люк, если честно, очень хотелось. Сделав вид, что чешется лоб, он закрыл ладонью глаза и бегло осмотрел комнату. Ваза? Вещь безусловно ненужная – но лишь с его точки зрения. Мама-то, узнав о пропаже, убьет. Линейка? Слишком легкая. Пластмассовый Губка Боб? Ага, еще чего!..

Потянувшись к столу, Коля взял недопитую бутылку с колой:

– Сойдет?

– А не жалко?

– Я все равно ее не пью. Папа вчера коньяк разбавлял, от мамы прятался…

Олег улыбнулся, покачал бутылку в руке.

– Сойдет. Дай мне только надеть что-нибудь. В смысле, тапки.

– Обойдешься, – Коля улыбнулся в ответ. – Идем. Ты ведь быстро?

Выйдя за Олегом на балкон, он остановился в дверях, сунув руки в карманы брюк и привалившись к косяку. Это поза, по его мнению, должна была выражать крайнюю степень ехидства.

Почти не замахиваясь, пришелец бросил бутылку вверх. Коля, готовый к чему угодно (к тому, что бутылка свалится вниз, на припаркованные машины, или что пробка в полете открутится, и липкий дождь оросит их обоих) вскрикнул… Хотя нет. Опять же, криком это назвать было нельзя. Скорее, он недоуменно и громко сглотнул.

Описав в воздухе дугу, бутылка исчезла! Растворилась, нырнула в серое небо осени! Но что было еще удивительнее: невидимая, она приземлилась где-то. Раздался негромкий стук, сопровождаемый зловещим шипением. Миг – и прямо из неба на капоты машин полилась пузырящаяся кола. Видимо, крышка все же не выдержала…

Первые капли еще не упали на гулкий металл, когда в дверь позвонили, а усталый голос сказал из подъезда так громко, что было слышно и Олегу:

– Открывайте! Милиция!

---

Инцидент разрешился быстро.

Войдя в прихожую, патрульный в фуфайке или, как он сам себя неразборчиво отрекомендовал, «сержант Нргли» грозно спросил:

– Ты, что ли, вызвал?

Коля кивнул. Он не знал, что делать. Ясно, что после трюка с бутылкой сдавать Олега милиции было глупо. Впрочем, и сержант, судя по всему, чувствовал себя неловко: он никак не мог решить, куда деть руки. То вытягивал их вдоль тела, то складывал на неуютный, висящий на груди автомат.

– Вы извините, пожалуйста… Я пришел домой и услышал шум на кухне. Испугался и позвонил вам, сказал, что к нам залезли. А потом понял, что это наша новая домработница. Я забыл, что у нее ключ есть. Старая по пятницам приходила. А новая сегодня вот, во вторник. Она первый раз сегодня… В общем, извините, – глядя в пол, выпалил Коля, опасаясь, что милиционер начнет на него кричать.

Так и случилось.

Сержант кричал минуту, а может, и больше: мол, совсем обнаглели пацаны, ложные вызовы на дом уже оформляют, как будто он им курьер какой-нибудь. Затем вынул из-за пазухи мятый листок и стал что-то писать. Раздраженно спросил, где работают родители и можно ли кому-нибудь из них позвонить не на мобильный. Тогда Коля и сказал про папу. По буквам продиктовал название и даже вспомнил отдел. Без задней мысли – просто ответил…

Услышав, где работает Колин отец, сержант моментально остыл. Он даже не стал проверять, правду ли ему сказали. Окинул взглядом квартиру, притих, убрал протокол (или как там называлась эта мятая бумага). Затем неловко присел на корточки и спросил, тихо и доверительно:

– Может, тебя тут в заложниках держат, а, пацан? Отправили сказать, что все в порядке, а сами на кухне прячутся? Ты только глазом моргни, я снизу еще бойцов приведу!

Коля помотал головой. Ему было стыдно за милиционера, который так резко съежился, да еще и произносит какие-то лишние, заботливые слова. И ведь отцом Коля не хвалился, не говорил про него специально. Вообще, как-то вышло все… по-дурацки. (Вот же пристало слово!)

