вознаградила за целый сезон раскопок. Некоторые из них нам были знакомы по образцам, другие были для нас совершенно новыми и непонятными, третьи представляли собой превосходные, полностью сохранившиеся экземпляры предметов, о существовании которых до этого дня мы могли только догадываться, судя по ничтожным обломкам, найденным в гробницах других фараонов.

Однако значение нашей находки определялось не только количеством обнаруженных предметов. Время, к которому относится эта гробница, считается со многих точек зрения одним из интереснейших в истории египетского искусства. Поэтому мы ожидали увидеть немало прекрасных вещей. Но мы совершенно не думали, что многие из этих вещей окажутся до такой степени реалистичными и выразительными. Для нас это было настоящим откровением. Раньше мы и не подозревали о подобных возможностях египетского искусства, но теперь, даже после торопливого предварительного осмотра, стало ясно, что изучение найденного материала произведет если не полную революцию, то во всяком случае значительные изменения в наших старых представлениях. Однако это дело будущего. По-настоящему определить истинную художественную ценность найденных вещей мы сможем лишь тогда, когда исследование гробницы закончится и перед глазами полностью предстанет ее содержимое.

Во время осмотра мы сразу же обратили внимание на то, что на всех крупных предметах и на большинстве мелких начертано имя Тутанхамона. Его же имя стояло на печатях внутренней замурованной двери, а за ней должна была находиться его мумия - в этом у нас теперь не оставалось ни малейшего сомнения.

В то время когда мы с волнением подзывали друг друга, переходя от предмета к предмету, было сделано еще одно открытие. Заглянув под одно из трех лож, стоявшее ближе всего к южной стене комнаты, мы увидели в стене небольшой пролом неправильной формы. Здесь оказалась еще одна запечатанная дверь с пробитой грабителями брешью, но в отличие от других эта брешь так и не была заделана. Мы осторожно заползли под ложе, просунули в пролом переносную лампочку, и перед нашими глазами предстала еще одна комната. Она была гораздо меньше: первой, но всевозможные предметы загромождали ее еще больше.

Эта внутренняя комната, которую мы впоследствии назвали боковой, оказалась в таком состоянии, что описать ее попросту невозможно. Переднюю комнату после посещения грабителей хотя бы пытались привести в относительный порядок, но здесь все так и осталось перевернутым вверх дном. Нетрудно было себе представить, что здесь произошло. Один из грабителей - вероятнее всего один, так как в боковой комнате для нескольких вряд ли нашлось бы место, - прополз внутрь и торопливо, однако ничего не пропуская, переворошил здесь все. Он вытряхивал из коробок их содержимое, отбрасывая осмотренные вещи в сторону, в одну кучу, а некоторые предметы передавал сквозь пролом своим сообщникам, чтобы они в передней комнате могли рассмотреть их получше. Никакое землетрясение не могло бы наделать больших бед, чем один этот вор. Весь пол до последнего сантиметра был настолько загроможден вещами, что трудно было даже представить, с какого конца к ним подступиться. Работа по очистке этого тайника сулила массу трудностей. А пока, даже не пытаясь в него проникнуть, мы ограничились беглым осмотром сквозь пролом.

В боковой комнате оказалось множество прекрасных вещей. По размерам они в основном уступали тем предметам, которые хранились в передней комнате, зато многие из них были тончайшей ручной работы. Некоторые мне особенно запомнились: расписной ларец, с виду такой же красивый, как и тот, что стоял в передней комнате; великолепное кресло из слоновой кости, золота, дерева и тисненой кожи; фаянсовые и алебастровые сосуды изящных очертаний: игорная доска из резной раскрашенной слоновой кости.

Мне кажется, что находка второй комнаты произвела на всех нас отрезвляющее действие. До этого момента нас пожирала горячка волнения, не давая передышки даже на то, чтобы собраться с мыслями. Но сейчас мы наконец впервые начали представлять себе, какая огромная работа предстоит и какую ответственность она налагает.

