- Боже, какие вы оба глупые! Пойми хоть ты, что это гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

Елена Антоновна пристально посмотрела в глаза Ане. Та упрямо встряхнула головой.

- Смотри, кто сюда идет. - Аня, по-видимому, была рада перемене разговора. - Это заместитель Андрея по строительству опытного туннеля. А я-то в таком виде... Давай убежим?

К берегу пруда быстро шагал Степан Григорьевич. Выйдя на обрыв, он сразу же увидел лодку с Иваном Семеновичем Седых.

- Иван Семенович, Иван Семенович!.

Старик не изменил своей позы.

- Товарищ заместитель министра!-громко и отчетливо крикнул тогда Степан, сложив ладони рупором.

Эти слова настолько не вязались с обстановкой, что Иван Семенович оглянулся и, сев за весла, несколькими сильными движениями направил лодку к берегу.

- Что такое? - прошептала Аня, наблюдавшая за этой сценой из-за деревьев.

- Иди переоденься,- потащила ее к дому Елена Антоновна.

Но Аня уперлась. Лицо ее стало напряженным, рука жесткой. Стоя неподвижно, она наблюдала, как причалила лодка, как Корнев протянул Ивану Семеновичу какую-то бумажку.

Аня вырвала у Елены Антоновны руку и стала спускаться. Она встретилась с мужчинами на крутой тропинке.

- Анка, скорей машину! В Москву! - крикнул Иван Семенович.

Лицо Корнева было непроницаемо, но серьезность отца многое сказала Ане. Не произнеся ни слова, она повернулась и быстро побежала наверх.

Мужчины торопливо прошли мимо встревоженной Елены Антоновны, не обратив на нее внимания.

Из ворот в конце аллеи выехала машина и, набирая скорость, промчалась к шоссе.

Елена Антоновна успела заметить, что за рулем сидела Аня в том же мокром платье.

Сзади нее она увидела Ивана Семеновича в белом летнем картузе и Степана Григорьевича.

Машина круто повернула и выехала на Московское шоссе.

- Что же случилось? - проговорила Елена Антоновна.

Маленькая машина неслась по шоссе с совершенно недопустимой скоростью. Но это, по-видимому, не удовлетворяло Ивана Семеновича.

- Что ты ползешь, как улитка? - ворчал он. - И за что тебя только милиционеры штрафуют.

Аня молчала, закусив губу.

В одном месте шоссе делало петлю и сотню метров проходило по вершине холма. Аня вдруг направила машину через канаву, включив передние ведущие колеса. Иван Семенович и Степан подались вперед, потом откинулись назад. Автомашина брала невероятно крутой подъем.

- Давай, давай, - пробасил Иван Семенович.

Через несколько секунд машина снова мчалась по шоссе. Аня оглянулась на отца. Глаза ее были сейчас холодными, серьезными.

- Может быть, ты мне все-таки скажешь, что случилось? - неторопливо спросила она.

- Да что тут объяснять! - сердито закричал Седых. - Вот она, радиограмма о бедствии.

- О бедствии... - прошептала Аня.

- От капитана плавучего дока Терехова: при первом же шторме все сооружение идет ко дну. Что я говорил? Нельзя с парохода тысячекилометровую трубу спускать... Давай обгоняй ту машину, да смелей... Черное море - это не пруд. Вот оно, техническое легкомыслие!..

Аня, бледная, по-прежнему закусив губу, смотрела широко открытыми глазами прямо перед собой. Ветер поднимал пыльные смерчи.

Автомобиль летел по левой стороне шоссе.

Встречные машины шарахались от него.

- Для спасения дока и людей капитан Терехов требует разрешения сбросить трубу туннеля в море,- сказал сухим, приглушенным голосом Степан Григорьевич.

Машина резко вильнула, хотя она мчалась сейчас по пустому шоссе. Седых вцепился в переднее сиденье.

- Тише ты, сумасшедшая!

Ветер свистел в ушах, врываясь через открытые окна. Первые капли упали на лобовое стекло. Сквозь косые струи дождя дорога была видна, как в тумане.

- И что же? - твердым, но чужим голосом спросила Аня.

- Да вот то, что твой Андрей упрямится. А кто лучше капитана Терехова океан знает? Раз он требует сбросить, туннель в море - значит, серьезно дело!

Аня упрямо молчала, но почему-то Степан Григорьевич стал отвечать на ее молчание.

- Видите ли, Анна Ивановна, мы строим опытный туннель. Наша цель сблизиться с трудностями, изучить их, ибо...

- Что 'ибо', 'ибо'? - оглянулась назад Аня. - Что 'ибо', 'ибо'? возвысила она голос. - Вы скажите, куда мы сейчас мчимся?

- Куда?-загремел Иван Семенович. - Сейчас по радио дам приказ сбросить трубы в море.

Завизжали тормоза. Иван Семенович и Степан Григорьевич резко качнулись вперед.

- Бешеная, совсем бешеная! - закричал Седых.

Машина стала посредине шоссе.

- Не поеду, - обернулась она. - Ни за что!

- Как не поеду? - заревел Седых. - Да я тебя!..

Рядом с машиной остановился мотоцикл с милиционером.

- Товарищ водитель, вы нарушили все правила. - Милиционер, откинув капюшон, взял под козырек. - Мне едва удалось вас догнать. Предъявите ваши права.

- Так ты не поедешь? - грозно спросил Седых, открывая дверцу.

- Ни за что!

- Ан,на Ивановна... - начал Степан Григорьевич.

- Товарищ водитель, ваши права, - настаивал милиционер.

Иван Семенович вылез на шоссе и с шумом захлопнул за собой дверцу.

- Вези! - неожиданно крикнул он милиционеру, взгромождаясь позади него.

Милиционер в первый момент был ошеломлен, но Седых протянул ему небольшую красную книжечку. По стеклу малолитражки стекали капли. Аня смотрела вслед удалявшемуся мотоциклу, до боли в пальцах вцепившись в прозрачное колесо руля.

Наконец она встряхнула головой, провела рукой по мокрым глазам и обернулась.

Сзади молча сидел Степан Григорьевич.

Со склона горы Фудзи море кажется разлившимся по небу. Высоко поднявшийся горизонт образует как бы гигантскую чашу, со дна которой возвышается священная гора. Чем выше, тем прозрачнее лазоревый хрусталь чаши, легче, неуловимее небесная синь, и не угадать в этих дымчатых красках, где море переходит в небо.

О'Кими, опершись о посох, мечтательно, смотрела вдаль.

- Это так красиво!.. Я уже не раскаиваюсь, что пошла с вами, обратилась она к своему спутнику.

- Я счастлив, О'Кими, наконец-то я узнаю в вас истинную японку. Каждый японец должен совершить восхождение на священную гору Фудзи-сан.

- Вы невозможны, Муцикава, - пожала худенькими плечами О'Кими. - Вы разрушаете все очарование своими разговорами об обязанностях и долге.