и после прохождения через дугу металлодетектора она оказалась в комнате для посетителей. Когда ввели заключенных, она увидела отца и застыла от удивления. Он сильно постарел, не только в физическом смысле; походка его стала сломленной. Появилась сутулость, которой она прежде не замечала. Она сняла очки и шарф, чтобы он смог узнать ее, но взор его дважды скользнул по толпе посетителей, не задерживаясь на ней. Тогда она подняла руку, привлекая его внимание.

Он устало кивнул и указал на переговорный столик.

— Принцесса! — проговорил он, когда она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Что это с тобой произошло? — спросил он, внимательно всматриваясь в ее лицо.

— Я немного подросла, папа, — пошутила она, стараясь изогнуть тело, чтобы скрыть свой бюст, и застенчиво улыбаясь отцу.

Продолжая разглядывать, он спросил:

— Ты что-нибудь сделала со своим носом, Соня? Он выглядит иначе. Ты что еще начудила со своим прекрасным телом?

— О, папа, что в самом деле! — рассмеялась она. — Давай поговорим о тебе. Когда состоится суд?

Он еще пристальнее вгляделся ей в лицо.

— Сначала скажи мне, что ты с собой сделала, и объясни почему?

Соня пожала плечами и стала искать в сумочке жвачку.

— Подумаешь, большое дело! — Она предложила жвачку отцу. — Я сделала пластическую операцию носа. Ты хотел, чтобы я стала моделью, не так ли? Я получила работу. Пап, я коплю деньги, чтобы помочь тебе выбраться отсюда!

— А как насчет этого? — кивком головы он указал на ее бюст. — Ты и сюда кое-что добавила, Соня?

Она взглянула на плотно облегающий свитер, подчеркивающий совершенные сферы ее грудей.

— Мне немного помогла косметическая хирургия. Все это делают, папа!

Он вопросительно поднял брови и странно посмотрел на нее; в ней зашевелился страх, ей показалось, что он собирался ее ударить.

— Посмотри, спереди у меня было довольно мало, — сказала она, вновь открывая сумочку, на этот раз чтобы достать фотографии.

— Но Боже мой, Соня, ты ведь еще ребенок!

— Мне уже почти пятнадцать, папа. Я взрослая девочка! Видишь эти снимки?

Он не смотрел на них. Его руки лежали на ее руках. Взглянув на них, она заметила, что они были корявыми, ногти обломаны.

— Такие операции стоят дорого, — сказал он. — Кто заплатил за них? Мать?

— Послушай… — Соня оставила этот вопрос без ответа. — Когда я вытащу тебя отсюда, я буду снова жить с тобой и с Лаурой. Я не особенно лажу с мамой и с Марком. Мы могли бы вернуться в Калифорнию, может быть, остановиться у Лауры. Или где-нибудь в окрестностях Нью-Йорка. Все равно где, лишь бы можно было кататься верхом…

Гарри не отрывал взгляда от ее лица. Она видела, как его любовь к ней покидала его, а выражение лица постепенно блекло и мрачнело.

— Нет! — закричала она, обнимая руками широкие плечи и нежно стараясь встряхнуть его. — Ты все еще веришь в меня, правда? Я все еще твоя принцесса? Гарри задумчиво покачал головой:

— Ты все-таки нашла деньги, да? Пока я сидел здесь, они все время были у тебя?

— Что ты хочешь сказать? — спросила Соня.

— Ты истратила их на то, чтобы обезобразить себя, превратить в…

Он отстранился от нее, его отчаянный взгляд старался вобрать в себя ее образ. Она так много значила для него; он так проницательно вглядывался в нее, что Соня знала, что он мог читать ее мысли.

— Тебя не было на месте, — проговорила она бесцветным голосом. — В тот день ты действительно был нужен мне!

Она опустила глаза.

— Тот парень изнасиловал меня! Привез меня домой и выбросил из машины, как мешок с капустой. У меня была истерика! Ты мне был так нужен, чтобы помочь! Но тебя не было там, папа!