Наше открытие не было обыкновенной находкой, работу над которой можно было завершить за один сезон раскопок. И вообще археология не знала прецедента, который мог бы нам подсказать, что делать. Случай был совершенно особый, необыкновенный, и какое-то время нам казалось, что задача превышает все человеческие возможности.

Кроме того, величина и значение находки захватили нас врасплох. Мы были абсолютно не подготовлены и не знали, что делать с таким количеством обнаруженных предметов, многие из которых находились в плачевном состоянии: прежде чем прикоснуться к ним, необходимо было подвергнуть их тщательной предохранительной обработке. И вообще, прежде чем хотя бы приступить к расчистке, нужно было проделать множество всевозможных операций: подготовить большой запас консервационных и упаковочных материалов; получить консультацию у специалистов относительно того, как лучше обращаться с отдельными предметами; оборудовать лабораторию - какое-нибудь безопасное укрытое место для обработки, описания и упаковки вещей; составить подробный масштабный план и тщательно сфотографировать все предметы, пока они находятся на своих местах, а для этого необходимо было устроить фотолабораторию.

Таков далеко не полный перечень проблем, которые стали перед нами? Но, разумеется, первое, что предстояло сделать, - это обезопасить гробницу от ограбления. Только тогда мы сможем со спокойной совестью строить планы нашей будущей работы, которая, как мы уже поняли, продлится не один сезон: наверняка два, а возможно, три или четыре.

У входа в галерею уже стояла деревянная решетка, но этого было недостаточно, и я вымерил дверной проход в переднюю комнату, чтобы установить здесь вторую решетку из толстых стальных прутьев. Но пока она не изготовлена и не установлена, - а для того, чтобы ее заказать, и по ряду других причин мне необходимо было съездить в Каир; нам пришлось решиться на то, чтобы еще раз засыпать гробницу.

Тем временем вести о нашей находке распространялись со скоростью лесного пожара. О ней ходили самые невероятные и фантастические слухи. Особой популярностью среди египтян пользовалась история о том, что в Долине якобы приземлились три аэроплана, которые затем улетели в неизвестном направлении, нагруженные сокровищами. Чтобы пресечь по возможности распространение подобных небылиц, мы решили, во-первых, пригласить лорда Олленби, а также других руководителей соответствующих департаментов для осмотра гробницы и, во-вторых, отправить авторитетный отчет о нашей находке в «Таймс».

В соответствии с этим решением двадцать девятого ноября состоялось официальное открытие гробницы, а тридцатого советником Министерства общественных работ Готтенхемом и генеральным директором Службы древностей Пьером Лако был произведен официальный осмотр. При этом был и корреспондент «Таймс» мистер Мертон, который отправил в свою газету отчет, вызвавший у нас на родине немало волнений.

Третьего декабря, забив дверной проход тяжелыми брусьями, мы снова засыпали гробницу, сравняв ее с поверхностью земли. На следующий день лорд Карнарвон и леди Эвелина отбыли в Англию. Их ожидали там дела, и они намеревались вернуться в Египет позднее в этом же сезоне.

А шестого декабря оставив Коллендера стеречь гробницу, я сам выехал в Каир для всевозможных закупок.

Главной моей заботой была стальная решетка. Я заказал ее в первое же утро по приезде и получил заверения, что через шесть дней она будет мне доставлена. Остальные закупки я делал уже менее поспешно. Их было великое множество и самых разнообразных: материалы для фотографий, химикалии, автомобиль, ящики для упаковки, тридцать два рулона коленкора, более тысячи кип ваты и почти столько же рулонов хирургических бинтов. Бинтов и ваты было решено закупить столько, чтобы не испыты­вать в них недостатка. По мере того как я собирал в Каире все эти запасы, мне становилось все более и более очевидно: чтобы проделать всю работу в гробнице как следует, нам будет необходима помощь, причем довольно основательная. Вопрос стоял о том, к кому обратиться за такой помощью.

