— Мелисса, самая старшая изо всех, тринадцать лет. Родители девочки ввели для нее комендантский час, но в свой день рождения она, нарушив запрет, отправилась отмечать свой праздник в боулинг- клуб.

— Туда явились все, кроме Мелиссы, — вспомнил криминолог.

— Каролина была похищена прямо из своей постели… А затем шестая девочка.

— О ней потом. Остановимся пока на остальных.

Горан чувствовал, что у них обоих была невероятно схожая манера рассуждения.

— Теперь, Мила, мне необходимо, чтобы ты начала рассуждать вместе со мной. Скажи мне, как ведет себя наш Альберт?

— Поначалу он похищает девочку, которая находится вдали от дома и с трудом ладит с остальными учениками. Таким образом, все проходит незаметно для окружающих, и к тому же у него еще остается время…

— Время для чего?

— Чтобы испытать себя: он хочет убедиться в том, что достиг желаемого результата. А потом, воспользовавшись имеющимся в его распоряжении временем, он всегда сможет отделаться от трупа и исчезнуть.

— В случае с Аннеке он позволяет себе еще большее послабление, поскольку решает похитить ее в лесу, подальше от свидетелей… Но как он ведет себя с Сабиной?

— Он хватает ее в луна-парке на глазах у всех.

— А почему? — не унимался Горан.

— По той же самой причине, по которой похитил Мелиссу, когда все жители города уже были начеку, или когда выкрал Каролину прямо из ее дома.

— А что это за причина?

— Он почувствовал себя сильным, уверенным в себе.

— Хорошо, — продолжил Горан. — Пойдем дальше… А теперь расскажи-ка мне с самого начала историю про кровных сестер…

— Мы проделывали этот ритуал в детстве. Английской булавкой прокалывали кончик указательного пальца, а затем, приложив друг к другу подушечки пальцев, торжественно зачитывали клятву верности.

— И кто были эти девочки?

— Дебби и та, что под номером шесть.

— А почему Альберт выбрал именно их? — задался вопросом Горан. — Полный абсурд. Власти в панике, все ищут Дебби, а он возвращается как раз затем, чтобы похитить ее лучшую подругу! Но для чего так рисковать? Какой в этом смысл?

Мила знала, куда клонил Горан, но даже если она и скажет об этом первой, все равно окажется, что именно он натолкнул ее на мысль.

— Полагаю, что это был вызов…

Это последнее произнесенное Милой слово приоткрыло завесу в голове криминолога, который тут же вскочил со своего стула и принялся ходить по кухне.

— Продолжай…

— Он что-то хотел этим доказать. Например, что он хитрее всех.

— Лучше всех. Очевидно, речь идет об эгоцентристе, человеке, пораженном расстройством психики, именуемым нарциссизмом… А теперь расскажи мне о шестой девочке.

Мила была явно сконфужена.

— Нам ничего о ней не известно.

— И все-таки продолжай. Начни с того, что мы…

Девушка закрыла блокнот: теперь ей предстояло импровизировать.

— Хорошо, итак… Она ровесница Дебби, поскольку они были подругами. Следовательно, ей двенадцать лет. Это подтверждает и анализ костной ткани.

— Хорошо… А что еще?

— Согласно данным судебно-медицинской экспертизы, причина ее смерти была абсолютно другой. Он отрезал ей руку, как и остальным. В ее крови и тканях обнаружены следы целого коктейля из медикаментов.

Горан повторил названия лекарств, перечисленных Чангом. Эту информацию криминолог тогда счел неубедительной.

— Но мне это ни о чем не говорит, — сказала Мила.

На мгновение у Горана Гавилы возникло подозрение, что эта девушка умеет читать мысли на расстоянии.

— На совещании вы сказали, что, понизив таким образом давление, Альберт замедлил ее сердцебиение, — заметила Мила. — И его целью, как сказал доктор Чанг, была приостановка потери крови для того, чтобы подвергнуть девочку медленной смерти.

Приостановить потерю крови. Чтобы подвергнуть девочку медленной смерти.

— Ладно, все это так, а теперь поговорим о ее родителях…

— Чьих родителях? — не поняла Мила.

— Мне нет никакого дела до того, что в твоем блокноте о них ничего не написано! Рассуждай, черт возьми!

«Но как он узнал про записи?» — вздрогнув от резкого тона собеседника, подумала девушка, затем снова принялась рассуждать:

— Нам неизвестно, кто родители шестой девочки, поскольку заявления об исчезновении дочери от них еще не поступало.

— А почему они не заявляли? Может, просто еще ни о чем не подозревают?

— Вполне вероятно.

Приостановить потерю крови.

— А может, она сирота! Может, никому до нее нет дела! — еще больше распалялся Горан.

— Нет, у нее есть семья, как и у всех остальных девочек. Вы разве не помните? Единственная дочь, матери уже далеко за сорок. Словом, это супружеская чета, решившая завести только одного ребенка. Преступник не изменяет себе, поскольку именно родители — его настоящие жертвы. Он выбирал взрослых, а не детей.

— Верно, — похвалил Горан Милу. — Тогда что же?

Девушка немного поразмыслила.

— А ему нравится бросать вызов. И в этом его загадка… Он испытывает нас.

— Если родители существуют на самом деле и знают обо всем, почему они молчат и не заявляют об исчезновении? — не унимался Горан. У него было предчувствие, что они, как никогда, близки к ответу.

— Потому что боятся.

Эта фраза Милы озарила все самые мрачные углы комнаты. От этих слов девушка почувствовала странный зуд в основании шеи, некое подобие щекотки.

— Боятся чего?

Ответ стал прямым следствием утверждения, произнесенного Милой чуть раньше. В действительности в нем не было особой надобности, но им захотелось только одного: чтобы эта мысль обрела наконец словесную форму, и тогда они ухватятся за нее и больше не дадут ей бесследно исчезнуть.

— Ее родители боятся, что Альберт может снова заставить ее страдать…

— Но как такое возможно, если она мертва?

Приостановить потерю крови. Чтобы подвергнуть девочку медленной смерти.

Горан от волнения остановился. А Мила, наоборот, вскочила с кровати.

— Он не замедлил потерю крови… Он остановил ее полностью.

Они сказали это одновременно.

— О боже… — пробормотала Мила.