держаться до последнего и что контакты с англо-американским командованием дают надежду на то, что скоро произойдет перелом. После долгих споров было решено разделить военно-политическое руководство на три части. Гитлер с Геббельсом и Борманом остаются в Берлине, с ними штаб оперативного руководства и часть офицеров генерального штаба сухопутных сил. Второе руководство создавалось в Баварии и в Австрии под названием «Альпийская крепость». Там высшим руководителем был назначен фельдмаршал Кессельринг. Основная его задача заключалась не столько в ведении боевых действий, сколько в содействии Вольфу. Он должен был также предпринимать все меры для достижения конкретных результатов по сговору с англо-американским командованием. В северной части Германии создавалось третье управление, где руководителем был адмирал Дениц. После совещания все присутствовавшие в этот день на торжестве в честь дня рождения старались как можно быстрее выбраться на своих машинах из Берлина. Последний и самый весомый «подарок» ко дню рождения Гитлера преподнесла артиллерия Сталина: в этот день ома впервые обстреляла район имперской канцелярии. Гитлер позвонил начальнику штаба ВВС и потребовал, чтобы тот авиацией подавил дальнобойные батареи противника, обстреливавшие территорию его бункера. Но начальник штаба генерал Коллер даже не осмелился доложить фюреру, что его обстреливает уже не дальнобойная артиллерия, которую надо подавлять авиацией, а обычная полевая артиллерия с окраин Берлина.
Движение, которого не былоВ боях на Одере наши войска впервые встретились с власовцами. Точнее будет сказать, что в одной из стычек за плацдарм участвовала первая и единственная дивизия из так и не созданной армии Власова. Эпизод этот на общем фоне происходившего сражения был так незначителен, что Сталин даже не знал о нем. В своей книге и маршал Жуков ни одним словом не упоминает о власовцах в боях на подступах к Берлину. Но поскольку мы эту тему затронули раньше и я обещал довести до конца рассказ об «освободительном движении», которое пытался создать Власов, придется изложить несколько заключительных эпизодов из этой истории. После того как немецкой разведкой был создан «отдел восточной пропаганды особого назначения» в Дабендорфе, Власов и его ближайшие помощники главным образом занимались сочинением листовок и подготовкой пропагандистов, призывавших советских солдат переходить на сторону гитлеровцев. Разведотдел штаба сухопутных войск еще до появления Власова пытался создать оппозиционное движение для подрыва «изнутри» идеологических устоев Советской Армии. В Смоленске «городской управой» был сочинен адрес «Комитета освобождения народов России», который направили фюреру. Эта идея Гитлеру не понравилась. Комитету даже не ответили, затея лопнула. С появлением Власова руководители фашистской разведки, желая придать масштабность своей работе, попытались реанимировать «смоленский проект». Власов и его приближенные хотели использовать эту акцию в своих целях и пытались выпустить обращение от имени «Комитета освобождения народов России». Воззвание было отпечатано миллионным тиражом. Но... поступило строжайшее указание — «сбрасывать эту листовку только над территорией противника». О каком-то «освободительном движении» гитлеровское командование и мысли не допускало, его интересовало только разложение Советской Армии и увеличение числа перебежчиков. Катастрофа под Сталинградом привела в замешательство гитлеровское руководство. Разведчики генерала Гелена решили использовать эту беду в своих интересах и сделали еще одну попытку активизировать идею создания «освободительного движения». Они организовали агитационную поездку генерала Власова в группу армий «Север». Он выступал в лагере военнопленных, призывал их идти добровольцами в создаваемую им «Русскую освободительную армию». Генерал разгорячился до того, что разработал план под названием «Акция Просвет», в котором предлагал силами добровольцев захватить под Ленинградом Ораниенбаум и Кронштадт! Начальник разведотдела генерал Гелен готов был поддержать эту акцию — она поднимала авторитет возглавляемой им службы. Но... Опять это «но»: с одной стороны — это «НО» спасло Гелена от опалы — он не успел войти с ходатайством об осуществлении «Акции Просвет», а с другой, низвергло Власова с заоблачных вершин его мечтаний на бренную землю. А произошло вот что: из группы армий «Север» от контрразведчиков поступили доклады о том, что русский генерал в своих выступлениях договорился до какой-то «свободной России», до русской армии, которая будет всего лишь «союзницей» вермахта, и вообще: «Этот наглый русский чувствует себя уже правителем независимой России!» Все это вызвало яростный гнев фюрера, последовало категорическое запрещение Власову заниматься политической деятельностью. 17 апреля 1943 года был издан специальный приказ:
