Операция входила в следующую стадию.
– И как же так получилось, что ты, старый, опытный, прошляпил эту чертову банду? – Взгляд генерала Талаева буквально пронизывал Старостина.
– Виноват. – Андрей Михайлович стоял перед ним, вытянувшись струной. Спорить и возражать куратору – и даже оправдываться – он не смел. Вообще, у него складывалось такое впечатление, что в этот момент решается его судьба. – Недоглядел.
– Это плохо, – скривился генерал. – Ты ведь у
Талаев задумался. И Старостин понял – если он сейчас что-то не придумает, то все. Его, что называется, на ноль помножат.
– Еще не поздно все исправить! – неожиданно для себя брякнул он.
– Интересно, это каким же таким образом? – удивился Виктор Васильевич.
– Ну-у… – Старостин импровизировал на ходу. – Я лично могу вылететь в Таджикистан со своими ребятами. И там…
– Сиди уже! – небрежно отмахнулся Талаев. – Нашелся вояка. Потом еще и с тобой разгребаться, вытаскивать…
Генерал опять пустился в размышления. Разумеется, Старостин не знал о тех неформальных отношениях, что существовали между Талаевым и объектом охоты наемников. Не положено ему этого знать.
Кстати, генерал и сам вспомнил об этом только сейчас. До этого все его мысли крутились вокруг Агарадзе-Рождественского и Шелеста. Сейчас, когда нервное возбуждение пошло на убыль, он опять приобрел способность ясно и четко мыслить. И уже не пытался тупо пробить лбом стену, бросаясь на нее раз за разом, а размышлял о возможностях проведения контригры.
Даже если Шелест и покровительствует наемникам, там, в Таджикистане, он никто. А вот Бобошеров там – величина. Бай, мурза или как там это у них называется? Своя маленькая армия, своя вотчина, свои связи… И что ему, Талаеву, стоит связаться со своим официально зарегистрированным агентом и предупредить его о надвигающейся опасности? Попутно намекнуть на то, что возвращению наемников в Россию никто особо рад не будет? Да ничего!
– Ладно. – Приняв решение, Виктор Васильевич несколько подобрел, и Старостин сразу же интуитивно почувствовал эту перемену. – Сам разберусь. Что вы вообще без меня можете? Никчемушники.
Вроде бы и слова звучали обидные, но только Андрей Михайлович предпочитал помалкивать и воспринимать их как должное. У него вообще сложилось такое впечатление – и не без оснований! – что сейчас он сумел избежать очень серьезной опасности.
– Все, иди, – дал отмашку генерал. – Работай.
«Пронесло!» – облегченно подумал Андрей Михайлович. Но уходить не спешил.
– Есть еще один вопрос…
– Что за вопрос?
– Как быть с Малышевым?
– А что Малышев? – удивился генерал. – Пусть трудится, деньги зарабатывает!
– Мне кажется, что он выходит из-под
– Вот! – Талаев назидательно поднял вверх палец. – Вот о чем ты должен думать в первую очередь! Ты там для того и поставлен, чтобы все контролировать, а не в частного детектива играть.
– Так что с ним делать? – настойчиво повторил Андрей Михайлович.
– Пока просто приглядывай, – подумав немного, решил генерал. – Ну, а потом… Посмотрим. Все. Иди. Не до тебя мне сейчас.
– Есть! – Как хороший строевик, Старостин лихо развернулся через левое плечо и покинул кабинет.
Пожилой чеченец ждал уже несколько часов. Сидел в квартире одного из своих земляков, тянул подаваемый с подчеркнутым почтением чай, кружку за кружкой. И – ждал. Его никто не беспокоил. Даже хозяева квартиры не смели без приглашения войти в комнату, в которой обосновался столь уважаемый гость.
Старик размышлял, время от времени смачивая губы чаем. Не было сомнений в том, что этот верткий, как змея, офицер опять ускользнул. Можно сказать, из-под самого носа, буквально из рук ускользнул.
