!

Мгновение граф смотрел на нее как на сумасшедшую.

— И вы прискакали сюда из Вальмона, чтобы предостеречь меня? — медленно произнес он.

— Я так боялась, что вы выпьете это вино и… умрете!

— Значит, вы приехали спасти меня?

— Да.

Она посмотрела в его глаза и почувствовала, что переполненный театр, шум, музыка — все вокруг