'Ввиду неправомочных, наглых высказывании военнопленного русского генерала Власова во время его поездки в группу армий «Север», осуществленную без того, чтобы Фюреру и мне было известно об этом, приказываю немедленно перевести русского генерала Власова под особым конвоем обратно в лагерь военнопленных, где и содержать безвыходно. Фюрер не желает слышать имени Власова ни при каких обстоятельствах, разве что в связи с операциями чисто пропагандного характера, при проведении которых может потребоваться имя Власова, но не его личность. В случае нового личного появления Власова предпринять шаги к передаче его тайной полиции и обезвредить. Фельдмаршал
Обращаю на этот приказ особое внимание. Сколько бы ни писали о создании «освободительной армии» — ничего этого не было. Было желание создать ее, а на деле гитлеровцы не позволили Власову осуществить задуманное, и функционировал он практически как сотрудник разведотдела генерала Гелена. На большее ему хода не дали. Различные русские и национальные формирования были после 1943 года по приказу фюрера переведены на Западный фронт и включены под названием «четвертых батальонов» в германские полки. Они использовались для борьбы с партизанами и повстанцами в Дании, Италии, Норвегии и других странах. Руководил ими немецкий генерал Гельмих, а затем генерал Кёстринг. Их называли «генералами восточных войск», в позднее — «генералами добровольческих частей». Власова к руководству этими частями никогда не допускали. Больше того, «генерал добровольческих частей» Кёстринг заявил Штрикфельдту, курировавшему Власова: — Власов стал пугалом для фюрера и господ в верхах ОКБ. Поэтому я предпочитаю выполнять мои чисто солдатские и человеческие обязанности без связи с ним. Лучше, если я его не буду знать... И если в будущем нам придется когда-нибудь опереться на какую-либо ведущую русскую личность, то мы должны будем найти другого человека. Это еще одно свидетельство, что «РОА» и «освободительное движение» всего лишь миф, созданный теми, кто об этом пишет. Чего не было — того не было! Вот подтверждение тому одного из очень близких к Власову людей — его духовного наставника протоиерея Александра Киселева. Я познакомился с ним в Нью-Йорке в январе 1988 года. Он жил в небольшом особняке в самом конце Бродвея. В нашем обычном представлении Бродвей — это море электрического огня, рекламы, шикарные магазины, театры, казино. Однако тот же Бродвей, пересекая центральную часть города, на окраине превращается в довольно заурядную улицу с городским мусором — банками от пива, обертками от мороженого, шкурками от бананов. Во втором или третьем особняке от угла, в переулке, и находится обитель протоиерея. На первом этаже домовая церковь — сюда приходят помолиться бывшие власовцы и кое-кто из русских эмигрантов. Меня встретил высокий священник с белой окладистой бородой. Я ему сказал, что я советский писатель и мне хотелось бы поговорить о Власове. Протоиерей сначала пригласил меня в свою домовую церковь, она занимает первый этаж. Здесь он показал мне икону святого Александра Невского. — Это та самая? — Да, с этой иконой я служил молебны перед власовскими подразделениями, благословляя их на освобождение России. Я сохранил эту святыню и привез ее сюда. Затем мы поднялись на второй этаж, в квартиру священника. Нас приветливо встретила матушка, пригласила откушать чая с вареньями, ею сваренными. На стенах висело множество фотографий, на коих были запечатлены бородатые лица духовных служителей. Имелся там и портрет императора Николая II. И, конечно же, генерала Власова. Отец Александр рассказал о себе: — Я стал священником в 1933 году, жил в Прибалтике, потом эмигрировал в Германию, служил в берлинской церкви простым священником. — А когда вы с Власовым познакомились? — Меня пригласили крестить новорожденного на дому. Во время крещения крестные должны читать молитву «Верую». По опыту я знал: никто не помнит слов этой молитвы, и потому я произносил слова громко, а присутствующие повторяли за мной. И вдруг я слышу — крестный отец, высокий басистый генерал, опережает меня, читая «Верую». Это был Власов, он в духовной семинарии учился, помнил слова молитвы. Потом мы встречались и позже. Я стал официальным духовником штаба армии Власова. — Вы служили молебен в Смоленске при обнародовании манифеста? — Нет, тогда мы еще не были знакомы. Мы сблизились в период Пражского манифеста. — Но это уже 1945 год — завершающий этап в освободительном движении. — Да, к сожалению, движению не дали развиться немцы. Они не поняли возможностей борьбы с большевиками через это движение. И проиграли. А если бы раньше поняли — все
