Прислуга вернется после отпуска только послезавтра, таким образом, они в числе первых переступили этот порог.

Ужасное зловоние отравляло воздух.

— Именно это и почувствовали Кобаши, как только открыли дверь, — неожиданно произнес Горан.

«Одно-два мгновения они в недоумении спрашивали себя, что бы это могло быть, — подумала Мила. — Затем включили свет…»

В просторном зале перемещались специалисты из криминальной полиции и команда судмедэксперта, координировавшие свои движения, словно по велению невидимого и загадочного хореографа. Пол из дорогого мрамора безжалостно отражал свет галогеновых светильников. В обстановке дома мебель ультрасовременного дизайна соседствовала с антикварными предметами. Три дивана из замши цвета пыли образовывали квадрат перед огромным камином розового цвета.

На диване, что стоял посредине, сидел труп девочки.

Ее глаза были открыты — голубые в крапинку. И она смотрела.

Этот застывший взгляд был единственным, что в опустошенном лице девочки еще оставалось человеческого. Процессы разложения находились в самой поздней стадии. Отсутствие левой руки придавало трупу несколько наклонное положение. Тело словно вот-вот должно было сползти на бок.

На девочке было платье в голубых цветах. Судя по швам и покрою, оно было сшито в домашних условиях и, по всей вероятности, в соответствии с ее размером. Мила заметила выглядывавший из-под платья краешек белого чулка, а также застегнутый на талии на перламутровую пуговицу атласный пояс.

Девочка была одета как кукла. Сломанная кукла.

Мила не смогла смотреть на это дольше нескольких секунд. Она перевела взгляд на лежавший между диванами ковер с персидскими розами и разноцветными разводами. У нее возникло ощущение, будто эти фигуры шевелились. Мила пригляделась получше.

Ковер был полностью покрыт мелкими насекомыми, которые кишели, забирались друг на друга.

Мила инстинктивно поднесла руку к ране в плече и сдавила ее.

Любой стоящий поблизости наверняка подумал бы, что ей очень больно. Но все было как раз наоборот.

Как обычно, Мила искала в боли утешения.

Болевой приступ был кратковременным, тем не менее он придал девушке сил, чтобы продолжать оставаться зрителем этого кошмарного представления. Насытившись болью, Мила опустила руку. Она услышала, как доктор Чанг говорил Горану:

— Это — личинки Sarcophaga carnaria. Их биологический цикл очень скоротечен, если, конечно, они находятся в тепле. Эти существа необыкновенно прожорливы.

Мила понимала, о чем говорил врач, поскольку расследуемые ею случаи исчезновения людей зачастую заканчивались обнаружением трупа. Требовалось не только произвести милосердный ритуал опознания, но и куда более прозаичный, связанный с установлением даты смерти.

В разложении трупа, в зависимости от его фаз, принимают участие разные виды насекомых, особенно если тело остается непогребенным. Так называемая «трупная фауна» делится на четыре группы. Каждая из них выступает на определенном этапе видоизменения трупа, которую органическая ткань претерпевает после наступления смерти. В зависимости от биологического вида насекомого можно установить момент наступления смерти.

Sarcophaga carnaria — это вид живородящих мух, он относится ко второй группе насекомых, поскольку, как услышала Мила, труп находился в доме не меньше недели.

«Альберт воспользовался отсутствием хозяев дома для воплощения своего замысла».

— Но есть нечто, что я не в силах понять… — добавил Чанг. — Как этот сукин сын пронес тело мимо семидесяти камер видеонаблюдения и под носом у тридцати сотрудников внутренней охраны, круглые сутки контролирующих территорию?

— У нас возникли проблемы с перегрузкой в системе энергоснабжения электрооборудования, — заявил руководитель подразделения внутренней охраны Капо-Альто, когда Роза Сара попросила его объяснить причину произошедшего неделю назад неожиданного отключения электричества, на три часа заблокировавшего работу камер наружного наблюдения; именно тогда, как предполагалось, Альберт и принес труп девочки в дом Кобаши.

— И вас не насторожил этот факт?

— Нет, мадам…

— Понимаю.

Женщина ничего не добавила к сказанному, переведя взгляд на галуны капитана, красовавшиеся на его униформе. Фиктивное звание, как, впрочем, и сама его функция. Охранники, в чьи обязанности входило гарантирование безопасности жителей этого района, в действительности были всего лишь бодибилдерами в униформе. Их навыки были получены в ходе трехмесячного платного курса, проводимого полицейскими-пенсионерами неподалеку от местонахождения компании, нанявшей их на работу. Снаряжение охранников состояло из наушников портативной радиостанции и газового баллончика… Поэтому Альберту не составило особого труда обвести их вокруг пальца. Кроме того, в ограждении жилого комплекса была обнаружена брешь диаметром до полутора метров, хорошо замаскированная под толщей растений, обвивавших стену в виде живой изгороди. Этот эстетический каприз привел к тому, что сделал совершенно бесполезной единственную существовавшую в Капо-Альто настоящую меру безопасности.

Теперь речь шла о том, чтобы понять, почему Альберт выбрал именно это место и именно эту семью.

Боязнь очередной раз оказаться перед лицом нового Александра Бермана подвигла Роке дать разрешение на проведение в отношении Кобаши и его жены допроса в любой форме, включая самую пристрастную.

Функция оказания давления на дантиста была возложена на Бориса.

Хозяин дома не имел ни малейшего представления об особой системе обработки, уготованной ему в последующие часы. Допрос профессионала не имеет ничего общего с допросом, проводимым обычно в полицейских участках в доброй половине белого света, где все основывается на подавлении подозреваемого путем многочасового психологического прессинга: принудительного лишения сна в сочетании с требованием ответов на одни и те же вопросы.

Борис почти никогда не пытался запутать допрашиваемых им людей, поскольку знал, что стресс зачастую оказывает негативное воздействие на свидетельские показания, и это, в свою очередь, способствует массированной атаке на мнение судей со стороны искусного адвоката. Его не интересовали ни имеющиеся в его распоряжении средства воздействия, ни даже попытки подозреваемых, находящихся на пределе психических сил, прийти к соглашению.

Нет. Спецагент Борис Клаус старался получить только полное признание.

Мила видела его на кухне Бюро, когда он готовился к своему выходу. По сути, это означало не что иное, как настоящее представление, исполнители в котором зачастую менялись местами. Воспользовавшись заведомой ложью, Борис сможет проникнуть за барьер психологической защиты Кобаши.

В рубашке с закатанными по локоть рукавами, с бутылкой воды в руках, он прохаживался взад-вперед, разминая ноги: в отличие от Кобаши, Борис ни разу не присядет, дабы возвышаться над ним всей своей массой.

В это время Стерн знакомил его со сведениями, оперативно полученными им в отношении подозреваемого:

— Дантист избегает уплаты части налогов. У него есть счет в офшорной зоне, на который стекаются