Для пожилого стало своего рода идеей фикс догнать этого человека, схватить, заглянуть ему в глаза и увидеть там страх. Страх смерти, страх боли – не имеет значения. И в то же время в глубине души чеченец понимал – даже если догонит и схватит, страха он не дождется. Это сильный и гордый человек. Жалко, что он родился русским…
Ахмед появился уже к обеду. Прибежал запыхавшийся, потный. Скорее всего, он не бежал всю дорогу – только последние лестничные марши, чтобы уважаемый земляк видел всю ту степень почтения, с которой выполняются его указания.
– Он улетел! – выкрикнул Ахмед, как только вошел в комнату.
– Куда? – коротко спросил старик.
– Вроде бы в Душанбе, – ответил Ахмед, присаживаясь к столу. – Но только точно никто не знает. Даже сами менты – и то не знают.
– Там были не менты, – зачем-то поправил его пожилой. – Тебя никто из них не узнал?
– Нет, уважаемый! – самодовольно улыбнулся молодой чеченец. – Мы были очень осторожны.
– Хорошо, – кивнул пожилой. – Тогда узнайте точно, куда он улетел.
Ахмед кивнул и вышел на кухню. Старик продолжал прихлебывать чай. До него доносились обрывки фраз – Ахмед с кем-то говорил по телефону. Кого-то пугал, кому-то льстил, кого-то просил.
В комнату он вернулся минут через двадцать.
– Все точно. Он улетел в Душанбе. Под фамилией Агарадзе.
Пожилой удовлетворенно кивнул. Правильно, именно эту фамилию ему называли в южной республике, где он почти уже поймал «кровника». Впрочем, как и в этот раз. Почти. Что, естественно, не считается.
Отодвинув кружку с недопитым чаем, старик встал.
– Мне тоже нужно в Душанбе. Билеты достать сможешь?
– Конечно, уважаемый! Сколько вам нужно билетов?
– Десять, – немного поразмыслив, решил старик. – И еще один. Мне.
– Хорошо, почтеннейший! – подхватился Ахмед. – Билеты будут. Даже если мне придется всех таджиков с этого рейса ссадить!
Старик недовольно поморщился – хвастун. Пытается доказать, как он здесь, в Москве, круто стоит. Словами доказывает, забыв о том, что за человека намного красноречивее говорят поступки.
– Я самых лучших ребят с вами отправлю, – продолжал Ахмед. – Спортсмены, ничего не боятся…
– Мне не нужны твои люди там, – надменно уронил старик.
– Почему? – растерялся Ахмед. – Вы же сказали – десять человек…
– Твои люди, – на лице пожилого чеченца появилась брезгливая гримаса, – бандиты. Они привыкли здесь воевать с женщинами и детьми. А мне нужны настоящие воины. Наш враг – воин. Твоим бандитам там делать нечего. Он пройдет сквозь них и даже не заметит.
Ахмед покраснел. Действительно, его люди здесь, в Москве, были обыкновенными бандитами, грабителями, рэкетирами. Среди чеченцев вести такой образ жизни никогда не считалось зазорным. Маленькая горная страна с бесплодной каменистой почвой могла выжить только благодаря тому, что постоянно что-то тащила у соседей – то у одних, то у других. Но при этом каждый чеченец искренне верит в то, что он – прирожденный воин. По сути, старик сейчас оскорбил всех московских чеченцев, отказав им в праве называть себя воинами. Мало того, сравнил их с каким-то неверным, причем сравнение было не в их пользу.
Однако и протестовать Ахмед не осмелился. Только склонил голову, чтобы уважаемый гость не увидел злобных волчьих огоньков в глазах. Он отлично знал – на родине не котируются те, кто не принимал участия в войнах с Россией. И как бы ты ни гнул пальцы и ни топорщил усы, всегда найдется кто-то, кто спросит: «Скажи-ка, брат, а где
– Дай телефон! – требовательно протянул руку старик. – Мне надо позвонить в Грозный.
