Согласно официальной версии, сформулированной Б.Н.Ельциным уже в первый день путча, а затем подтвержденной Горбачевым и радикальными демократами и даже утвержденной парламентом, в СССР был совершен государственный переворот, организованный группой заговорщиков, которые признаны преступниками.

Никого не волновали неувязки с правом: парламент и президент, подменяя суд, уже не только дали событиям юридическую квалификацию, но и вынесли приговор. Члены ГКЧП до суда и даже до следствия признаны преступниками. Горбачев, будучи даже по официальной версии потерпевшим, то есть лицом заинтересованным, создает и возглавляет комиссию, наблюдающую за следствием, а допрашивается как свидетель, так что защита не может задать ему свои вопросы.

Относительно мотивов действий ГКЧП мнения разошлись. Демократы считают, что на отчаянный шаг «путчистов» толкнуло стремление партократии сохранить свои позиции. Горбачев же сказал, что когда путчисты приехали к нему с ультиматумом, требуя ввести чрезвычайное положение ради спасения страны, он им ответил, что его и их оценки ситуации полностью совпадают, но он не согласен со способом их действий. Это странно, ибо если он имел такое же мнение о ситуации в стране, он по долгу службы обязан был принять адекватные меры и требование путчистов было вполне справедливым. Из этого некоторые обозреватели пришли к выводу, что «путчисты» действовали из чувства патриотизма, когда президент отказался принять меры по спасению страны.

Приведенные трактовки мотивов уязвимы. Идти на опасное и явно безнадежное дело якобы ради сохранения собственных позиций (версия демократов) — значит предполагать у всех заговорщиков отсутствие интеллекта, доходящее до идиотизма. Известно, что никто из партократов, идущих в фарватере Горбачева, никаких позиций за время перестройки не потерял. Что мог потерять премьер-министр или шеф КГБ, или закадычный друг президента председатель Верховного Совета СССР Лукьянов? Риск никак не оправдывался самой большой из возможных потерь. Понимая, что рационально объяснить эту неувязку невозможно, демократическая пресса утверждала, что все «заговорщики» действительно были глупы. Но это — миф. Во всяком случае, шеф КГБ, премьер-министр и председатель парламента проявили себя ранее как очень умные и прагматичные политики. За эти годы все имели возможность убедиться в том, что А.И.Лукьянов — мастер политической интриги высшего класса (о нем даже говорилось в прессе: «при всем уме, хитрости и коварстве Лукьянова, он…» и т.д.). Писатель Даниил Гранин, человек явно демократических взглядов, так отозвался о Лукьянове: «Этот человек владел всей ситуацией. Это часовщик, он великолепно знал механизм власти». Так что в версии о глупости организаторов путча концы с концами не вяжутся.

Версия Горбачева более благосклонна. По ней «путчисты» — патриотические политики с обостренным чувством ответственности за судьбу страны, но без правового мышления. Эту версию также трудно принять по трем причинам. Во-первых, все эти люди — «команда Горбачева», они работали с ним душа в душу и прекрасно знали, куда он ведет страну. Внезапная и самоубийственная вспышка патриотизма у них просто необъяснима. Если такая вспышка и произошла, значит, они узнали нечто из ряда вон выходящее, но об этом неизбежном следствии из указанной версии никогда не было сказано ни слова.

Во-вторых, те в ГКЧП, кто был непосредственно связан с экономикой, вовсе не были сторонниками возврата к казарменному социализму, они определенно являлись приверженцами рыночной экономики. Так что ГКЧП представлял не хунту, спаянную едиными идеалами, а весьма гетерогенное, «плюралистичное» образование — уникальное явление в истории государственных переворотов. Во всяком случае, из-за легких расхождений с радикальными либералами «хозяйственники» в ГКЧП и пальцем не пошевельнули бы, не то что стали бы организовывать переворот.

Наконец, если бы они действовали из клановой солидарности партократов или из патриотизма, они ни в коем случае не стали бы вводить в Москву войска. Советская армия по своему культурному типу не приспособлена для государственных переворотов. Кроме того, «заговорщики» изучали проведенный политологами разных направлений анализ январского «мини-путча» в Вильнюсе. Во всех докладах два вывода были однозначны: 1) тот, кто выведет войска на улицу, потерпит сокрушительное поражение; 2) кто бы это ни организовал, вина будет возложена на КПСС и союзные органы власти. Можно с уверенностью сказать: ядро «заговорщиков» должно было знать, чем кончится этот «путч» (хотя некоторые военные и партийные деятели, видимо, могли присоединиться к нему в действительно отчаянной попытке что-то сделать для спасения страны, как они страну понимали).

Официальная версия создает следующее противоречие: если это был государственный переворот (неважно, какими мотивами вызванный), как объяснить странное поведение заговорщиков, явно обрекающее их на поражение? Эти странности очевидны:

— ГКЧП не отмежевался от Горбачева, кредит доверия к которому был исчерпан практически у всех политических сил в стране. Сказав: «Мы — люди Горбачева и будем продолжать его политику», заговорщики заведомо лишили себя поддержки населения. Это усугублялось тем, что личного авторитета и симпатий в обществе члены ГКЧП не имели и харизматическими лидерами быть не могли337. Вообще, в истории это первый случай, когда переворот совершает хунта, явно не имеющая лидера. Утверждения о том, что заговор был спонтанным и героическая идея родилась одновременно в нескольких головах, принять очень трудно.

— ГКЧП не привлек те силы, которые сформировались как оппозиция Горбачеву (часть КПСС, круги т.н. «патриотической» интеллигенции). Что касается авторитетных консервативных военачальников, таких как заместитель министра обороны Варенников или командующий округом Макашов, то они привлечены к «перевороту» не были (Макашова даже все три дня не соединяли по телефону с Язовым). Напротив, делалось как будто все, чтобы путч не был принят всерьез и не приобрел силу.

— «Заговорщики» не выполнили элементарных тактических требований любого переворота