500—600 километров! Было уничтожено 17 дивизий и 3 бригады противника, а 50 его дивизий потеряли половину своего состава. После выполнения первого этапа операции (в середине июля) Сталин убедился, что враг будет опрокинут. Тут же последовал его приказ о переходе в наступление войск Ленинградского, 3 -го и 2-го Прибалтийского фронтов на северном фланге и 1-го Украинского на юге. Таким образом, фронт стратегического наступления расширился от Балтийского моря до Карпат, в итоге паши войска вышли на государственную границу на протяжении 400 километров. Динамика боевых действий, их стремительность были так высоки, что даже спустя полвека (когда я пишу эти строки) мои мысли мчатся галопом, а ручка бежит по бумаге гораздо быстрее обычного. Потому что для меня эта операция — не только острые стрелы на картах (которые я теперь разглядываю): в памяти моей всплывают реальные стычки и схватки тех дней, разумеется, на уровне впечатлений окопного лейтенанта. Но в те дни был у нас какой-то общий порыв, азарт, предчувствие большой победы. Тогда я видел перед собой не наглые рожи «арийцев» образца 1941 года, а трусливо убегающих нагадивших подонков. Для подтверждения того, что действия разыгрывались как по нотам, что существовало полное взаимопонимание Сталина и командующих фронтами, мне представляется необходимым привести несколько примеров. Рокоссовский великолепно осуществил два главных удара, которые отстаивал, споря со Сталиным. Оп создал пятикратное превосходство на этих двух направлениях и буквально пропорол немецкую оборону после двухчасовой артподготовки. 1-й гвардейский и 9-й танковые корпуса, введенные в прорыв, соединились западнее Бобруйска. Рокоссовский помнил указание Сталина — не ввязываться в затяжные бои с окруженным противником (как под Сталинградом), это отвлекает войска от продвижения вперед, прибавляет большие потери. И вот Рокоссовский, буквально как подарок, преподносит Верховному свою Бобруйскую операцию; с 23 по 28 июня его войска прорвали оборону, окружили и тут же уничтожили 40 000 гитлеровцев со всей их техникой и вооружением. За 4 дня! Конечно, Москва салютовала такой победе. Рокоссовскому за эту и предыдущие победы было присвоено звание Маршала Советского Союза. В эти же дни войска 1-го Прибалтийского фронта (Баграмян) и 3-го Белорусского фронта (Черняховский) осуществили не менее стремительную Витебске-Оршанскую операцию, тоже за 4 дня окружили и быстро уничтожили до десяти дивизий врага. На правом фланге 3-го Белорусского фронта успешно наступала 5-я армия под командованием Крылова. Сталин в период принятия решения на Белорусскую операцию оставил в своем резерве 5-ю гвардейскую танковую армию Ротмистрова, чтобы в ходе операции развивать ее силами успех там, где он наметится. И вот, как только представитель Ставки Василевский доложил Сталину о наметившемся прорыве у Крылова, Верховный тут же приказал придать 5-ю гвардейскую танковую армию в состав 3-го Белорусского фронта. Что и было осуществлено Василевским. Но на первых порах танкисты Ротмистрова не показали желаемых активных действий. И тут же последовала строгая депеша: «Ставка требует от 5-й Гвардейской танковой армии стремительных и решительных действий, отвечающих сложившейся на фронте обстановке». 26 июля Москва салютовала войскам, освободившим Витебск. Командующему 3-м Белорусским фронтом Черняховскому было присвоено звание генерала армии. Маршалы Жуков и Василевский координировали действия фронтов, что им и было поручено Сталиным. Они ежедневно (а точнее, ежевечерне, а то и по ночам) писали Верховному докладные о ходе боевых действий. Сталин, суммируя сообщения, вносил необходимые коррективы в ход боевых действий. Кроме этих письменных общений, Сталин в течение дня (и опять-таки ночью) неоднократно связывался по телефону со своими представителями и с командующими фронтами, держал руку на пульсе этого гигантского сражения. (Говорю это не голословно. На моем столе лежат копии ежедневных докладов Жукова, которые мне дал Маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов, мой давний, многолетний друг. Став министром обороны, он (не в пример другим) не отдалился, не отслонился от старых сослуживцев и друзей. Когда я работал над трилогией о маршале Жукове, Дмитрий Тимофеевич помогал мне ознакомиться со многими архивными документами, в том числе и с ежедневными докладами Жукова Сталину, о которых я говорю, — прислал ксерокопии. Я глубоко признателен маршалу Язову за его помощь с документами и за то, что он прочитал рукопись этой книги, высказал ряд полезных замечаний и советов). ...Сталин сам работал днями и ночами и не терпел малейшей недисциплинированности или пустословия в разговорах, у кого бы это ни проявлялось. Приведу только один пример. При большом уважении к Василевскому, с которым всегда обращался очень деликатно и заботливо, Сталин при первой же его оплошности послал такую телеграмму:
