ученикам, что если будете иметь веру, то сможете двигать горы и вообще не будет для вас невозможного (Мф., 17, 20); и как Исус писал (в других переводах – чертил) что-то на земле, когда ему привели прелюбодейку (Ин., 8, 6—8), – маркианцы утверждали, что, кроме как каббалистические знаки, чертить или писать Ему было решительно нечего.

У меня нет цели подробно описывать теологию маркианского учения, а тем более приводить его аргументацию или апологию – я лично ни в коей мере ей не симпатизирую, поскольку воспитан в строгом католическом духе, – но необходимо пояснить, почему оно так быстро распространялось и представляло столь большую опасность. В маркианских группах (сами маркианцы называли их общинами) люди действительно начинали обретать парапсихологические навыки: видеть и даже читать с завязанными глазами, узнавать все о незнакомом человеке с первого взгляда, двигать предметы без рук, одним усилием воли, исцелять многие болезни без лекарств, наложением рук или просто взглядом, и другое тому подобное – я сам знакомился в архивах с протоколами государственных комиссий, изучавших этот вопрос. Помогал ли маркианцам в этом сам Князь Тьмы, как утверждал на Соборе святитель Кирилл, или все это на самом деле доступно любому, вроде как накачать мышцы или выучить языки, а маркианцы просто разработали или откуда-то получили действенную методику, мне сказать трудно. Во всех странах, и Россия здесь не исключение, такими вопросами особо интересуются спецслужбы, и серьезной публичной информации об этом мало. Маркианцы начинали и заканчивали свои собрания в группах христианскими молитвами, а наиболее продвинутые из них (так называемые посвященные пятой ступени) утверждали, что общаются со многими святыми, Богородицей и даже самим Исусом Христом. При этом они говорили, что на данном уровне духовного роста (приближения к Творцу, по их терминологии) как раз и становится очевидно, что все религии суть одно и то же.

Народ валил к маркианцам валом, причем платил за занятия в группах I, II и III ступеней немалые деньги (IV и V ступени, куда проходили уже не все, были бесплатными). У игумена Марка, однако, хватило веры или же просто ума не начинать роскошествовать и не давать этого делать своим соратникам. Когда Патриархат спохватился, а произошло это в конце 10-х годов, было не очень понятно, что делать с Марком: запрещение его в иерейском служении было бесполезно, поскольку треб он и не совершал, а лишение его священнического сана или тем более благодати монашеского пострига лишь превратило бы его в мученика, да и ничего бы не дало. К тому же и не за что было это делать – он регулярно исповедовался и причащался в обычных храмах (у себя в общинах маркианцы не осуществляли таинств, видимо, специально для того, чтобы им было труднее предъявить претензии). Марк исправно повторял символ православной веры и, по- видимому, искренне в него верил. Просто он считал, что такие, как он, знают несоизмеримо больше, и символ веры, да и сама вера, для них как детский букварь для взрослого – вещь, безусловно, правильная, но уже не слишком актуальная.

Просить о вмешательстве светские власти также не было оснований – под понятия тоталитарной или тем более сатанинской секты маркианцы никак не подпадали: у них не было жесткой иерархии или подчинения, не было обобществления имущества, они не поклонялись Сатане и не служили ему черные мессы, да и вообще на службы ходили в обычные церкви. К тому же любой из посвященных высших ступеней обязан был сколько-то времени тратить на то, чтобы ходить и бесплатно исцелять страждущих. Однако в 2018 году Марк публично предсказал, что через год Россия начнет короткую и победоносную войну, а через два года станет мировой империей, – после того, как предсказание исполнилось, ситуация стала критической: уже не просто народ, как говорят русские, «ломанулся» туда, причем со всей новой территории Империи, но целые приходы вместе с настоятелями стали объявлять себя маркианцами. Борьба Московского Патриархата с ними, которую возглавил святитель Кирилл, закончилась только в 2026 году, на Вселенском соборе.

