Все было забыто – благодарственные приказы, салюты в Москве, то, что в 4-м Украинском фронте и войск было меньше, чем в любом другом, да и те были усталые, выбившиеся из сил в тяжелейших боях за Карпаты.
Все это теперь не принимается во внимание. Гнев так и пышет из депеши, прилетевшей из Москвы:
«Лично Петрову и Мехлису.
Ставка Верховного Главнокомандования считает объяснения генерала армии Петрова от 17.3.1945 г. неубедительными и указывает:
1. Командующий фронтом генерал армии Петров, установив неполную готовность войск фронта к наступлению, обязан был доложить об этом Ставке и просить дополнительное время на подготовку, в чем Ставка не отказала бы. Но генерал армии Петров не позаботился об этом или побоялся доложить прямо о неготовности войск. Член Военного совета фронта генерал-полковник Мехлис сообщил в ЦК ВКП(б) о недочетах в подготовке и организации наступления только после срыва операции (обращаю внимание читателей на адрес, куда сообщил генерал, – не в Ставку, не в Генштаб, которые могли бы немедленно поправить дело, а в ЦК ВКП(б) и с явным опозданием. – В. К.), вместо того, чтобы, зная о неполной готовности войск, своевременно предупредить об этом Ставку.
2. Командование фронта и армий не сумело скрыть от противника сосредоточение войск и подготовку к наступлению.
3. Штаб фронта был разбросан и большая часть его находилась в 130 км от участка наступления. (Напомню о том, где находился Петров по рассказу Симонова, и так было каждый день. – В. К.)
Проявленное в указанных недочетах неумение подготавливать операцию и определило ее неуспех. Ставка последний раз предупреждает генерала армии Петрова и указывает ему на недочеты в руководстве войсками.
Ставка Верховного Главнокомандования
Сталин
Антонов
17.3.1945 г. 18.30».
«Последнее предупреждение» – вот так! Но ведь до этого не было ни первого, ни последующих…
Дальше происходит что-то совсем уже непонятное.
В тот же день, 17 марта, поступил приказ – передать 5-й механизированный корпус 1-му Украинскому фронту.
По этому поводу маршал Москаленко пишет:
«Что же касается конкретного вопроса о передаче механизированного корпуса 1-му Украинскому фронту, то последний, как подтвердилось впоследствии в результате моих бесед с И. С. Коневым, особой нужды в этом соединении не испытывал. Ведь он имел тогда кроме общевойсковых две танковые армии, да еще и три отдельных танковых корпуса».
О том, что два корпуса недавно были уже отданы согласно директиве Ставки 2-му Украинскому фронту, читатели, наверное, помнят.
Во фронте и так мало сил, Петрова упрекают за медленно развивающееся наступление и, вместо того чтобы оказать помощь, забирают три корпуса. А задача остается прежней!
Константин Симонов высказывал такое предположение:
«Мне показалось, что в Мехлисе есть черта, которая делает из него нечто вроде секиры, которая падает на чью-то шею потому, что она должна упасть, и даже если она сама не хочет упасть на чью-то голову, то она не может себе позволить остановиться в воздухе, потому что она должна упасть… Кажется, что-то похожее на это вышло и с Петровым. Не знаю, быть может, в данном случае это досужее суждение, но психологически это именно так. Думаю, что я не ошибаюсь».
Но это догадки. Справедливые, обоснованные, но все же из области эмоций и рассуждений. А военное дело, как я уже говорил, дело точное, вроде математики, оперирующее конкретными величинами. Давайте же обратимся к точным и конкретным данным.
Петрова отстраняют за «срыв операции», за провалившееся наступление. А наступление продолжается! Да, оно развивалось трудно, но такое нередко бывало и на других фронтах. Не будем углубляться в исторические примеры. Вот рядом правый сосед, 1-й Украинский фронт, он смежным флангом участвовал в этой же «провалившейся» операции. Посмотрим, что происходило в эти дни там. Вот отрывок из воспоминаний Конева:
«Действовавшие вместе с 59-й и 60-й армиями 7-й мехкорпус и 31-й танковый корпус, продвинувшись на 10 километров, потеряли: один – четверть, а другой – треть своих танков. Причина была – …недостаточная разведка, а в результате – недостаточно мощная обработка артиллерией противотанковой обороны противника».
Чем это отличается от событий на фронте у Петрова? Вспомните день, описанный Симоновым: артиллерия тоже недостаточно из-за плохой видимости обработала передний край. Ну и еще то, что Петров, несмотря на неоднократные просьбы Москаленко, не разрешил вводить в нерасчищенный прорыв подвижную группу, мехкорпус. Поэтому потерь – и в танках и в людях (а о своих потерях Конев сам пишет) – на 4-м Украинском было меньше.
Плохо это или хорошо? Все зависит от результатов: если бы Конев, понеся такие потери, прорвал оборону – все было бы оправдано. Но прорыв не состоялся. У Петрова тоже прорыв не состоялся, но у него не было и таких потерь.
Дальше маршал Конев пишет, что он усилил 60-ю армию (непосредственный сосед Петрова) четырьмя (!) танковыми и механизированными корпусами и двумя артиллерийскими дивизиями прорыва.
У Петрова же не только в армиях, во всем фронте не было ни одного танкового корпуса и ни одной артиллерийской дивизии прорыва. Был один мехкорпус в армии Москаленко, и тот, как известно, 17 марта Ставка забрала.
