демократия стала однозначно ассоциироваться со всеобщим равным избирательным правом, а его в России и близко нет – правом голоса при выборах императора обладают только члены служилого сословия, то есть опричники, составляющие ныне около 2,5% населения. Но даже и у жителей колыбели демократии, Древних Афин, избирательное и вообще гражданское право тоже имели лишь свободнорожденные мужчины – а их было меньшинство, даже и без учета рабов. Кстати говоря, связь гражданства с воинской обязанностью была у них столь же однозначной, как в современной России, – гражданин, и только он, имел в обязательном порядке при любой войне свое место в фаланге города, как и у римлян в легионе. Вообще всеобщее избирательное право – очень позднее нововведение, появившееся лишь в начале ХХ века. А менее чем за век до этого в наших северных штатах, являющихся колыбелью демократии нового времени, не считались избирателями не только негры и женщины, но и не отвечающие имущественному или религиозному цензу белые совершеннолетние мужчины. Впоследствии это изменилось, но ведь САСШ считались демократией и до этих изменений! При этом апологией наличия ценза служило рассуждение, что он не вечен – каждый может, например, заработать и стать избирателем. Но схожее соображение в полной мере относится и к русским, поскольку там, чтобы стать опричником в любой момент своей жизни, достаточно просто подать заявление. Так что если использовать классические термины, то Россию однозначно следует считать демократией, несмотря на то, что избирательное право там не всеобщее.

Сложнее решить вопрос, считать ли ее республикой – в современном употреблении это слово значит не более чем «не монархия». По этому критерию Россия, конечно, республика, и наличие в ней самодержавия не есть противоречие этому, потому что самодержец там избирается на фиксированное время. Во времена Римской республики так же практиковалось избрание на полгода или год диктатора, и это вовсе не делало Рим диктатурой. В Речи Посполитой XVI—XVIII веков король также избирался сеймом (то есть съездом дворянства), причем в отличие от нынешней России – на неопределенное время (то есть до его смерти или отречения), и тем не менее Речь Посполитая считалась республикой. Однако лично я бы не рискнул назвать Россию республикой, поскольку во всех республиках имелось разделение властей, которого на имперском уровне в России нет. Русские считают идею разделения властей либеральным продуктом западной цивилизации (хотя это не совсем так), призванным облегчить господство олигархии. (И пожалуйста, не считайте нонсенсом, дорогие соотечественники, обсуждение того, является ли Российская Империя республикой: Британская Империя XVIII—XX веков, формально являясь монархией, даже и не конституционной, по сути являлась типичной республикой.) Вообще даже в самом слове «республика» (лат. общее дело) содержится указание не столько на источник власти, как в слове «демократия», сколько на участие всех слоев, групп населения и сословий в управлении – поэтому мне все же трудно представить республику без разделения властей в том или ином виде.

Не воспримите за наглость, дорогие соотечественники, но во время написания этой книги о России мне стало особенно ясно, что существующая в современной политологии классификация типов государственного строя, мягко выражаясь, неполная; и мне пришли в голову по этому поводу некоторые мысли, которым я думаю посвятить в будущем отдельную работу, а пока хочу просто их анонсировать. Мне представляется, что если абстрагироваться от конкретного содержания идеологии и политики некой страны, то тип ее государственного строя должен определяться как матрица из двух параметров, каждый из которых может иметь одно из нескольких значений. Первый параметр – каким способом после ухода предыдущего индивидуального или коллективного правителя определяется новый, а второй – как государственная власть принимает значимые решения: индивидуально или коллегиально. Иначе говоря, первый параметр – это источник власти, а второй – способ ее осуществления.

Первый параметр может быть: 1) архаическим (силовым); 2) наследственным; 3) теократическим (избрание или утверждение власти организованным духовенством); 4) бюрократическим (избрание самой властью, то есть госаппаратом, собственной верхушки); 5) паулократическим (это термин ввел я, см. далее); 6) демократическим (избрание власти населением со всеобщим избирательном правом). Паулократией (от лат. «пауло» – немного) я называю такой строй, где власть избирается, но с правом голоса, далеким от всеобщего, то есть с каким-то достаточно серьезным цензом, – иными словами, не всем населением, а какой-то его частью.

Второй параметр может быть следующим: a) диктатура (полностью единолично); б) самодержавие (единолично, но в определенных рамках и под контролем); в) олигархия (коллегиально, но достаточно узкой группой); г) республика (коллегиально, широкой группой, с публичным обсуждением, если возможно, и разделением властей). К слову, эти четыре типа строго в обратном порядке прошел Древний Рим – ранняя республика была типом г, поздняя – в, принципат – б и доминат – a. Такой подход представляется мне конструктивным – в частности, он позволяет автоматически разрешить старый, но по сию пору актуальный вопрос: может ли государство без разделения властей, но с выборным правительством считаться демократическим. Ответ таков: демократическим может, потому что демократия – это разновидность источника власти, а разделение властей – это разновидность ее способа осуществления (разделения властей не было и на родине демократии, в Древних Афинах); а вот республикой такое государство точно не является.

С очевидностью можно утверждать, что Россия по этой классификации является типом 5б, паулократическим самодержавием, наша Федерация и Индия – это 6г, демократические республики, Халифат – 2—3б, наследственно-теократическое самодержавие, а Поднебесная – 4в, бюрократическая олигархия. Воистину все типы государств представлены в нашем упорядоченном мире! Такой же бюрократической олигархией, 4в, как нынешняя Поднебесная, была Вторая Российская Империя (во всяком случае до и после Иосифа Великого – в его правлении есть явные элементы диктатуры), а Первая была 2б, наследственным самодержавием. Российская же Федерация и Российский Союз 1991—2012 годов были 6в, демократической олигархией (звучит странно, но точно отражает существо дела). Таким образом, в аспекте государственного строя революция 1917 года, при всех ее катаклизмах, была не более чем переходом всей полноты власти к госаппарату – и в плане источника власти (от наследственного к бюрократическому), и в плане способа ее осуществления (от самодержавного к олигархическому). Эта тенденция сложилась и окрепла еще в последние десятилетия перед революцией, мешала лишь царская власть – и ее судьба была предрешена. А революция 1991 года была переходом от бюрократического источника власти к демократическому – олигархическая же природа власти никак не изменилась. Не изменилась она и при реформах 2013—2020 годов (хотя я обозначил современный, послереформенный строй России как 5б, а не 5в) – начиная со Второй Империи, даже с конца Первой, и по сию пору власть в России промежуточна по своей природе между институционализованно- единовластной и олигархически-коллегиальной: в 2013 году она просто сместила свой акцент с коллегиальности на единовластие. Но вот в части источника власти полное разочарование русских в демократии к 2013 году не могло не привести к ее замене на что-то иное. Паулократия есть явная попытка России найти исторический компромисс между демократией и бюрократией, в которой разочаровались еще раньше; поэтому она, скорее всего, сохранится в России в обозримом будущем. Но весьма вероятно, что далее Третья Российская Империя эволюционирует до 5в, паулократической олигархии, – элементы этого есть уже и сейчас, и базовым российским ценностям это не противоречит (в отличие от замены паулократического типа на какой-либо другой). В самом деле, что принципиально изменится в российской системе власти, если ее высшим носителем станет не избираемый император, а какой-нибудь высший имперский совет, точно так же избираемый опричниками?