На VIII Соборе обсуждение маркианства стало самым острым вопросом. На Соборе присутствовало много маркианцев, и, поскольку отступать было уже некуда, сам игумен Марк перестал изображать из себя овечку и выступил достаточно прямо. «Не будем лукавить и изображать согласие и единомыслие, братие, – сказал он. – Не будем уподобляться тем, про кого написано у Иеремии: «Говорят: мир! мир! – а мира нет». Хочу сказать вам словами Спасителя, когда пришли к Нему двое учеников Иоанновых: «Пойдите и скажите, чту слышите и видите – слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат»; не так ли и сейчас? Знаю, говорят обо мне, что силою бесовскою мы это делаем – но не так же ли говорили и о Спасителе? Я не объявляю себя Спасителем, я всего лишь человек, которому Богом открыто и велено открыть другим: вы все как боги и можете все, а раз можете – значит, должны. И ныне говорю вам, братие: да, открыто мне, недостойному, что вера наша неполна, и надо ее дополнить, а если угодно называть это словом «изменить», как говорят мои обвинители, – что же, пусть будет изменить. В наш символ веры, в третий член, после слов «Нас ради челове...» надо вставить «...единосущных Ему». И так вам скажу, братие: на Первом Вселенском соборе Арий говорил, что Сын Божий единосущен человеку, потому что нет в Нем Божественного естества, – и был не прав. А те, кто возражали ему и одолели его, говорили обратное – и тоже были не правы. На самом деле Сын Божий и вправду единосущен человеку, но не потому, что не обладает Божественным естеством помимо человеческого – Он им обладает. А потому что так же и все человеки – это только тела наши сотворены в шестой день, а души все рождены от Отца прежде всех век. А меня и моих учеников что упрекать в том, что мы делаем – разве не Богу мы молимся об обретении всех наших способностей, и, значит, разве они не от Бога? Да и для себя разве делаем, ради денег или чего-либо иного низкого?»

Очень многие из делегатов Собора прельстились его словами, даже и не маркианцы, но не все. Истинным воином Христовым показал себя Климент, митрополит Московский. «Есть вещи запретные для человека, – сказал он, – и не важно, во зло или на пользу: еще в Моисеевом законе, который Спаситель пришел не отменить, но исполнить, категорически воспрещено всякое волшебство или чародейство – разве сказано там, что запрещено только во зло, а для хороших дел давайте, мол, колдуйте? Да, вы и исцеляете, причем бесплатно, и я даже не говорю вам, как здесь многие из братии, что это непременно от дьявола, – но это нельзя, и нет пользы в таком исцелении, потому что не так задумано Творцом». – «А таблетки от сердца тогда не принимайте! – воскликнул протопресвитер Фома, один из видных маркианцев. – Они ведь людьми придуманы, а не Богом, и на машинах не ездите, и по телефону не звоните!» – «Когда таблетку принимаешь или даже изготовляешь, себя не меняешь, – ответил Климент. – Не более, чем когда горшок из глины лепишь или посох из дерева вырезаешь. Если поймут в будущем ученые, как эти ваши умения работают, и окажется все это обычным материальным, и изобретут машины или химию, которые это делать будут, – пожалуйста, я и сам этим воспользуюсь. А себя менять – это нельзя, это как поесть плоды с древа познания, как пращуры наши Адам и Ева. Мне же кажется, что то, что вы делаете, еще хуже – это плоды с древа жизни, и вовсе запретного».

Я не буду здесь касаться всех перипетий этого диспута, дорогие соотечественники, он продолжался более месяца, и о нем написаны десятки книг; точку в нем поставил святитель Кирилл. «Да, верно ты сказал, Марк, что мы возвращаемся к арианской ереси, – изрек он. – Так и должно быть, начало и конец всегда смыкаются, и потому на последнем Вселенском соборе перед нами опять те же вопросы, что и на Первом, пусть и по-другому поставленные. Посему и говорю прямо в отличие от многих моих братий тут, что именно от Князя бесовского твое учение – его именно рука видна в этом. Не получается искоренить веру и Церковь Христову без утверждения, что нет разницы между Христом и человеком, – значит, надо попробовать иначе, чем Арий. Что такое для Сатаны семнадцать веков – его в дверь, а он в окно! Правильно говорили тут многие, но я скажу про другое: вот ты говоришь, что все люди это могут – а так ли уж все? Разве у вас все прошедшие первую ступень достигают пятой, а тем более становятся наставниками совершенства, как вы это называете? Знаю, говорите вы, что может это каждый, только не у каждого желания и усидчивости хватает, но не лукавь: ты же сам используешь слово «способности». А разве могут какие-либо способности, как, к примеру, к математике или к музыке, быть одинаковыми у всех? Разве есть на свете такая усидчивость и такое желание, которые бы могли сделать Моцарта из Сальери? А раз нет, то, значит, ты разделяешь людей гораздо сильнее, чем могут разделить их богатство, происхождение или обычные природные способности. Да, Спаситель говорил, что если будете иметь веру, то сможете повелевать и горами – но ты говоришь другое: некоторые из вас смогут повелевать и горами, и большим, а некоторые – нет. Значит, что же получается – есть просто люди, а есть иные? И кто же тогда люди для этих иных: они им не творения, как Отцу, потому что они их не сотворяли; они им и не паства, как Сыну, ибо пришли они в жизнь не пострадать за них, как пастырь добрый, а только возвыситься самим, – и с полным