Обычно операции на окружение проводились путем охвата группировки противника, противостоящей нашим войскам, которая имела прямое соприкосновение с нами на обшей линии фронта. Клещи окружающих войск как бы отсекали из противостоящей обороны огромный массив территории с находящимися на ней войсками. Именно по такой схеме было осуществлено окружение на первом этапе Белорусской операции. Как только состоялось окружение частей 3-й танковой армии противника под Витебском и 9-й армии под Бобруйском, Жуков (доложив об этом Сталину, который утвердил его решение) тут же использовал образовавшиеся бреши, стремительно бросил войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов в преследование, в глубь обороны противника, и на глубине 200—250 километров захлопнул огромную ловушку, окружив под Минском отступавшие войска и резервы фельдмаршала Моделя! (Вот они-то и маршировали позднее по улицам Москвы под конвоем). Такого гигантского котла окружения в глубине обороны, в ходе преследования, еще никто не осуществлял. «Багратионе является одной из образцовых операций в смысле военного искусства. В ней показали свое высокое мастерство Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин, его заместитель Г, К. Жуков, талантливые военачальники А. М. Василевский, К. Г. Рокоссовский, И. Д. Черняховский, И. X. Баграмян, Г. Ф. Захаров, командующий 1-й армией Войска Польского С. Г. Поплавский, многие генералы, офицеры, сотни тысяч сержантов и солдат. В результате операции „Багратион“ была освобождена Белоруссия, не вставшая за долгие года на колени перед фашистами. Наши войска, продвинувшись на 500— 600 километров, вышли на территорию Польши и к границе с Восточной Пруссией. В ходе операции было окружено несколько группировок противника, и ни одна из них не вырвалась. После публикации моей повести „Полководец“ (в 1985 г.) я получил много писем, в которых читатели просили подробнее рассказать о себе. Велик соблазн. Но это была бы уже другая книга. Надеюсь, когда-нибудь я к ней подойду. В этой же, как было задумано и обещано, пишу о жизни и деятельности Сталина, иногда о моих фронтовых дедах, если они имели отношение к освещаемым боевым операциям. Перед началом Белорусской операции произошел памятный для меня случай. К тому времени я был уже опытным войсковым разведчиком. Сошлюсь на некоторые публикации авторов, знавших меня на фронте. В книге, которая издана в 1982 году и называется „С думой о Родине“, генерал Бойко Василий Романович вспомнил и меня добрым словом: „Замечательными боевыми делами прославил себя командир взвода разведки 629-го полка 134-й стрелковой дивизии лейтенант В. В. Карпов...“ Далее следует описание конкретных эпизодов. Приведу еще одну цитату — из книги „Разведчики всегда впереди...“ генерала Волошина Максима Афанасьевича, бывшего начальника разведки 39-й армии. В его словах хорошо объясняется и обстановка, сложившаяся на 3-м Белорусском фронте, и то, почему именно мне было поручено ответственное задание. Волошин пишет: „Медвежий вал“... Часто в книгах встречается другое: „Восточный вал“. О строительстве этого вала фашисты объявили еще в августе 1943 года. И все же я позволю употребить название „Медвежий вал“, подразумевая под ним часть „Восточного вала“, примыкавшую к Витебску. В дни боев это название было в обиходе... Боевая работа разведчиков стала значительно сложней, но и мастерство их неизмеримо возросло. Не буду вдаваться в подробности, но скажу только, что им стали под силу не только рейды в глубокий вражеский тыл, но и действия непосредственно в Витебске, оккупированном врагом. Там, в частности, побывал Владимир Карпов, о котором я уже неоднократно упоминал ранее. Переодевшись в немецкую форму, он пробрался в город, связался с подпольщиками, получил у них копии важных документов и возвратился назад. Я не рассказываю об этом подробно потому, что к этому времени Карпов действовал уже по заданиям начальника разведотдела фронта. Это он позвонил мне однажды и попросил подобрать опытного офицера-разведчика для выполнения ответственной задачи. Я, не задумываясь, назвал Карпова». А то, что было дальше, описано в книге А. Шарипова «Черняховский». Предоставляю слово этому автору: 'Готовя войска к решительной операции по освобождению Белоруссии, Черняховский уделял особое внимание изучению противостоящей группировки противника. По его заданию начальник разведки фронта
