— Двинуться с места! Нет-нет вешнянке! — визгливо угрожал Гнидд. — Нож в горло. Да-да ублюдку!

Майда отчаянно стучала снаружи в дверь. А нужно было совсем не стучать.

Эльма вскочила, пылая гневом.

Тут взвизгнул от боли Никитенок. Нож надрезал ему кожу на горле.

— Что хочет? Да-да, бурундец? — выкрикнула Эльма. — Оставить. Да-да, ребенка!

Сморщенное лицо Гнидда осклабилось в подобии улыбки.

— Лакомее крыс. Да-да, вешнянка! Гнидду нет-нет. Нож перережет горло. Да-да ублюдку!

Эльма выхватила кинжал, направив его себе в грудь.

Гнидд рассмеялся:

— Вешнянка тепленькая. Да-да Гнидду. Дохлая вешнянка. Нет-нет мужикам. Перерезано горло. Да- да, ублюдку!

Доносящийся из квартиры истошный крик ребенка отрезвил Майду. Рука привычно нащупала тайный рычаг, и дверь открылась.

Кинжал сыграл свою роль. Загипнотизированный им насильник не услышал, как Майда ворвалась в квартиру.

Она вспомнила, как был ранен Анд во время набега на вешних, когда на глаза женщине попался кувшин; это и определило ее действия.

Через мгновение толстая, но могучая женщина со всей силой обрушила глиняный сосуд на чернявую голову сидевшего на ребенке Гнидда. Обливаясь кровью, он всей тяжестью повалился на Никитенка. Нож все-таки полоснул тому шею…

Мальчик сразу замолчал, еще больше встревожив женщину. Но оказалось, что ребенок просто лишился голоса от испуга.

Вдвоем оттащили женщины обмякшее тело негодяя, освободили зарыдавшего мальчика.

Эльма занялась его раной, промыла и забинтовала ее кусочком холста, ласково утешая. Майда смыла с пола потеки крови, злобно пнув ногой недвижное тело, и сказала как бы самой себе:

— Расправа на площади Синей травы. Да-да, Майда.

— Нет-нет Майде! — запротестовала Эльма. — Мы бежим все вместе.

Мальчик, лежа на коленях у Эльмы тихо стонал.

Майда, грузная, но величественная, сказала:

— Пусть Эльма бежит к вешним с мальчиком. Майда сама ответит перед вождем. У нас есть острый нож палача, — добавила она, показывая поднятое с полу оружие. — Нож не мог по праву оказаться в руках этого прыща. Он похитил его. Просто Майда казнила его чуть раньше, чем сделал бы это вождь.

— Я подтвержу это. Я никуда не убегу от Майды! — воскликнула Эльма.

Мать Анда печально покачала головой:

— Молодым еще жить и жить. Майда достойно отметила ударом кувшина пусть последние свои дни.

— Мы возьмем Майду к вешним, — убеждала Эльма. — Там нет таких. — Она с презрением посмотрела на тело чернявого. — Какими надо быть родителями, чтобы вырастить такое чудовище?

Майда вздохнула:

— Понимаю, что ты искала в Доме до неба только прекрасное. Увы, подобные негодяи встречались и у цивилизованных. Сама читала. Насильники тоже грозили матерям убить их ребенка, если не получат своего. А у диких все такие!

— Нет, не все! — запротестовала Эльма. — Ваш Анд не такой.

— Из чужого он времени, наш Анд, — вздохнула Майда. — Ему в ряд стоять с теми шестерыми, которые прилетели к нам из прошлого.

— В ряд с ними?! На площади Синей травы?! — в ужасе воскликнула Эльма. — Не бывать тому!

Майда горько усмехнулась. А Эльма, спустив мальчика с колен, стала что-то шептать ей. Майда с сомнением качала головой.

— А как же иначе? — почти возмущенно воскликнула девушка.

— Не знаю, не знаю, — твердила Майда. — Дождемся Анда.

И Анд наконец вернулся.

Он был потрясен случившимся. На тело чернявого смотрел с негодованием.

— Надо вынести его на улицу, — предложила Майда.

— Лучше спрятать его в пустой квартире на верхнем этаже, — возразила Эльма.

Анд, отвечая собственным мыслям, покачал головой:

— Разве ложь сильнее правды? — спросил он как бы самого себя. — Потеря ножа грозит палачу лютой казнью. Я отнесу ему ночью тело сына и верну нож. Но ножны оставлю у себя. Он предпочтет молчать, иначе я предъявлю ножны и палачу придется сознаться в утрате вверенного ножа. А этот, — он указал ногой на чернявого, — еще дышит. Ему досталось кувшином крепче, чем мне. Что ж, он заслужил это.

С наступлением темноты Анд выполнил свое намерение и отнес бесчувственного Гнидда его отцу, палачу-соглядатаю, который, очнувшись с перепою, метался в ярости по квартире в поисках пропавшего острого ножа.

С недоверием открыл он Анду дверь на стук.

Анд свалил тело чернявого на пол и протянул палачу острый нож.

— Вернуть нож. Да-да Гнидду. Вернуть жизнь. Да-да Гнидду, — забормотал маленький «отец- свежеватель».

— Грозить ножом ребенку. Да-да сын Гнидда, Гнидд. Желать женщину. Да-да сын-Гнидд. Ударить кувшином по голове. Да-да, Майда, мать Анда. Сказать все. Да-да, великому вождю.

Тут маленький жрец взмолился. Ничего не надо говорить, а главное — надо вернуть священные ножны. А он будет молчать и сам займется сыном, если тот выживет.

С этим Анд и оставил двух негодяев. Но он содрогнулся бы, если бы узнал, что произошло в доме жреца-палача, которому предстояло снять кожу с «преступных предков». Даже Анд с трудом поверил бы, что Гнидд-старший, убедившись в безнадежном состоянии сына, чтобы набить себе руку, сам сдерет с полуживого Гнидда кожу. Он занимался этим всю ночь, очень довольный собой. А к утру увидел, что «освежеванный» сын его Гнидд умер.

Он не считал себя виновным в его смерти, оправдываясь тем, что снимает кожу с уже мертвого. Но это было не так.

Ни Анд, никто из бурундцев не узнал об этом.

Для всех Гнидд, сын Гнидда, был убит в драке. Дело для бурундцев обычное, даже славное! Убивали же друг друга их цивилизованные предки, просто не поладив между собой, не считаясь с тем, какую потерю несут от этого семьи, общество, каких людей теряет человечество, обрекая их на смертельный риск в так называемых поединках.

Маленький жрец-палач Гнидд-старший хвастал перед всеми, какой доблестной смертью пал его сын, и даже постарался, чтобы это дошло до ушей самого Друга Божества.

Жрец воспринял это известие без всякого интереса. Но узнав, что жрец-палач снял кожу с собственного сына, велел передать тому в награду за старание какую-то ценную безделушку, наверное, как и его пурпурное одеяние, украденную из музея на берегу вешних.

И только после этого слух о «подвиге отца» дошел до Анда. Он не стал говорить об этом Эльме и матери, они были заняты обсуждением куда более важных планов.

Под прикрытием грозы ночью того же дня Анд нарушил свою клятву и вошел в воду, чтобы переплыть реку.