Вот как характеризует этот оборонительный рубеж в своих воспоминаниях маршал А. А. Гречко:
«Вражеские войска занимали оборонительный рубеж „Гизеле штелюнг“, что означало „Гизельская неприступная позиция“. На этой позиции гитлеровцы рассчитывали продержаться всю зиму, до получения „сверхсекретного“ и „сверхмощного“ оружия, обещанного фюрером. Это оружие должно было изменить ход войны „в пользу великой Германии“, как шумела геббелъсовская пропаганда. Окопы полного профиля, блиндажи, ходы сообщения, доты, проволочные заграждения, минные поля – все было подготовлено к устойчивой и длительной обороне. Подступы к переднему краю „Гизеле штелюнг“ прекрасно просматривались, а сама „Гизельская неприступная позиция“ была укрыта от наблюдения обширным лесным массивом».
Здесь уже были не те болотистые места, которые недавно преодолевали наши войска, а каменистые горные хребты, позволяющие создать мощную оборону, что и было сделано гитлеровцами.
На участке, где предстояло наступать 1-й гвардейской армии, оборонялся 49-й горноегерский корпус противника. Это тот самый корпус, который в свое время штурмовал Главный Кавказский хребет. Как известно, корпус своих задач там не выполнил и был изгнан с Кавказа. И вот теперь противники как бы поменялись местами – теперь «эдельвейсам» предстояло показать себя в обороне, а нашим частям подтвердить свое мастерство и в наступательных действиях в горах.
Пятый по счету приказ Верховного Главнокомандующего войскам 4-го Украинского фронта от 3 декабря 1944 года адресовался, как я сказал, не только генералу армии Петрову, но и начальнику штаба фронта генерал-лейтенанту Корженевичу. Это первое обращение Верховного к генералу Корженевичу. Феодосии Константинович был верным и добрым помощником Ивана Ефимовича на 4-м Украинском фронте. По характеру, да и по биографии своей, он в некотором отношении был похож на Петрова, они с первых дней сработались и в течение всего времени пребывания на этом фронте действовали дружно.
Мне кажется необходимым подробнее познакомить читателей с биографией генерала Корженевича. По возрасту он был на три года моложе Петрова, в 1944 году ему было 45 лет. В Красной Армии он начал служить с 1918 года. В 1919 году окончил командные курсы, а в 1924 году – Высшую объединенную военную школу командного состава в Киеве. В отношении образования Феодосию Константиновичу повезло больше, чем Петрову. До войны, еще в 1931 году, ему удалось закончить Военную академию имени М. В. Фрунзе.
После окончания академии он служил начальником оперативной части штаба 3-го кавалерийского корпуса, потом – начальником штаба 3-й кавалерийской дивизии, начальником штаба 1-го кавалерийского корпуса. А с 1937 года – на преподавательской работе на курсах усовершенствования командного состава и в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Затем он получает повышение, с октября 1940 года он помощник генерального инспектора кавалерии Красной Армии. С началом Отечественной войны Корженевич в июле 1941 года получает назначение начальником оперативного отдела штаба Южного фронта, а позднее – начальником штаба 9-й и 66-й (5-й гвардейской) армий. Его работа в этих должностях была оценена высоко, и Феодосии Константинович опять получает повышение, в течение 1943—1945 годов он был начальником штаба Воронежского, Юго-Западного, 3-го и 4-го Украинского фронтов. Имел большой опыт планирования и проведения крупных армейских и фронтовых операций. Звание генерал-лейтенанта ему было присвоено в 1943 году, в том же году он вступил в партию.
9 декабря после 45-минутной артиллерийской подготовки в 9 часов 45 минут дивизии 1-й гвардейской армии перешли в наступление. Фронт медленно продвигался вперед, вклиниваясь в расположение противника. Гитлеровцы понимали, что это последние горные хребты. Если советские части выйдут на закарпатские равнины, там их не удержать. Поэтому командование оперативной группы «Хейнрици» предпринимало все возможное, чтобы остановить наступление здесь, в горах. Сосредоточив до четырех дивизий, гитлеровцы ударили под основание клина, вбитого в их оборону частями 1-й гвардейской армии. Наше наступление было остановлено.
Однако 16 декабря после 35-минутной артподготовки 11-й стрелковый корпус форсировал реку Ондава и овладел городом Дарговом. Используя этот успех, соседний 107-й корпус с тяжелыми боями продвигался вперед и овладел Давидовом. В течение 18 декабря части 1-й гвардейской отражали ожесточенные контратаки врага, только на участке 107-го корпуса их было девять.
Все эти дни и ночи генерал Петров находился в передовых частях, пристально всматривался в ход тяжелых боев, искал малейшую возможность развить успех. 20—21 декабря происходит скрытая перегруппировка на левый фланг 1-й армии и 22 декабря после артподготовки новый бросок на врага. И опять медленное продвижение наших частей и остервенелые контратаки противника.
Иван Ефимович наблюдал через стереотрубу за тем, что происходило на переднем крае. В горах это понятие было условным, не вырисовывалась даже приблизительно линия фронта – одни подразделения были впереди, другие отстали, к тому же они в отличие от сражающихся на равнине находились на разных уровнях по отношению друг к другу. Петров видел, как солдаты карабкались по каменистым откосам, преодолевая толщу снега, набившегося между кустарниками и деревьями. Солдат поливал дождь. Они были мокрыми не только от этого дождя, но и от таявшего снега и своего пота. А наверху становилось холодно, мороз до 20 градусов, ветер обжигал лицо, руки, пробирался под одежду, леденил разгоряченное взмокшее тело. Шинели, насквозь пропитанные влагой, дубели, стесняли движения, мешали прицельно стрелять. Кирзачи на ногах раскисали, резиновые подметки скользили по льду и камням, отваливались. Мокрые ноги сводило от холода. Люди выбивались из сил, которых, кстати сказать, было не так уж и много. Ведь это не первый бой. Позади месяцы такого же карабканья по скалам. Недоедание из-за трудностей с доставкой продовольствия. Бездорожье, горы, вода и снег – лошади и ишаки пробиваются с трудом и доставляют минимум из минимального и в первую очередь боеприпасы, без которых просто гибель…
А наверху, куда так упорно лезли бойцы, их ждал не отдых, не пища, ждал враг, полный сил. Он сидел в траншеях и дотах, обеспеченный всем необходимым, ему ничего не надо подвозить, он если и отходил, то на новые подготовленные позиции со всеми необходимыми для боя запасами.
И вот, забравшись наверх, наши бойцы, те, кто уцелели под огнем противника, должны были найти (и находили!) в себе силы кинуться в рукопашную и одолеть сытого, полного сил, вооруженного до зубов врага!
И наши бойцы и младшие командиры это совершили! Это ли не подвиг? Правильно говорят – любой из них был героем, хотя каждый был простым, обыкновенным человеком, и, что самое поразительное, они себя не считали героями. Они считали, что делают свою повседневную солдатскую работу – воюют.
Иван Ефимович смотрел на этих прекрасных в своей простоте и несгибаемости воинов, и сердце его, как всегда бывало в таких случаях, переполнялось любовью, уважением и восхищением. Велик советский солдат! И нет ничего выше его ратного подвига!
Хотелось поддержать, облегчить деяния этих замечательных людей, и Петров все силы отдавал поискам реальной помощи. Он не давал покоя командирам, штабам, артиллерии, авиации, тылам, транспорту, медикам, как говорят солдаты, «тряс их, как грушу, выбивал душу», и никто на это не обижался, потому что все понимали, ради чего и ради кого командующий это делает.
