направились к радиорубке.

Все присутствующие были удивлены. Строились всевозможные догадки, но никто толком не знал, почему понадобилось вернуть самолет.

Вскоре на горизонте появилась точка, а через несколько минут на бетон аэродрома опустилась красная машина с белыми отогнутыми назад крыльями.

Кленов быстро шагал следом за еще катившимся самолетом. Доктор семенил сзади.

Едва машина остановилась, профессор забрался в пассажирскую кабину и долго что-то объяснял Матросову, передавая ему старые, много лет хранившиеся в секретном сейфе бумаги.

Телевизефон самолета соединили с Василием Климентьевичем. Министр поблагодарил профессора и дал Матросову четкие приказания. Его изображение исчезло с экрана, но самолет не отправлялся, дожидаясь приезда нотариуса для выполнения каких-то формальностей.

Только через час самолет снова готов был к полету. Начальник аэродрома выходил из себя, но Матросов медлил. Ему что-то хотелось сказать профессору. Может быть, он по своему обыкновению считал в уме.

— Иван Алексеевич, — наконец сказал он, — простите… Вы увидите Марину Сергеевну?

Профессор насупился, зажевал челюстями и сердито взглянул из-под насупленных бровей.

— М-да!.. м-да!.. — сказал он, потом еще раз взглянул на Матросова.

Неизвестно, что он прочел на лице Матросова, какое воспоминание промелькнуло у него в мозгу. Может быть, он вспомнил Мод…

Около рта его легли болезненные складки, еще ниже опустились лохматые брови. Потом, вдруг по американской манере ударив Матросова по плечу, он сказал бодро и весело:

— Хорошо! Передам Марине Сергеевне привет от вас! — и вышел из кабины.

Начальник аэродрома еще раз открыл дверцу и крикнул Матросову:

— Отражательная! Отражательная!

Тот приветливо махнул рукой. Хлопнула дверца кабины, заревели моторы, и самолет плавно побежал по бетону.

У подножия замка Фредериксбург на острове Зеландия — большое озеро. Серые стены дворца спускаются уступами в тихую гладь.

Высокие восьмиугольные башни касаются самого дна. Вековые гиганты парка подергиваются под водой неощутимой влажной дымкой.

Вместе со своим отражением замок словно висит в воздухе, опоясанный бахромой густой зеленой тени.

Это король Христиан IV построил на берегу озера датский Версаль. Он любил видеть дворец и небо над ним у своих ног.

Но за последнее время совсем иным стало отражение в озере. Странный нестихающий ветер покрыл гладь морщинистой рябью, и затрепетал, заколебался висящий в воздухе замок.

Жалобно выл ветер, словно навеки прощаясь с землей. Он цеплялся за ветви, в отчаянии кидался в воду, заставлял в страхе дрожать колеблющиеся башни, печально вздымал с дорожек песок и, как пеплом, посыпал им головы понурых людей, шедших в замок Фредериксбург.

Невесело шли в резиденцию короля министры Датского королевства. Кратка, но тяжела была повестка дня чрезвычайного заседания:

1. О нарушении Данией союзной солидарности.

2. Меры Дании по спасению мира.

Прошли министры, начались нерадостные прения во дворце, а ветер все выл на одной протяжной, несмолкающей ноте и уносил воздух в неведомую даль.

Почти одновременно с министрами ко дворцу подъехал автомобиль. В нем сидел особо уполномоченный правительств стран демократического лагеря Матросов.

В этот момент в старинном зале дворца печальный и интеллигентный старичок сообщил, что в органе западной военной солидарности поставлен вопрос о предательском нарушении Данией обязательств в части традиционных поставок Англии мяса и молочных продуктов.

— Дело в том, — продолжал премьер-министр, — что господин Петерсен, в руках которого сосредоточен почти весь экспорт страны, неожиданно продал все датские запасы господину Вельту.

— Вельту? — воскликнули многие министры.

Толстый и красный Петерсен, владелец датского синдиката мясных и молочных продуктов, присутствовал на заседании. Он хитро улыбнулся и сказал:

— Напрасно англичане обижаются, господин министр: с господином Вельтом я имею дело не один десяток лет. Я всегда продавал ему молоко и мясо.

— Однако ваш синдикат запродал сейчас Вельту все, что может дать Дания до конца… — старичок- министр замялся и совсем тихо добавил: — до конца мира… — Он вытащил платок и тщательно высморкался.

— Совершенно верно! — весело ответил Петерсен.

— А как же Англия? — робко спросили из-за стола.

— Я не знаю — как!

— Что же будут есть англичане? Что им ответить?

— По-моему, надо им ответить: товар продан, лавка закрыта. Они не заплатили бы мне таких денег, как Вельт!

Конечно, Англия — датский союзник. Но Вельт — владелец мира будущего, в который каждый человек мечтает попасть. И опять же священное право собственности превыше всего.

Министры не решились принудить капиталиста расторгнуть сделку с владельцем Концерна спасения, а потому решили все вместе выйти в отставку. Но прежде предстояло обсудить меры по спасению мира. На заседание пригласили Матросова. Он поклонился важному собранию, мельком оглядел лепной потолок, золотые карнизы, темные картины в тяжелых рамах и сразу начал:

— Моя страна совместно с другими странами, всегда тревожившимися за судьбу человечества, принимает общие меры к ликвидации возникшей на острове Аренида катастрофы, но для осуществления намеченного плана нужен редчайший элемент радий-дельта, все запасы которого находятся на территории Дании.

Министры оживились. Конечно, они не знали ни о существовании радия-дельта, ни о том, где он находится, но все они были готовы помочь смелому начинанию. Кроме того, они гордились тем, что Дания оказалась страной, в которой сосредоточены все запасы такого важного элемента. Однако едва произнес Матросов имя Вельта, как наступило неловкое молчание.

— Просьба моя сводится к тому, — закончил Матросов, — чтобы силой власти датского правительства реквизировать радий-дельта и передать его для спасательных мер.

— Реквизировать? Нет, почтенный доктор Матросов просто не понимает, что это невозможно! Отнять у Вельта то, что принадлежит ему, нарушить священные законы, на которых зиждется цивилизация, просто невозможно для культурной страны. Кроме того, подобный акт восстановил бы Вельта, главу Концерна спасения, против датского населения, чего правительство Дании ни в коем случае не может допустить, — старичок-премьер волновался, путал слова, но все время старался быть изысканно вежливым.

— Это невозможно, — согласились министры.

— Мы не можем, доктор Матросов, попирать ногами частную собственность, — закончил премьер- министр.

— Я не прошу об этом, — спокойно сказал Матросов. — Наоборот, я прошу защитить частную собственность.