– Это кто ж его так? Какую ж силищу иметь надо? Ты, что ли? Не похоже.

– Есть у меня один богатырь, – неохотно признался Андрей.

– Ни хрена себе! А еще некоторые говорят, что нам азиатов бояться нечего… Мол, мелкие и дохлые. А я тебе так скажу – они как звери. Лучше б и не смотрел. Теперь до утра всякая дрянь сниться будет…

Участковый сел на мотоцикл. Вспыхнула фара, ее свет прошелся по сидящим под стеной сарая гастарбайтерам. Чужаки напряженно смотрели на милиционера. Ведь его приезд в их понимании не мог остаться без последствий. Они зашевелились, лишь когда мотоцикл покатил к поселку.

Из сарая выбрался водитель «Икаруса», дернул Андрея за рукав.

– У меня, между прочим, два стекла разбили. Каждое по сто баксов стоит. Можно, конечно, бэушные взять, на свалке таких машин хватает. Тогда по семьдесят обойдутся. Но еще установка денег стоит.

– Расплачусь, не беспокойся.

– Не сомневаюсь, мужик ты нормальный. Я просто напоминаю, а вдруг забудешь?

Ларин и в самом деле не бросал слов на ветер. Все, о чем просил участковый, было пунктуально исполнено. Машину с оторванным рулевым колесом закатили в сарай, навесили сорванные ворота, кровь с травы смыли водой из колодца.

К рассвету возле «гостиницы» уже ничто не напоминало о разыгравшейся ночью драме. Лишь ветер носил голубиные перья, но с ними уже ничего нельзя было поделать.

Солнце еще не поднялось из-за горизонта, лишь край неба окрасился багрянцем – а древний «Икарус» уже выезжал на Симферопольское шоссе. Ветер врывался в салон через выбитые стекла, не помогали и прикрученные вязальной проволокой занавески.

Ларин сидел в кресле экскурсовода рядом с водителем и смотрел на бегущую под колеса автобуса разметку. С каждой минутой расстояние до Москвы сокращалось. Пленный «татаро-монгол», набычившись, изредка шевелился на заднем сиденье, втиснувшись между сумками гастарбайтеров. Руки, стянутые проволокой, прикрывала куртка. В его услугах пока не нуждались. Вот после Кольцевой его уже ждала работа – показывать дорогу к офису фирмы-конкурента.

Бессонная ночь не прошла даром. Андрей закрыл глаза и задремал, продолжая сжимать в руках лежащую на коленях завернутую в мешковину тяжелую самодельную бейсбольную биту.

Бродячий кот с обгрызенными другими котами в уличных схватках ушами напустил на себя миролюбивый вид, хрипло замурлыкал и принялся тереться о ножку лавки.

– Тварь ты хвостатая, нечего мне тебе дать, – Ларин отодвинул кота ногой.

Тот понял, что ничего ему не обломится, залез в детскую песочницу, справил нужду и принялся лапами загребать песок.

Вот уже битый час, как Андрей с Танголом сидели в одном из окраинных московских дворов. Между ними на лавочке по-прежнему находился в плену «татаро-монгол». Убежать он не мог. Колено с выбитой чашечкой уже распухло так, что даже джинсы натянулись. Чтобы не привлекать внимания редких прохожих, проволоку на руках по-прежнему прикрывала куртка. Глядя со стороны, могло показаться, что трое мужчин просто отдыхают во дворе. Возможно, слишком рано приехали в Москву по делам и теперь ждут, когда начнется рабочий день.

«Татаро-монгол» уже успел поклясться и аллахом, и могилой матери, и здоровьем своих детей, что не обманывает. Мол, офис фирмы, на которую он орудует дубиной со своими подручными, находится именно в этом дворе, в подвале двенадцатиэтажного дома. А ее директор обычно никогда не опаздывает.

Было похоже на правду. В высоком цокольном этаже виднелась широкая бронированная дверь, над ней с азиатской роскошью золотом отливала табличка «Закрытое акционерное общество «Меркурий». Рядом с дверью красным огоньком горел датчик включенной сигнализации.

«Фантазии у них не хватает, или традиция такая, – размышлял Ларин. – Ведь «Меркурий» по большому счету – это то же самое, что и «Гермес». Вот уж точно, братья по разуму – работорговцы».