Сержант встал, хрустнув суставами, сделал под козырек и попросил, если что, звонить не в ноль-два, а напрямую в участок. После чего извлек из кармана еще одну мятую бумагу, поменьше, и нацарапал на ней телефон. Уходил он медленно, не переставая оглядывать прихожую.

Коля еще раз извинился и захлопнул входную дверь – пожалуй, слишком нервно и резко.

Эхо разнеслось по прихожей. Одновременно с ним послышался короткий чавкающий звук: кто-то разбил яйцо. Причем, явно об пол, а не о край сковородки…

– Ты чего тут? – хмуро спросил Коля, входя на кухню.

Вопрос был резонный: на кухонном столе грудой были свалены упаковки с сырными и колбасными нарезками, консервные банки, зелень, какие-то пакеты и пластиковые контейнеры с остатками ужина. Олег, похоже, вынул из холодильника все, кроме лампочки. А теперь с отвращением, как медузу, рукой подбирал с пола разбившееся яйцо.

– Извини, – сказал он, не прерывая борьбы с неуловимым белком. – Просто когда этот, из милиции, про кухню сказал, я вспомнил, что с вечера ничего не ел. Решил посмотреть, что у вас есть. Ну и вот…

– А глазами посмотреть было никак? Обязательно все доставать?!

Коля взял со стола кусок сыра и посмотрел на пришельца через крупную дырку, представляя, будто это прицел.

– Извини, говорю же, – не глядя на него, ответил гость.

Сердиться было глупо: ну, достал человек лишние продукты – что тут такого? Мало ли, у кого какие привычки. Коля и сам, например, никогда не ел котлеты или курицу так, как все. Он любил искрошить их, разрезать на маленькие кусочки и смешать с гарниром в единую кашу, которую можно было есть хоть вилкой, хоть ручкой от вилки.

Мысль о таинственном люке не давала покоя. Хотелось как можно скорее его исследовать, а не тратить время на еду. Однако бутерброды, состряпанные пришельцем, выглядели аппетитно. По праву хозяина взяв самый пухлый и вкусный, Коля начал расспросы о Верхнем Мире…

…И уже через пять минут понял, что Олег все же довольно странный: он смог внятно ответить только на один вопрос! Когда Коля поинтересовался, спускался ли кто-нибудь раньше через люк, Олег рассказал про одного изобретателя («про него в газетах писали лет сто назад»), который выпал, тоже случайно, где-то над Швецией, да так и не вернулся в Верхний Мир. На все остальные вопросы ответ был один: «не знаю». Олег не знал ничего. Ни про технологию маскировки, ни про то, сколько народу живет в Верхней Москве, ни про то, как самолеты, взлетая, не врезаются в нее. При этом говорил Олег очень вежливо, длинными, грамотно составленными фразами. Но информации в них было – ноль. Коля даже решил в какой-то момент, что гость над ним издевается.

А еще он подумал, что случись ему, Коле Карпенко, попасть в лапы к каким-нибудь добрым инопланетянам, которые стали бы расспрашивать его о родной Земле, – он бы ни за что не сказал «не знаю». Потому что это как-то глупо: ты вроде как делегат целого мира, у тебя важные вещи пытаются выяснить, а ты только отмалчиваешься.

– Странный ты, – озвучил свою мысль Коля. – Тебя что ни спроси, ты ничего толком сказать не можешь. У нас мелкие дети и то умнее.

– Извини, – в очередной раз улыбнулся Олег. – Ты просто вопросы задаешь какие-то… неожиданные. Мне бы и в голову не пришло интересоваться принципами работы Маскировочного Щита. У меня папа в Министерстве Погоды работает – он, по-моему, и то не знает, хотя ему положено по должности. А самолеты… ну, мы этого в школе не проходили еще.

– Офигеть! Ты как маленький! Наврал бы чего-нибудь, раз не знаешь! Я ж все равно проверить не смогу…

Рука Олега, парящая над продуктами, все еще разбросанными по столу, замерла. Пришелец серьезно посмотрел на Колю и пожал плечам:

– Почему это? Сможешь. Или ты со мной не полезешь, хочешь сказать?

---

Выбежав в подъезд, Коля в несколько прыжков миновал пролеты, отделявшие двадцать третий этаж от чердачного, и оглядел замусоренную площадку. Сердце бешено колотилось: не каждый день человека