часам, проведенным вместе с ней и понял одну вещь: прежде чем они покинут эти богом проклятые джунгли, он должен еще раз остаться с ней наедине. Судя по коротким быстрым взглядам ее влажных карих глаз, девушка хотела его так же страстно, и, вероятно, также горела желанием взять все от этого мира, чтобы эти джунгли понесли как на крыльях, возвращая в мир первозданных чувств.

Ник знал, что по возвращении в тот, другой мир, она тоже изменится. Конечно, она будет любить его, но эта любовь тоже станет другой. Ник начал размышлять, как было бы весело и приятно изучит эту разницу.

Река открылась перед ними так же внезапно, как и все в этих джунглях. Одну минуту они стояли под прикрытием плотной листвы, потом вышли на берег. Тарита вела их вверх по реке вдоль берега, обходя стороной склоняющиеся до самой воды деревья, и возвращаясь назад, когда невозможно было пройти по берегу. Они уже прошли довольно большое расстояние, когда девушка внезапно остановилась у излучины, подняв палец к губам. Ник присел рядом с ней и осторожно оглядел излучину: три каноэ, наполовину вытащенные на берег, слегка покачивались на воде.

— Русские, — прошептал Ник, увидев мужчину, вытаскивающего из каноэ какие-то тюки, очевидно, спальники и провиант. Вдоль берег у места их швартовки, были разбросаны небольшие углубления в камнях, похожие на пещеры.

— Похоже, это дело рук человека, — шепотом сказал Ник, указывая на них. Тарита пожала плечами:

— Вполне возможно. Индейцы населяли эти джунгли более тысячи лет назад.

— Мы можем обойти их стороной, — добавила она, кивнув в строну русских.

Они тронулись было в путь, когда Ник заметил, как один из русских перекинул тяжелый узел со спальниками из каноэ в высокую траву, растущую под деревом. В то же мгновение воздух ожил злобным устрашающим жужжанием полчищ насекомых, вылетевших из ствола дерева.

— Осы! — вскрикнула Тарита, впившись пальцами в руку Ника. — Гигантские дорожные осы.

— Посмотри на их размеры! — почти задохнулся Ник, глядя, как они вылетают из дупла. Размах крыльев их достигал 4-6 дюймов, и осы больше напоминали миниатюрные реактивные истребители, нежели насекомых. В одно мгновение осы яростно обрушились на русских: их кроваво-красные крылья и сине- черные брюшки замелькали в воздухе, превратившись в злобные орудия мести. Ярость роя обычных ос — зрелище устрашающее; эти же гигантские осы с острыми ядовитыми жалами в полдюйма длиной — настоящие убийцы.

Шестеро русских пытались бежать, но сделать это было невозможно. Они пытались сражаться, но огромные насекомые повели себя, как и положено осам: они напали со всех сторон. Ник увидел, как глава группы, Яснович, отчаянно замолотил руками, отмахиваясь от атакующих чудовищ, но в конце концов упал на землю, катаясь и извиваясь от боли, а полчища ос накидывались на него снова и снова.

Туземцы, пояснила Тарита, содрогнувшись всем телом, прозвали огромных ос «паучьими ястребами», отчасти потому что они охотятся на ядовитых тарантулов, а отчасти из-за их размеров. Нику доводилось видеть, что может сотворить атакующий рой с человеком: вместо лица — неузнаваемое месиво, всякое прикосновение к распухшему телу приносит нестерпимую боль, а иногда и смерть. Здесь же смерть была неизбежна. Яд от укусов даже 2–3 насекомых составит смертельную дозу. Русские вскрикивали, все еще стараясь спрятаться в похожих на пещеры углублениях, но осы были неумолимы. Один из русских с головой, раздувшейся в бесформенный шар, побежал к реке, но рой не отставал от него, продолжая жалить до тех пор, пока тот не нырнул.

Обратно он уже не появился.

— Проклятье! — выругался Ник, вскакивая на ноги. — Кажется, я становлюсь сентиментальным.

Он побежал вперед, несмотря на умоляющий возглас Тариты, и на бегу доставая из кармана два похожих на хлопушки баллончика, положенных Стюартом. Ник выдернул запалы, зашвырнул баллончики в гущу пикирующих ос и припал к земле, готовый бежать, если эти чертовы штуки не сработают. Осы взвились было со свистом и шипением; но вдруг начали кружить, налетая друг на друга в беспорядочном зигзагообразном полете. Через десять секунд они уже разлетались во всех направлениях, забыв в бездумной спешке и про атаку, и про свое гнездо, и про четкий строй полета, которым отличаются осы. «Будь я проклят», — произнес Ник, глядя, как они исчезают, рассеиваясь в джунглях.

