глаз.

Истинное лицо, скрытое под маской.

В запертом пространстве своей комнаты он мог наконец дать волю этой прихоти, сдавленной в груди и в штанах, при этом внушавшей ему опасения, что он не выдержит и лопнет от переизбытка напряжения. Но он смог сдержаться.

Потому что, должно быть, ушел оттуда достаточно быстро.

Как всегда, он клялся самому себе, что это в последний раз. Как всегда, это обещание повторялось и до и после. И как всегда, оно бралось назад и все начиналось сначала.

Он вышел из отеля в полночь, в состоянии высшей степени возбуждения. Придя намного раньше времени, он стал бесцельно прогуливаться по городу. В тот день, в перерывах между делами, он произвел осмотр мест преступлений, чтобы удостовериться, что все идет по плану и затруднений не возникнет. Он готовился в течение двух месяцев, заботливо ухаживая за своей «бабочкой». Ожидание — истинное предвосхищение любого удовольствия. И оно нравилось ему. Он старательно подготовил все детали, потому что именно они выдавали остальных. Но с ним такого не случится. С ним никогда этого не случалось. Даже сейчас, после обнаружения кладбища рук, ему следовало предпринять еще кое-какие меры безопасности. Город наводнен полицией, и складывалось впечатление, что все были начеку. Но он оказался непревзойденным в умении становиться невидимым. Ему нечего было бояться. Нужно только расслабиться. Недалеко отсюда он видел на бульваре «бабочку», в условленном днем ранее месте. Он всегда боялся, что они могут передумать, что-то в части их рассуждений пойдет вопреки его ожиданиям. Тогда он станет печальным, его одолеет траурная грусть, и на то, чтобы прогнать ее, потребуется не один день. И что самое плохое — это невозможность спрятаться. Но он продолжал твердить себе, что и на этот раз все должно пройти гладко.

«Бабочка» прилетит.

Он заставил бы ее вылететь поскорее, оказав ей при встрече свои привычные знаки внимания. Те самые, которые не только приносят удовольствие, но снимают всякие сомнения, порождаемые страхом. Он отвел бы ее в то место, которое выбрал для них в тот день, прогуливаясь по тихой улочке, откуда открывался прекрасный вид на озеро.

У «бабочек» всегда такой терпкий аромат. Жевательная резинка, кроссовки. И пот. Это ему особенно нравилось. Отныне этот запах — неотъемлемая часть его машины.

Даже сейчас, смешанный с запахом мочи, он все рано ощущался.

Мужчина снова заплакал. Сколько времени прошло с тех пор. Резкий переход от возбуждения и ощущения счастья к тому, что было потом.

Он оглянулся.

«Нужно заправить машину».

Но потом он вновь забыл об этой проблеме и, глотнув порцию зловонного воздуха, окунулся в воспоминание того, что произошло затем…

Он сидел в машине в ожидании «бабочки». Опаловый диск луны то и дело мелькал среди туч. Чтобы заглушить тревогу, он мысленно прокручивал свой план. Для начала они бы немного поболтали. Но он все больше бы слушал. Потому что «бабочки» всегда испытывают потребность в том, чего им так не хватает, — во внимании. Ему очень хорошо удавалась эта роль. Терпеливо выслушивать маленькую жертву, которая, открывая ему свое сердце, и сама расслаблялась. Она теряла бдительность и позволяла ему беспрепятственно отводить ее в самые отдаленные места.

Быть ближе к душе.

Он всегда говорил нечто чрезвычайно подходящее. Именно так он и становился их учителем. Как прекрасно учить кого-нибудь, опираясь на собственные желания. Объяснять все, что хочется, показывать, как это делается. Это очень важно. Стать их школой, местом отработки их практических знаний. Обучать тому, что очень приятно.

Составляя этот магический урок, который приблизил бы его к заветной цели, он рассеянным взглядом скользнул по зеркалу заднего вида.

В тот момент он увидел ее.

