– Пожалуй, я пойду прилягу, – сказала она.
– В гостиной есть удобная софа, – отозвалась няня, – а если хотите, забирайтесь в кровать.
– Я пойду в гостиную, – ответила Харита. – Я хочу быть там, когда он вернется.
С этими словами она вышла из кухни.
Няня проводила ее взглядом, который удивил бы графа.
Она со вздохом говорила себе, что он теперь мужчина и должен сам решать все за себя.
Теперь ему уже не нужны ее советы.
И в то же время ей хотелось, чтобы он вновь стал маленьким мальчиком.
Она бы его встряхнула и втолковала, что ему нужно на самом деле.
Харита прошла в гостиную и вновь подумала, как прелестна эта комната.
Подле камина стояла мягкая софа.
Внезапно почувствовав усталость, она положила голову на подушку и вытянула ноги, ощущая приятную истому.
Через открытое окно слышалось воркование голубей, устраивавшихся на ночлег.
Только Дэрол мог владеть этим зачарованным уголком, думала она.
Тут у нее мелькнула мысль, что он, вероятно, приводил сюда многих женщин.
И вновь она ощутила боль в груди.
Он, конечно, был так же добр к ним, как и к ней.
Может, когда они оставались вместе в этой чудесной комнате, он целовал их.
Что ощущаешь, когда тебя целуют?
И тогда, пожелав, чтобы Дэрол поцеловал ее хотя бы раз, прежде чем она от него уедет, Харита поняла, что любит его.
Она полюбила его, но она должна его оставить – и никогда больше не увидеть вновь.
«Я никогда… не полюблю… никого другого», – подумала она с отчаянием, прежде чем уснула.
Возвращаясь к Голубиному Коттеджу тем же путем, каким и прокрадывался к своему дому, граф с удовлетворением думал о том, как отлично он все устроил.
Викарий согласился выполнить все его просьбы.
Когда он ушел, граф дал ряд указаний майору Уорду.
– Не могу сказать, милорд, – искренно заметил тот, – что я с большим удовольствием выполню ваше поручение.
– И тем не менее я знаю, что вы не подведете меня, – сказал граф. – Вы всегда выручали меня из всяких переделок в прошлом!
Он помнил, как искусно майор Уорд сглаживал последствия всех этих «переделок», в которые он попадал еще мальчишкой.
Среди них были одно или два его ранних любовных «похождения, о которых не следовало узнавать его отцу.
Майор всегда выручал его хорошим советом и часто протягивал руку помощи тонущему в жизненных бурях юнцу.
– Я сделаю все, что в моих силах, милорд, – пообещала майор, – но вам следует быть начеку. Леди Имоджен – женщина очень упорная и опасная.
Граф промолчал.
Он просто покинул эту комнату так же, как и попал в нее, – через окно.
Когда он исчез в кустах, майор сначала вздохнул, но затем коротко рассмеялся.
Он подумал, что только граф мог так легко угодить в беду и с не меньшей же легкостью из нее выпутаться.
Шагая по лесу, граф чувствовал, как окружающая красота развеивает все его тревоги.
А вместе с ними и гнев, горевший в нем с тех пор, как, он покинул особняк Тауэрс.
Он был теперь дома, он ступал по собственной земле.
Лучи заходящего солнца мерцали сквозь листву его собственных деревьев.
» Я так счастлив, – говорил он себе, – так чудесно, невероятно счастлив! Я никогда не должен забывать благодарить судьбу за это!«
Он вспомнил, как Харита молилась об их безопасности и, стало быть, о спасении.
Ее молитвы были услышаны.
Молитва, думал он, была так же присуща ей, как и дыхание.
Это не было бездумное повторение текстов молитв на воскресных службах, которые многие посещают просто потому, что так принято.