Русские продолжали неподвижно лежать, тихо постанывая. Ник побежал к ним; Атуту и Тарита присоединились. Он уже успел вскрыть пакет для неотложной помощи и протянул Тарите шприцы для подкожных инъекций и ампулу со змеиным противоядием.

— Ты знаешь, как с ними обращаться? — спросил он, держа ампулу и шприц.

Тарита кивнула.

— Тогда коли. Дорога каждая минута.

Ник уже был около Ясновича, которого с трудом можно было узнать: глаза заплыли и опухли, а лицо, руки и грудь были покрыт все еще вздувающимися волдырями. Невозможно было отыскать на его теле хоть одну вену, но Ник нащупал в конце концов пульс на запястье. Он действовал быстро, ловко, переходя от одного к другому. Тарита чувствовала себя менее уверенно и оказала помощь лишь одному, второму ее подопечному помог Ник, закончивший инъекцию вместо нее. Русские перестали стонать и лежали, тяжело дыша. С помощью Атуту Ник перетащил их с солнца в маленькие углубления, похожие на пещеры.

На месте трагедии осталось несколько убитых ос, и Ник подобрал одну из них, чтобы рассмотреть прозрачные красные крылышки, частично прикрывающие смертоносное жало. Даже мертвая она пугала. Он с отвращением бросил ее в реку и, обернувшись, увидел рядом собой Тариту.

— Ты не становишься сентиментальным, — сказала она, глядя на Ника, и тот в ответ ухмыльнулся, вспомнив свои слова, брошенные перед тем как бежать на помощь русским. Конечно, Тарита права он знал это. Ему много раз приходилось быть свидетелем смерти людей: иногда он наблюдал ее с горечью, иногда испытывая удовольствие. Иногда враги попадали в его сети, иногда сами попадали в свою же яму. Но всегда смерть была результатом борьбы одного человека с другим.

Когда в эту борьбу вмешивалась природа, она всегда казалась просто продолжением этой жестокости человека к человеку. Но в данном случае, глядя на этих неумолимо атакующих гигантских насекомых, казалось, что само человечество окружено страшным противником. Ник ощутил долг человека прийти на помощь человеку и почти рассмеялся про себя, подумав, что когда-нибудь человечество сможет объединить одно: необходимость всех людей противостоять сообща какому-то ужасному бедствию. Ник очнулся от этих мыслей, увидел изучающий взгляд девушки и улыбнулся ей, погладив по полосам:

— Никогда не любил насекомых. А в этих проклятых богом джунглях их слишком много.

Он поднялся и пошел обратно к каменным убежищам, чтобы еще раз взглянуть на русских. Все они дышали, но с большим трудом.

Ник знал, что использованные противоядия были самыми современными и сильными, естественные антитоксины в них были подкреплены научными знаниями людей. Подействуют ли они — он это скоро узнает. Конечно, срываться в такое время и оставлять русских было невозможно. Единственное, что беспокоило новоявленного доброго самаритянина — большое количество преследующих одну и ту же цель. Ник пошел обратно к Тарите и обнаружил, что она уже распотрошила багаж русских и нашла несколько банок консервов из цыплят и тунца. Атуту зачарованно наблюдал, как она достает консервооткрывалку и готовит нехитрую еду из этих продуктов. Но его лицо расплылось в счастливой улыбке, когда он попробовал приготовленное.

— Еще один приобщенный к цивилизации, — сказал Ник, обращаясь к Тарите, и увидел на ее губах мелькнувшую лукавую улыбку.

Ночь уже опускала свое черное бархатное покрывало, и они решили остаться на берегу реки со своими беспомощными подопечными. Прежде чем темнота сгустилась, Ник пошел проведать людей еще раз. Его обнадежило то, что они живы и дышат, хотя и с трудом — но все же ровнее. Однако отеки на их головах и конечностях мало изменились, и, возвращаясь обратно к Тарите, Ник не был уверен, сумеют ли они выкарабкаться.

Когда стало совсем темно, он улегся и почувствовал мягкое нежное тело у своего бока. Тогда он поднял руку, и Тарита скользнула под нее, заснув почти мгновенно, тихо дыша вровень с его плечом и опершись холмиками грудей в его грудную клетку.

…Она лежала в этой же позе, когда он проснулся утром, разбуженный ярким светом солнца, на