— Я не хочу сигару, — сказала Хилари, сняв шляпу и тряхнув каштановыми волосами. Сэндерс отодвинул для нее стул.

— И я могу задержаться только ненадолго. В отличие от некоторых я не располагаю двумя с половиной часами на ленч. Но я направлялась к Ричмонд-Террас, встретила искусителя и почувствовала любопытство.

Чейс бросил на столик свой портсигар.

— Вообще-то я тоже, — признался он. — И чувствую до сих пор.

— По какому поводу, сэр? — вежливо осведомился Мастерс.

— Если бы я знал, то не был бы любопытен. Например, почему вы хотели меня видеть. Появились какие-то новости? Господи, бедняжка Мина!

Его веки были розоватыми. Он придвинул свой стул ближе к столу.

— Едва могу этому поверить. Дичайшая история, какую только могли изобрести человек, животное или что бы то ни было. Посмотрите вокруг — на каждом столике газета. — Чейс быстро огляделся. — Как вы думаете, никто не догадывается, что мы с этим связаны?

— Догадаются, сэр, если вы не понизите голос.

Чейс, казалось, уменьшился вдвое.

— Простите, — шепнул он. — Но я предупреждал Мину, а она меня не послушала. Конечно, я не верю, что этот тип обладает сверхъестественным могуществом, но ведь все повторилось, верно? Я должен кое-что прояснить. Вероятно, вам известно, что Сэм был моим дальним родственником?

— В самом деле? — с интересом отозвался Мастерс.

— Да. Разве вы не прочитали об этом в некрологе? Его отца звали Лоренс Чейс Констейбл. Я троюродный брат. — Чейс выглядел мрачным. — Правда, мне не повезло — ни гроша из его денег я не унаследовал. Если не считать сотни фунтов, о которых вряд ли стоит упоминать. Проблема в том, кто их унаследует. Надеюсь, вы понимаете, что наш разговор сугубо конфиденциальный?

— Разумеется, сэр.

— Завещание Сэма, — объяснил Чейс, открывая портсигар, — без всяких условий оставляло все Мине. Но Мина, которая никогда не думала о таких вещах, умерла, не составив завещания. И у нее нет ни единого родственника в мире. Это означает, что юридически состояние Мины и очень крупное состояние Сэма должно отойти Короне. Поднимется шум, так как это наверняка будут оспаривать родственники Сэма. Только не я! Во-первых, я назначен душеприказчиком и опекуном его состояния на пару со старым консерватором по имени сэр Джон Рич. Во-вторых, другие родственники Сэма — родная сестра и два двоюродных брата. Если они выиграют дело, главный куш отгребет сестра, остальное достанется двум кузенам, а я не получу ничего, даже если бы попытался. Вот какова ситуация. Мне достанется только грязная работа по распределению состояния и пинок под зад при любом исходе. Будь этот Пенник трижды проклят…

Он расправил плечи, обтянутые элегантным пальто, и закурил сигарету, очевидно решив больше ничего не говорить.

— Не повезло вам, сэр, — посочувствовал Мастерс.

— Ничего, надо уметь проигрывать. Плохо то, что и бедный старина Сэм, и Мина мертвы.

— Да, сэр. Но…

— Но что?

Ставший чересчур вежливым старший инспектор достал метафорическую ручную гранату, обследовал ее, выдернул чеку и бросил на пол.

— Ничего, сэр. Просто лучше не говорить слишком дурно о мистере Пеннике в теперешней компании, верно?

— В теперешней компании?

— Я имею в виду, в присутствии мисс Кин.

— При чем тут Хилари?

Мастерс изобразил удивление.

— Дело в том, что мисс Кин — близкий друг мистера Пенника, не так ли, мисс? Если она ходит с ним на ужин на следующий вечер после смерти миссис Констейбл…

Хилари молчала.

Ее стул находился рядом со стулом Сэндерса, но она не обернулась. Он мог видеть только ее гладкие волосы, вьющиеся за ушами, и линию шеи над простым синим платьем. Но он ощущал ее дыхание.

Неловкую паузу продлил официант, принеся кофе и звеня чашками.

Наконец Хилари подняла голову и обратилась к Г. М.:

— Почему я вам так не нравлюсь, сэр Генри?

— Не нравитесь мне?

— Да. Потому что вы друг сэра Денниса Блайстоуна?

— Девочка моя, я не знаю, о чем вы говорите. Какое отношение к этому имеет Денни Блайстоун?

— Не важно. — Хилари нервно теребила спичечный коробок. — Я видела вас в «Коринфянине» вчера вечером. Вы притворялись, будто не заметили нас, но даже споткнулись, проходя мимо нашего столика, чтобы получше все рассмотреть. Полагаю, вы рассказали об этом старшему инспектору?

Г. М. ответил не сразу. Какое-то время он суетливо выбирал сигару на подносе с коробками, принесенном официантом.

— Ну… вы ведь были там, верно?

— Да, была.

— По своей воле?

— Да.

— А ведь «Коринфянин» — общественное место. В любую минуту я ожидал, что появятся репортеры и начнут щелкать вспышками…

— Фактически так и произошло. Когда мы уходили.

— И вам это понравилось?

— Нет. — Хилари положила коробок. — Вы умеете заставлять людей думать и чувствовать так, как сами думаете и чувствуете. Пожалуйста, не делайте поспешных выводов.

— Я и не делаю, — спокойно отозвался Г. М. — Поверьте, я глазел отнюдь не на вас. И споткнулся возле вашего столика, чтобы получше рассмотреть руки Пенника.

Она нахмурилась:

— Его руки?

— Да, — кивнул Г. М. — Я даже допускаю, что ваши намерения лучше, чем кажется на первый взгляд.

Хилари со вздохом откинулась на спинку стула. Сэндерс засмеялся, чтобы разрядить напряжение.

— Кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? — осведомился он. — Мы ведь здесь не для того, чтобы говорить о вечерних мероприятиях. Почему Хилари не может ужинать, с кем хочет?

— Действительно, почему? — холодно осведомилась девушка. — Все из-за того, что старший инспектор упомянул об этом.

— Но, мисс…

— Если на то пошло, — продолжал Сэндерс, — сегодня вечером она собирается обедать со мной.

— Да, Джон. Только…

— Не так ли?

— Да, конечно. Но здесь не место это обсуждать. Я должна возвращаться на работу. Прошу прощения. — Допив кофе, Хилари встала и набросила на плечи плащ. Впервые она смотрела в лицо Сэндерсу. Ее поведение было спокойным и сдержанным.

— В таком случае, — весело сказал Сэндерс, — я зайду за вами ровно в половине восьмого. Это не слишком поздно?

— Джон…