Следом за скальпелем в ту же благодатную цель со столика один за другим полетели веселыми виражами другие инструменты — ножнички, пилки, крючки, иглы, зажимы.

Обезумевший от боли и страха экзекутор дергал и крутил задом, однако ни один из собственноручно заточенных и отполированных предметов не прошел мимо цели.

Потом Яблочкина кто-то взял за руку.

— Идемте со мной — прошептал голос его невидимого ангела-хранителя.

Влекомый невидимкой, Яблочкин послушно передвигал ноги, и вскоре они оказались в огромном, заставленном ящиками и коробками помещении склада.

— Послушайте, — зашептал Яблочкин. — Послушайте, я узнал ваш голос!

— Тогда деваться некуда, смотрите.

Обтягивающий фигуру костюм невидимки стал видимым, и она открыла свое лицо. Перед Яблочкиным стояла его, чего уж лукавить, любимая девушка и улыбалась. Костюм ее поблескивал, словно весь покрытый чешуей.

— Не пугайтесь, Алексей, — сказала курсант Мушкина. — Я пока еще не сделалась русалкой или кикиморой. Смотрите внимательно: каждая чешуйка спереди — экранчик; позади — камера. А я посередине. Если точнее, камеры и экранчики расположены вперемешку, поэтому иллюзия прозрачности создается с любой стороны, откуда ни посмотри.

— Валя, господи, неужели это вы!.. И этот комбинезон в нем вас совсем не видно!

— Не совсем. Немножко все-таки видно. В хорошо освещенном помещении можно заметить смазанный силуэт, вроде привидения. Еще глаза висят в воздухе как у черной кошки в темной комнате. Между прочим, я и для вас привезла такой костюмчик.

Мушкина просунула руку в прореху своего комбинезона и вытащила пластиковый пакет с тщательно уложенным комплектом.

— Раздевайтесь и натягивайте. А я расскажу вам все, что успела здесь разнюхать.

Яблочкин опустил глаза и начал послушно раздеваться.

Перед тем, как отправить Мушкину на такое сложное и опасное задание, генерал Потапов долго беседовал с ней у себя в кабинете. Формально он ее отговаривал, но в глубине души знал, что девушка не станет колебаться ни минуты.

Потом был инструктаж у Мракобесова. Учились насылать порчу и делаться невидимкой. Порче Мушкина научилась быстро и заслужила тем похвалу. Со второй частью урока возникли сложности. Для совершения этого магического акта Валентина Николаевна должна была раздеться догола, омыться первой росой, произнести заговор, топнуть три раза на восток, войти в полосу утреннего тумана и раствориться.

— Ну, начинайте, — сказал Мракобесов. — Раздевайтесь.

— Вот уж дудки, — возразила Мушкина. — Сами раздевайтесь.

— Хорошо, не надо, — легко согласился Мракобесов. — Все равно ни росы нет, ни тумана… В оружейном отделе вам сейчас выдадут кое-что, да только это не по-настоящему, надувательство.

На этом инструктаж закончился.

В оружейном отделе Мушкиной выдали новейшую разработку — комбинезон-невидимку. Как ее предупредили, опытный образец еще не доведен до совершенства, а потому работает более уверенно в сумраке, при косом освещении и на пестром фоне. Ей также выдали духовой пистолет с парализующими зарядами, нож и переговорное устройство. С учетом смысла предстоящего задания, все это хозяйство ей выдали не в одном, а в двух экземплярах.

Вечером Мушкина села на самолет, и в шесть часов утра по местному времени была в Мехико.

Идти за Яблочкиным было легко, потому что его ботинки оставляли радиоактивные следы, по которым, как по веревочке, Мушкина уверенно двигалась в нужном направлении.

У ангара с двухместной развалюхой она завела разговор с пропахшим насквозь текилой мексиканцем, хозяином аэроплана.

— И вы тоже отстали от группы? — недоверчиво щурился он на одинокую иностранку, слово в слово повторявшую глупости рассказанные ему пару дней назад Яблочкиным.

Несколько зеленых купюр трехзначного достоинства сделали пилота понятливым и согласным.

Спустя несколько часов полета с тревожными перебоями мотора и даже временами наступавшей полной тишиной свободного планирования, мексиканский ас доставил пассажирку на то самое место, на которое высадил незадачливого гринго.

Мушкина не пошла напролом, а долго бродила по окрестностям, вооружившись тридцатикратным биноклем, занося на карту подступы к базе террористов и отмечая крестиками камеры слежения на подходах.

Едва стемнело, она надела на себя комбинезон-невидимку и неторопливо, обходя стороной участки, находящиеся под наблюдением, приблизилась вплотную к одному из входов. Здесь она выбрала ложбинку поудобнее и проспала в ней до утра.

С первыми лучами солнца скала отъехала в сторону, и на утреннюю пробежку из бункера вышел отряд Гитлерюгенда. Мушкина скользнула внутрь, подкралась к первому же часовому приставила нож к его горлу и шепотом спросила: «Во ист русс?»

Немец понял вопрос и объяснил, как смог, местонахождение подвала. Мушкина всадила в него парализующий заряд и пристегнула мгновенно окоченевшее тело портупеей к трубе отопления. Теперь это был совсем образцовый часовой — безмолвный и неподвижный.

Появление Мушкиной в пыточном подвале случилось, как мы знаем, чрезвычайно кстати и вовремя.

В субботу девятого июня, далеко за полдень, Карл Ангелриппер проснулся на ворсистом ковре своего гостиничного номера. Он чувствовал блаженное опустошение и одновременно боль во всем теле. На четвереньках он сделал несколько шажков по направлению к зеркалу и поднялся.

Бог ты мой… На голове какая-то упряжь, все тело в укусах, исполосовано плетью… Под дверь подсунута записка: «Отбываю утренним самолетом в Боготу, берегите Курта. Ф. Д.»

Фриц Диц! Так он давно уже улетел, и Курт без присмотра. А главный дознаватель Пятого Рейха, доверенное лицо фюрера… Какой стыд! Какой ужас!..

Отгоняя прочь страшные мысли, Карл оделся в свое злодейское обличие и поспешил на поиски своего подопечного.

Полдня, потея от жары и качаясь от переутомления, он подметал порлами своего плаща корты, беговые дорожки, стадионы, игровые площадки, утирал с лица и темных очков брызги воды в плавательных бассейнах.

Надежда Рейха обнаружилась спящей в номере, согласно расписанию, после приема питательного обеда. Карл сел у изголовья кровати и, вытирая пот с лица, стал терпеливо дожидаться пробуждения.

Прошел час, полтора, и вот надежда что-то пробурчала по-немецки, со стоном потянулась, раскатисто пукнула и равнодушно посмотрела на гостя.

— А, это ты, Карл… — Курт протяжно зевнул. — Кто тебе разрешил войти? Руки вверх, документы.

— Осмелюсь напомнить, что сопровождавший вас до сегодняшнего утра барон фон Диц отозван фюрером, и теперь я буду денно и нощно находиться возле вас.

— Ах вот как… Знаешь, Карл, я давно мечтал о таком счастье.

— Напомню, что это распоряжение вашего отца, — на всякий случай Карл переместился за спинку