Его лицо исказилось словно от удара.

— Соня, я…

— Тогда я схватила деньги, — оборвав его, продолжила она, — проделала все это с собой, чтобы сделать фантастическую карьеру, и все получилось. Ты видишь?

Она рассыпала по столу свои фотографии, но он не отводил своих глаз от нее.

— Меня упекли в тюрьму, — медленно начал он. — А ты в это время валяла дурака с лицом и телом? Теперь ты обречена. Что касается меня, то ты мне больше не дочь!

Она пыталась всучить ему фотографии.

— Не говори так, папа! — рассмеялась она. — Приободрись, не сходи с ума! Все, что удается заработать, я коплю для тебя! Скоро ты отсюда выйдешь, и мы…

— Слишком поздно! Застонав, он торопливо поднялся.

— Суд состоится через пару месяцев, и судя по тому, насколько некомпетентен предоставленный мне адвокат, меня упекут на многие годы. А теперь убирайся с глаз моих. Чтобы я тебя больше не видел!

Фотографии разлетелись по полу, когда он, минуя ее, пошел сквозь толпу посетителей побитой стариковской походкой. Соня, не отрываясь, глядела ему вслед, рот у нее раскрылся. Группа китайцев, сидевших за ближним столиком, с любопытством наблюдала за ней. Повернувшись к ним, она легонько повела плечами.

— Подумать только, он немного ворчлив сегодня, — проговорила, обращаясь к ним. — Должно быть, на него плохо действует это место.

Одна из женщин хмыкнула и присела на корточки рядом с Соней, помогая собрать и вручая ей фотографии.

— Это вы? — проговорила она, глядя на снимки. — О, вы так прекрасны!

— Спасибо! — сказала Соня, одаривая ее ослепительной улыбкой. Она достала из сумочки косметичку, посмотрелась в зеркальце, дрожащей рукой подкрасила губы. Затем надела очки и, повязав шарф вокруг головы, медленно вышла из помещения тюрьмы на улицу. К тому моменту, когда она нашла машину, внутри что-то оборвалось, что-то так сильно жгло, что она даже не могла распознать, что именно. Мгновение она стояла неподвижно, собираясь с мыслями. Казалось, что Соня, которую она так тщательно создавала в Калифорнии, разлетелась вдребезги, болезненно очистилась от шелухи, под которой проступило нечто чистое, детское, и этот ребенок был крайне ранимым.

Коста распахнул перед ней переднюю дверцу, шутливо усмехаясь, словно он лишь играл роль водителя. Она с тревогой взглянула на него. Ему было около тридцати, голова с глазками-щелками и пухлыми, как у поросенка, щеками, черными, почти по-армейски коротко остриженными волосами, крепко сбитое небольшое тело. Шоферская фуражка лихо сдвинута набок.

Соня проскользнула на переднее сиденье, и Коста тронулся с места. Новую Соню еще можно было спасти, еще можно было сделать ее реальной, еще более сексуально привлекательной. Она изо всех сил пыталась восстановить свой новый образ, словно речь шла о верхней одежде, разорванной в клочья, и которую следовало сохранить любой ценой. «Многие продолжают ухаживать за мной», — успокаивала она себя. Если ее будет любить достаточное количество мужчин, то их любовь смоет отвращение, продемонстрированное отцом, которое полоснуло по ней, подобно ножу. Новая Соня сможет побороть эту боль и осуществить свою месть.

Позднее они попали в пробку, еле продвигавшуюся в направлении Манхэттена. Глядя сквозь ветровое стекло прямо перед собой, она положила руку рядом с бедром Косты, облаченным в серые брюки. Пристально взглянув на него искоса, она опустила свою руку ему на пах. Боже! Он не испытывал никакой страсти! Коста не произнес ни слова, только глупо улыбаясь продолжал вести машину.

Соня переместила руку ему на колено.

— Не кажется ли тебе, что ты немного молода для подобных штучек? — спросил он, поглядывая