Первой и самой неотложной нашей заботой было фотографирование, так как мы ни к чему не могли притронуться до тех пор, пока не будут сделаны подробные фотографические снимки, а снимки должны были быть высшего качества.

Через день или два после моего приезда в Каир я получил поздравительную телеграмму от мистера Лайтгоу, хранителя египетского отдела нью-йоркского «Метрополитен-музеума», производившего по концессии раскопки в Фивах поблизости от нас. В сущности нас разделяла только естественная стена гор. В ответ на поздравления Лайтгоу я довольно робко осведомился, не позволит ли он, хотя бы в случае крайней необходимости, воспользоваться услугами их опытного фотографа мистера Гарри Бертона. Он тотчас же отозвался, и его ответная телеграмма может служить образцом бескорыстного научного сотрудничества: «Буду только рад помочь, чем угодно. Пожалуйста, распоряжайтесь Бертоном или любым другим членом нашей экспедиции».

Это предложение впоследствии было с еще большим великодушием подтверждено советом и директором «Метрополитен-музеума», и, вернувшись в Луксор, я обо всем договорился со своим другом мистером Уинлоком, руководившим нью-йоркскими раскопками. Он взял всю ответствен­ность на себя и не только отпустил в мое распоряжение Бертона, но и позволил двум чертежникам своей экспедиции, мистеру Холлу и мистеру Хаузеру, работать со мной столько, сколько понадобится для снятия крупномасштабного плана с передней комнаты со всем ее содержимым. Кроме них. мною был также приглашен еще один член нью-йоркской экспедиции, руководитель раскопок в пирамидах Лишта мистер Мейс. С согласия мистера Лайтгоу он прислал мне телеграмму с предложением своих услуг. Таким образом, не менее четырех членов нью-йоркской экспедиции провели с нами весь этот сезон или часть его. Без их великодушной помощи мы не смогли бы справиться с огромной работой, которая нам предстояла.

В Каире меня ожидала еще одна удача. Мистер Лукас, директор Химического департамента, до того как уйти в отставку, взял трехмесячный отпуск. Эти три месяца он решил посвятить нашей работе, бескорыстно предоставив в наше распоряжение все свои знания химика. Нечего и говорить о том, что я поспешил тут же принять его предложение. Теперь основное ядро нашей группы было укомплектовано полностью.

В дополнение ко всему этому доктор Алан Гардинер дал согласие ознакомиться со всеми письменными материалами, которые будут обнаружены. И, наконец, неоднократно посещавший нас профессор Брэстед очень помог нам в трудной задаче расшифровки имеющих большое историческое значение оттисков печатей на замурованных дверях.

Около тринадцатого декабря стальная решетка была изготовлена, все необходимые закупки сделаны и я приехал в Луксор. А пятнадцатого декабря все материалы уже были благополучно доставлены в Долину, так как благодаря любезности чиновников египетской железнодорожной службы мне удалось сдать в багаж все грузы сразу и отправить их вместо медленного товарного поезда экспрессом.

Шестнадцатого декабря мы еще раз вскрыли гробницу. Семнадцатого при входе в переднюю комнату была установлена стальная решетка. Мы приготовились к работе. И, наконец, восемнадцатого декабря работа началась по-настоящему.

Бертон сделал пробные снимки в передней комнате, Холл и Хаузер начали вычерчивать план. Через два дня приехал Лукас и тотчас же приступил к опытам, изыскивая наилучший способ сохранения различных предметов.

Двадцать второго декабря после долгих препирательств нам пришлось дать разрешение на посещение гробницы представителям местной и европейской печати, а также некоторым знатным жителям Луксора, которые были обижены тем, что их не пригласили на официальный осмотр. Однако и на этот раз мы ограничили число посетителей до предела, так как уберечь все предметы в тесной комнате было крайне трудно.

Двадцать пятого декабря приехал Мейс, а спустя два дня, когда фотографирование и зарисовка плана достаточно продвинулись, из гробницы был извлечен первый предмет.

ПЕРЕДНЯЯ КОМНАТА