Уже появились во дворе и успели исчезнуть школьники, спешащие на первую смену. Хлопали дверцами машин и выезжали представители так называемого среднего класса – офисный планктон – молодые люди в костюмах, при галстуках, и девушки в деловых платьях. Все это Андрей наблюдал поверх кустов, отделявших детскую площадку от дворового проезда. «Татаро-монгол» напрягся, втянул голову в плечи и что-то зашептал.

– Едут, – перевел сказанное Тангол.

Во двор зарулил новенький «Ситроен» и, нагло въехав колесами на бордюр, замер неподалеку от заветной бронированной двери. Андрей поднялся и сунул себе под мышку завернутую в мешковину дубину, утяжеленную залитым внутрь свинцом.

– Может, все же помочь? – спросил Алиев.

– Сам справлюсь. А ты этого урода покарауль. Если обманул – ему это дорого обойдется.

Пленник, поняв, в чем его подозревают, тут же замотал головой и в очередной раз собрался клясться аллахом. Тангол молча взял его за шиворот и прижал голову к распухшему колену. Ларин уже спешил к дворовому проезду.

Директор «Меркурия» выглядел колоритно. Наверняка он был человеком недалеким, любителем голливудских фильмов о мафии. Об этом нетрудно было догадаться по его облику. Только человек, считающий, что быть преуспевающим преступником – это идеал, к которому нужно стремиться, мог одеваться подобным образом. На голове у моложавого мужчины, лет сорока, волосы – черные и жесткие, как проволока, – лежали один к одному, намертво сцементированные маслянисто поблескивающим гелем. Глаза прикрывали солнцезащитные очки в золотой оправе. Лакированный портфель крокодиловой кожи поблескивал золочеными замочками. Черный плащ, темные брюки, остроносые туфли и белоснежные носки дополняли образ мафиози.

Водитель, опережавший своего босса на шаг, уже приложил к датчику с индикаторной лампочкой ключ- таблетку. Индикатор мигнул и погас, что означало – сигнализация отключена. Замысловатый ключ проник в замочную скважину, чуть слышно щелкнули хорошо смазанные мощные ригеля, и дверь офиса отворилась.

На этом утренняя идиллия для директора закрытого акционерного общества и закончилась. Кто-то решительно затолкал его и шофера в тамбур. Дверь тут же захлопнулась. Небольшая площадка и лестница, уходящая глубоко в подвал, погрузились в кромешную темноту. Затем послышался мощный удар. Директор сжался от страха, вслушиваясь, как кричит, скатываясь по ступенькам, его шофер, он же телохранитель. Крик оборвался через пару секунд, а вот звук падения продолжился. Наконец наступила почти полная тишина. Директор стоял, обомлев, с ужасом ожидая, что следующий удар обрушится на него. Он ни черта не видел, даже если бы поднес пальцы к самому носу – и тех не разглядел бы. Возникла зловещая тишина. И страх от этого только нарастал.

– Свет включи, ублюдок, – прозвучал, наконец, незнакомый голос на хорошем русском языке.

– Сейчас, сейчас, – засуетился директор.

Он шарил рукой по шершавой стене и никак не мог отыскать выключатель.

– Я сейчас, сейчас найду. Сейчас будет светло, – причитал он.

Обычно свет включал водитель. А потому моторная память и не могла подсказать, где же включается свет. Неизвестный терпеливо ждал, не произнося ни слова. В какой-то момент директору даже показалось, что никого рядом нет.

– Вот, нашел, – вымолвил он, при этом стук его сердца звучал громче голоса.

Вспыхнули неяркие лампочки-галогенки, растянувшиеся цепочкой на потолке над лестницей. Директор распластался по стене. Портфель в его руке мелко зазвенел замочками. Первое, что он увидел, – это неподвижно лежащее внизу лестницы тело шофера. И лишь затем у него хватило духу глянуть на незнакомца. Ларин был совсем рядом. Больше ни о чем не спрашивая, он схватил директора фирмы за шиворот и потащил вниз. Только остроносые туфли застучали по ступенькам.

Возле шофера Андрей ненадолго задержался, повернул его голову ногой.

– Жив, но оклемается не скоро, – сухо констатировал он, а затем рывком припечатал директора к стене. – Где твой кабинет? Сейф где?

Рука с портфелем приподнялась, а пухлые губы вымолвили:

– Вон там.