искали с милицией. Да, конечно, записка могла бы на какое-то время успокоить родителей.

— Что же я напишу? — прокричал Петя.

— Вопрос… — Славик почесал затылок. — Что бы ты ни написал, поволноваться придется. Тут, пожалуй, ничего особенно нового не придумаешь. Взрослые любят сочинять истории про то, как мальчики убегают из дома. Ну там, в Африку, Америку или на Антарктиду… Залезают в корабельный трюм или в багажный отсек самолета… Понимаете? Они просто балдеют от таких историй, потому что сами сидели дома все свое детство и начитались дурацких книжек. Пиши так… — Славик положил на стол лист бумаги и отломил кусочек грифеля от карандаша. — Пиши: «Уехал в Америку охотится на тигров, львов и крокодилов. Вернусь после каникул. Ваш любящий сынок Петя.» Годится?

Подумав немного, Петя написал: «Дорогие мама и папа. Мне пришлось срочно уехать в далекую экспедицию. С задолженностями по учебе рассчитаюсь до осени, даю слово. По возможности буду сообщать о себе. Целую, Петя.»

— Молодец, писатель, — похвалил его Славик. — Сейчас увеличу у папы в кабинете.

Он схватил листок и выбежал из комнаты.

Усердно хлопоча для пользы приятеля, Славик давно обдумывал выгодные для себя стороны этого дела.

Во-первых, рассуждал он, контакт с инопланетянами можно использовать как мощный источник научно-технической информации. Допустим, выведать у них секрет антигравитации или принципиально нового двигателя. За открытие такого рода он для начала без труда получит Нобелевскую премию. А потом… статьи в энциклопедиях, портреты в школьных коридорах, улицы и города его имени… Однако все это далеко не очевидно. Другая идея пришла Славику в голову сразу, как только он увидел маленького Петю Огонькова рядом с «Кашалотом».

Его дистанционно управляемая модель была, конечно, безупречна. Но она могла стать еще лучше, если бы на ее капитанском мостике у штурвала и орудий стоял не игрушечный матросик из набора солдатиков, а настоящий, живой капитан. Предстоящий завтра морской бой был событием городского уровня, и победа в этом бою могла бы принести Славику не только лавры победителя, но и хороший задел для его будущей карьеры. Но согласится ли Петя участвовать в этом маленьком обмане? Нет, нет, даже не обмане, а скорее уловке, военной хитрости, которая в случае успеха приравнивается почти к доблести…

— Готово, — Славик вернулся в комнату, помахивая листком бумаги. — Можно хоть сейчас отправлять. Но лучше всего засунуть в дверь и позвонить. Родители прочтут и сразу успокоятся.

Маринка опустила глаза: она жила с Петей в одном доме, и было понятно, кто будет засовывать запуску. И желательно поскорее, чтобы родители не успели разволноваться как следует. Вздохнув, она взяла листок и сложила его вчетверо.

— Ладно, я пойду. Только ты его хорошенько покорми и уложи спать. Да постели чего-нибудь мягкого в коробок, ваты что-ли. Ну и вообще, все удобства организуй. Я ему хотела сегодня домик из картона клеить…

Маринка сделала все так, как придумал Славик: сунула записку в дверь, позвонила и бросилась бежать.

Но родителей Пети еще не было дома, и дверь никто не открыл. Они пришли из гостей довольно поздно и, конечно, обнаружив в дверях такую записку, переполошились не на шутку. Странным выглядело и ее содержание и то, что она оказалась снаружи, хотя петины ключи висели в прихожей, а дверь у них не захлопывалась. Сама записка не только ничего не объясняла, но и ставила перед несчастными родителями еще больше загадок. Хотя почерк принадлежал их сыну, буквы все-таки выглядели не совсем обычно, а бумага с текстом несомненно вышла не из под его пера, а из лазерного принтера. И уж совсем дурацким было ее содержание.