Нечто незримее тени. Нечто на самом деле неосязаемое, потому что оно исходит напрямую из твоего воображения. И он сразу же подумал о мираже, иллюзии.

До того как послышался удар кулаком по стеклу.

Глухой звук открывающейся дверцы машины. Рука, протиснувшаяся в это узкое пространство и схватившая его за горло. Невозможность сопротивляться. Поток холодного воздуха заполнил кабину, он хорошо помнил, как тогда подумал: «Я забыл про автоматический замок». Автоматический замок! Только этого было бы явно недостаточно, чтобы остановить его.

Человек обладал недюжинной силой, и ему удалось вытащить мужчину из машины, крепко вцепившись в него только одной рукой. Лицо нападавшего было скрыто под черным подшлемником. В то время как неизвестный приподнял его над землей, он подумал о «бабочке»: великолепная добыча, доставшаяся ему с таким трудом, отныне была потеряна.

И без всякого сомнения, жертвой в тот момент оказался он сам.

Нападавший ослабил мертвую хватку, швырнув его тело на землю. Затем незнакомец, потеряв к нему всякий интерес, повернулся к машине.

«Ну вот, он пошел за ружьем, которым меня и прикончит!» Движимый отчаянным инстинктом самосохранения, он попытался ползти по сырой и холодной земле, несмотря на то что человеку в подшлемнике хватило бы и нескольких шагов, чтобы нагнать его и довершить наконец начатое.

«Сколько всего бесполезного совершают люди, стремясь избежать смерти, — думал сейчас мужчина, сидя в замкнутом пространстве своей машины. — Есть люди, которые перед дулом пистолета вытягивают руку, в результате чего пуля пробивает ладонь насквозь. А есть те, что, спасаясь от пожара, выпрыгивают из окон домов… Все хотят избежать неизбежного и оказываются смешными».

Он и не думал причислять себя к категории таких людей. Он всегда был уверен, что сможет достойно встретить смерть. По крайней мере, вплоть до той ночи, когда полз, подобно червю, и наивно умолял о пощаде. С трудом продвигаясь вперед, ему с огромным трудом удалось преодолеть всего пару метров.

Затем он потерял сознание.

Две глухие пощечины привели его в чувство. Возвышавшийся над ним человек хмуро смотрел на него в упор потухшими глазами. Оружия при себе у него не было. Жестом полицейского он указал ему на машину, сказав только одну фразу: «Александр, иди и не останавливайся».

Человек в подшлемнике знал его имя.

Сначала казалось, что незнакомец просто ему привиделся. Затем, поразмыслив еще немного, он пришел в ужас.

Уехать прочь отсюда. В тот момент он об этом не думал. Он поднялся с земли, доковылял до машины, стараясь сделать это как можно быстрее из страха, что нападавший может передумать. Он сразу же ухватился за руль, хотя его взгляд был еще затуманен, а руки тряслись так, что ему никак не удавалось завести автомобиль. После того как двигатель наконец заработал, началась его гонка длиною в ночь. Подальше отсюда, как можно дальше…

«Нужно заправить машину», — подумал он, чтобы вновь прийти в себя.

Бак был почти пуст. Он поискал указатели станций техобслуживания, задаваясь вопросом, было или нет это частью указания, полученного им той ночью.

Только не останавливаться.

Вплоть до первого часа утра его мысли занимали только два вопроса. Почему человек в подшлемнике отпустил его? И что произошло за то время, пока он был без сознания?

Ответ был получен, когда его сознание частично прояснилось и он услышал шум. Глухое непрекращающееся трение по поверхности кузова, сопровождаемое ритмичным металлическим стуком — тум, тум, тум.

«Ну вот, какая-то неисправность в машине: рано или поздно одно из колес соскочит с полуоси, и я, потеряв контроль над управлением, разобьюсь о дорожное ограждение!» Но ничего подобного не случилось. Потому что этот шум не был связан с машиной. Но это он понял только потом… Впрочем, тогда он не был еще в состоянии увязать это с самим собой.