его!

Матросов отступил к окну. В дверях стояли солдаты, направив в него автоматические ружья.

Матросов бросил револьвер и на мгновенье взглянул в окно. Автомобиль, в котором он приехал с датским офицером, стоял во дворе. Ворота открылись, чтобы пропустить датских полицейских под конвоем солдат армии солидарности.

Сержант прикуривал у привратника.

Сдаться? А если будет обыск? Радий-дельта погибнет! Зачем он только взял его из тайника! Попав в плен, он нашел бы способ сообщить о местонахождении элемента, а теперь…

— Я покоряюсь! — сказал Матросов, поднимая руки вверх.

И в тот же миг раздался стреляющий звон высаживаемого стекла. В комнату ворвался ветер. Затрепетали листы брошенных на постаменте книг. С высоты второго этажа Матросов прыгнул на землю, как прыгают в воду.

В этот миг раздался крик Иоланды и звук второго высаживаемого стекла. Ганс прыгнул в соседнее окно, словно там совсем не было рамы.

Упав на землю, Матросов услышал, как у него в кармане что-то хрустнуло. Пот сразу выступил у него на лбу от промелькнувшей мысли. Если прибор сломался…

Размышлять не было времени. Матросов вскочил на ноги, увидел в нескольких шагах от себя автомобиль. Между ним и автомобилем высилась гигантская фигура Ганса.

Расставив ноги и медленно переваливаясь, Ганс приближался к Матросову.

Дмитрий наморщил лоб, согнулся и прыгнул навстречу.

— Ах ты, рваная покрышка! — закричал Ганс и с силой взорвавшейся бомбы ударил Матросова.

Вернее, не Матросова, а пустое место. Неизвестно, куда тот исчез, во всяком случае рука его коснулась подбородка Ганса, отчего огромная седая голова откинулась назад.

Нельзя было представить человека, который устоял бы при таком ударе. Но Ганс только улыбнулся. Он любил достойных противников. Тем приятнее будет победа. Но пока Ганс смаковал будущее торжество, Матросов в несколько прыжков оказался у автомобиля. Не открывая дверцы, он вскочил на сиденье и включил мотор.

Ганс взревел от ярости. С неожиданной быстротой ринулся он к машине, но автомобиль уже сорвался с места и почти достиг ворот. Ошарашенный привратник отскочил в сторону. Ганс отстал от автомобиля лишь на два шага. Он упал вперед и ухватился за крыло. Автомобиль повлек его по каменным плитам двора.

Из окна высовывался Вельт и что-то кричал. В другом окне виднелась Иоланда. Ветер рвал ее растрепанные волосы.

Автомобиль тащил Ганса, но он все же умудрился подняться на ноги. Вот уже близки ворота. Крыло почти задело за них. И вдруг автомобиль остановился…

Ганс побагровел, налился кровью. Обеими руками он держался за крыло, а ногой упирался в ворота. Колеса автомобиля вертелись, но машина не двигалась с места.

Удивленный Матросов оглянулся и понял все. Мгновенно он дал задний ход, но было уже поздно. На подножку вскочили три солдата и направили на него автоматы.

Матросов выключил мотор и откинулся на сиденье, спокойно смотря в небо.

«Нелепая горячность! — подумал он. — Надо было сразу подчиниться, а теперь почти все погибло… Как мог я так опрометчиво поступить? Всю жизнь учился владеть собой — и вот, в решительную минуту…»

Ганс скрутил Матросову руки и вывел его из машины.

— Здоровы же вы, молодчик! — пробурчал он. — Жаль, что не пришлось с вами встретиться, когда я был помоложе.

По двору шел Вельт. Красные пятна выступили на его лице.

Солдаты вывели из ворот автомобиль. На серой военной машине проехал Уитсли, вежливо приложив руку к козырьку.

Вельт прищурился и сказал Гансу:

— Хэлло, убрать всех со двора! Чтобы в замке не осталось ни одного человека. Запереть ворота. Я хочу выполнить свой план без свидетелей.

Матросов опустился на массивную каменную плиту и непринужденно рассматривал обветрившуюся серую стену. Молча наблюдал он, как выходили через ворота все слуги Вельта, как ушли солдаты. Последним вышел привратник. Ганс запер ворота. Вернулся он с железным ломом в руках.

— Жаль, что мне не удалось с вами подраться! — буркнул он.

— Довольно болтать, — грубо прервал Вельт, — делайте свое дело!

Ганс покорно взялся за лом и, предложив Матросову встать, отвалил тяжелую плиту. Это было под силу, пожалуй, только такому силачу, как Ганс.

Иоланда испуганно схватила мужа за руку.

Под плитой зияло черное отверстие.

— Вот квартира, достойная владельца Ютландского замка. Там кончил жизнь один из них. Теперь кончите вы, молодой человек. Но не беспокойтесь: вам дадут еды и питья, чтобы вы могли «владеть» замком до последних дней мира. Вы задохнетесь одновременно со всеми своими земляками и единомышленниками.

Матросов сразу повеселел. Это удивило и рассердило Вельта. Он стал торопить Ганса.

Гигант спрыгнул в подземелье.

— Босс, здесь по-прежнему валяются человеческие скелеты! Один из них на цепи.

— Прежде оба были на цепи. Одну цепь в прошлый раз мы унесли. Ко второй приковать его! Пусть проведет остаток своих дней в своих собственных владениях, в приятной компании. Один из скелетов ведь женский… Надеюсь, это не доставит вам мук ревности? Или я не угадал?.. — последние слова Вельт прошипел на ухо жене. — Или, может быть, вы бы предпочли, чтобы я заменил тот скелет вашим?

Иоланда побледнела и отшатнулась:

— Вы безумны, Фред!

— О нет, сударыня! Я отлично понимаю ваши христианские побуждения, а также ваши просьбы о жизни этого атлета, объятия которого так крепки.

— Фред, Фред! Вы ошибаетесь, — застонала Иоланда и беспомощно опустилась на плиты двора.

Вельт повернулся к ней спиной.

Ганс грубо столкнул Матросова в подземелье, потом спустился туда сам.

Ветер выл похоронную песню, но не об одном человеке, упрятанном в подземелье. Он пел ее о всех людях Земли, унося воздух на далекий, но неумолимый костер Арениды.

Надя, вконец обессиленная, едва взбиралась по склону бархана.

Густой, тяжелый ветер нестерпимо бил песком, но воздуха не приносил. Дышать было трудно. Приходилось отворачиваться, сгибаясь в пояс. Надя падала на колени, но вставала и снова шла.

С гребня, к которому она стремилась, срывались длинные серые языки. Взмывая вверх, они сливались с низко летящим песчаным облаком, похожим на дым пожара. Облако оседало на землю и у Нади на глазах осыпалось растущими барханами. Пустыня, которая прежде казалась застывшим в бурю океаном, теперь ожила. Мрачно двинулись песчаные валы, кипя на гребнях серой пеной. Они ползли, грозя засыпать навеки только что воздвигнутые комсомольцами сооружения Аренидстроя. Низкое небо угнетало Надю, давило на затылок. Она не помнила, когда видела солнце. Ей уже казалось, что солнце не покажется больше и не будет на земле ни радости, ни надежды…

Люди теперь работали в противопесочных масках. Надя не хотела надевать на себя резиновую морду