Решив все-таки не поднимать шум раньше времени, родители понадеялись что их сын ночует у кого- то из товарищей, как это уже бывало. Обзванивать других родителей было поздно, они выпили по две таблетки успокоительного и легли спать.

Открытие праздника моделистов было назначено на двенадцать часов дня. А в половине десятого Славик, его мама и папа, а также Маринка и Петя сидели в маминой легковушке и мчались в сторону Приморского парка.

Славик держал на коленях подводную лодку. Маринка прижимала к груди коробок с Петей. Папа сидел на переднем сидении вполоборота и пытался разговаривать с ребятами, которые были сегодня отчего-то напряжены, рассеяны и отвечали невпопад.

Переоборудование «Кашалота» затянулось до глубокой ночи. Теперь лодка имела свою собственную систему управления, а капитаном и экипажем был Петя Огоньков. Пульт, внешне никак не изменившийся, служил теперь не для управления лодкой, а для связи с экипажем. Опытные погружения в ванной дали блестящие результаты: Славик был уверен, что во время боя у него не будет сколько-нибудь серьезных противников.

Испытания закончились в три часа ночи, а уже в семь прозвенел будильник. После завтрака Славик собрал со стола кусочки еды, налил сладкого чаю в аптечный пузырек, завернул все в бумажку и уложил в лодку.

Мама села за руль, они подхватили дожидавшуюся на улице Корзинкину и помчались с ветерком в сторону залива. В это воскресенье отмечался День города, на носу было открытие Олимпиады, поэтому на улицах повсюду было красиво, шумно и празднично.

В это время на Лебяжьем пруду, где давно уже не разводили лебедей, но зато сохранилась лодочная станция, вовсю шла подготовка к морскому сражению. Акваторию разметили буйками, под водой установили мины — ощетинившиеся иголкам стальные шары, начиненные взрывчаткой. Эти мины были легче воды и держались на определенной глубине при помощи лески и лежащего на дне груза. Для надводных судов они были вполне безопасны, но напоровшуюся на такую мину подводную лодку должно было неминуемо разорвать на куски. Славик Подберезкин скрыл это обстоятельство от Пети, сказав, что мины — просто безобидные хлопушки, не способные причинить подводному судну никакого вреда. Он был уверен, что Петя, находясь на капитанском мостике и имея перед собой отличный обзор, не допустит столкновения с миной, которых было на весь пруд всего-то четыре штуки.

С раннего утра готовились к съемкам телевизионщики. Над поверхностью пруда были натянуты тросы, по которым ездили камеры крупного плана. Несколько специальных камер разместили под водой, неподалеку от противолодочных мин. С установленных на берегу штативов и «с плеча» операторы должны были снимать основное действие. Рядом стоял автобус, в котором сходились провода всех телевизионных картинок.

К половине двенадцатого все было готово. Столпившиеся вокруг пруда зрители волновались, поглядывая на часы.

Больше всех хлопотал, приготовляясь к празднику, руководитель кружка судомоделистов Максим Кузьмич. Телевидение снимало его впервые, а еще поговаривали, что приедет сам губернатор. На соседних лужайках уже взлетали в небо ракеты и трещали кордовые модели самолетов. Народу прибывало все больше. Максим Кузьмич волновался как во время первого свидания и порывался лезть в воду, чтобы распутать застрявшую в водорослях бечеву с сигнальными флажками.

С детского возраста Максим Кузьмич Мореходов мечтал о дальних плаваньях. Но он рос в деревне и ему с малых лет приходилось работать, поэтому о поступлении в морское училище тогда не могло быть и речи. Только после того как ему исполнилось восемнадцать и его призвали в армию, юный Максим Кузьмич уговорил комиссию направить его служить во флот. Он тогда был крепким и здоровым (а во флот берут только очень здоровых людей), поэтому члены комиссии пошли ему навстречу. Они только удивились немного, потому что служить во флоте тогда надо было три года, в то время как в сухопутных войсках всего