– Как так, – усомнился полковник Мур, – посмотрите сами: вон у нее в руке еще остался флакончик с ядом. А кого вы подозреваете?

– Я уверен, что это убийство совершила Зенобия Зара!

– Кто такая Зенобия Зара? – спросил Мур.

– Моя сводная сестра!

– Какими мотивами руководствовалась она, по вашему мнению?

– Исключительно только ненавистью! Возможно, у нее были и другие мотивы, об этом я судить не могу, так как два с половиной года уже сижу в тюрьме и давно уже не интересовался Зенобией!

– Полагаете ли вы, что она повинна также и в смерти вашего брата?

– Несомненно!

Присутствовавшие были совершенно озадачены. Кто этот человек, который был так хорошо посвящен во все подробности таинственного дела и говорил о нем с таким спокойствием, точно это самое обыкновенное происшествие?

– Не можете ли вы описать нам наружность той особы, которую вы считаете убийцей? – спросил полковник.

– Могу! Она похожа лицом на мою сестру Зару. Глаза у нее серые, волосы иссиня-черные, цвет лица безукоризненно белый, роста она среднего, годами она моложе меня на пять лет. Она очень неглупа, очень развита и говорит свободно на нескольких языках.

– Не знаете ли, проживала она здесь в Вашингтоне или нет?

– Точно не могу сказать, но думаю, что проживала.

– В убийстве вашего брата замешано во всяком случае два лица, – продолжал полковник Мур, – одно лицо, если не два, сидело с ним в карете, а другое или третье играло роль кучера. Не знаете ли вы это лицо?

– Нет, кроме самой Зенобии Зара я никого не знаю.

Тут Ник Картер отвел начальника полиции в сторону.

– Так нельзя, полковник, – шепнул он ему, – при таком допросе он все время будет давать вам уклончивые ответы. Оставьте меня с ним с глазу на глаз. Вы с вашими подчиненными спокойно отправляйтесь в управление, а я вам обещаю, что сдам арестанта в целости и сохранности. Всю ответственность я беру на себя. Я вполне доверяю Каддлю и даже считаю возможным отпустить его без конвоя в обратный путь, если он пообещает не бежать. Он уже успел сказать мне такие вещи, что я решил поехать к губернатору штата Пенсильвания и просить о его помиловании.

Полковник был весьма изумлен таким заявлением.

– Если так, – сказал он, – то я охотно оставлю арестанта под вашей охраной. Но вы ничего не будете иметь против того, чтобы я у переднего и заднего входа поставил по часовому?

– Ставьте, если хотите. Лишь бы мы с Каддлем остались наедине. В присутствии покойной, которую он, очевидно, любил еще больше своего брата, он сделает мне то признание, которое мне нужно.

Полковник Мур со своими подчиненными и конвойными ушел, и в покойницкой остались только Ник Картер, Патси и Каддль.

– Я со своим помощником выйду отсюда, – обратился Ник Картер к Каддлю, – так как вы, по всей вероятности, пожелаете остаться наедине с вашей покойной сестрой. Если вы затем пожелаете исполнить ваше обещание и сделать полное признание, то вам остается только приоткрыть дверь и позвать меня. Я сейчас же явлюсь к вам.

– Благодарю вас, мистер Картер, – дрожащим голосом ответил Каддль.

Ник Картер вышел вместе с Патси и рассказал ему все, что сообщил ему Каддль. Патси, конечно, был крайне поражен, когда узнал, что Каддль вовсе не виновен в том преступлении, за которое отбывает наказание.

Вскоре раздался зов Каддля, и сыщики вернулись наверх.

Каддль был еще более бледен, чем раньше. Он стоял возле покойной и рука его покоилась на лбу его сестры.

– Мистер Картер, – начал он почти шепотом, – еще раз я прошу вас простить меня, что давал вам разноречивые показания. Но я не мог поступить иначе, так как рисковал безопасностью моих близких. Мое спасение было только в сохранении тайны! Ведь я не знал, с какой целью вы явились ко мне, и малейшая неосторожность с моей стороны могла гибельно отразиться на моих близких!

– Садитесь, – приветливо сказал Ник Картер, – нам удобнее будет беседовать.

Каддль взял стул, сел, взял руку своей покойной сестры в свою руку и начал свое повествование:

– Для большей ясности я должен начать издалека и описать вам все мои семейные обстоятельства. Мой отец бросил мою мать, когда я еще был малым ребенком. Нас было трое детей: Филипп, я и Зара, которая была на два года старше нас, близнецов. Мы проживали в одной из европейских столиц, где мой отец состоял военным атташе при Великобританском посольстве. Раньше он в Ирландии был капитаном одного из гвардейских полков. Разошелся он с матерью вследствие того, что попал в общество анархистов. Вряд ли, однако, он опустился бы так низко, если бы не познакомился с одной пленительно красивой принцессой, тоже анархисткой. Она так пленила его, что он бросил семью и забыл о чести и родине, словом, обо всем, что ему прежде было свято и дорого. К счастью, моя мать обладала независимыми от отца средствами, которыми она могла распоряжаться. Она предпочла не возвращаться в Ирландию, так что мы выехали из Европы в Америку, где и поселились в Филадельфии. Тогда нам с Филиппом было шестнадцать, а Заре восемнадцать лет. Так как у нас оказались способности к рисованию и резьбе, то мать отдала нас в учение и мы учились в одной и той же мастерской. В то время мы с братом были еще больше похожи друг на друга, чем теперь. Но кроме внешности, мы ни в чем не были схожи. Филипп всегда был сорванцом, а последствий своих проказ он избегал тем, что выдавал меня за себя. Таким образом в конце концов обо мне составилось общее мнение, как о каком-то разбойнике, а мой брат считался образцом добродетели! В то время мы оба