Наконец, ему посчастливилось связаться с судовым агентством «Менара» в Риме, которое за миллион лир зафрахтовало судно для сирийского полковника — 250-тонный корвет «Аргиро». Мардам погрузил свои винтовки на это судно и протелеграфировал в Дамаск, что груз отправлен.

Груз действительно был отправлен… Но не в Александрию… Агентство «Менара», куда обратился Мардам, действительно занималось фрахтом судов. Но оно, кроме того, сотрудничало с «Моссад ле-алия бет».

В результате, когда корвет «Аргиро» вышел в море, на его борту находились два новых члена команды, принятых перед самым отплытием взамен якобы заболевших. Это были агенты Авигура. В море корабль догнали быстроходные катера, команда была захвачена, а груз доставлен в Хайфу. Операция «Кража» была успешно завершена. Причем агенты «Моссад ле-алия бет» нигде не оставили никаких следов.

В Сирии полковника Мардама приговорили к расстрелу — за сотрудничество с врагом. Вот тут израильтяне проявили то, что можно определить как своеобразное щегольство. Через французское посольство они передали сирийцам послание, в котором содержались все (!) подробности операции «Кража», которые доказывали невиновность сирийского офицера.

Но тот уже был расстрелян…

В один из осенних дней 1957 года начальник израильской разведки Исер Харэль засиделся допоздна в своем кабинете. Он изучал одно из тех досье, материалы для которого начал собирать сразу после второй мировой войны. Это было досье Адольфа Эйхмана, одного из главных нацистских преступников, который, наряду с руководителями фашистской Германии, несет ответственность за уничтожение 6 миллионов евреев в Европе. Назначенный в 1934 году экспертом по вопросам сионизма в Главное имперское управление безопасности, он сыграл ключевую роль в осуществлении так называемого плана «окончательного решения еврейского вопроса».

Эйхману удалось избежать скамьи подсудимых и скрыться в Южной Америке. О его местонахождении не было известно до осени 1957 года, когда Харел получил от прокурора земли Гессен (Германия) Фрица Бауэра, еврея по национальности, чудом спасшимся в мясорубке Холокоста, информацию о том, что бывший начальник Четвертого подразделения 6-го отдела РСХА — главного отдела безопасности нацистского режима, проживает в Аргентине.

Сведения о месте жительства Эйхмана Бауэр получил от немецкого еврея Лотара Хермана, проживавшего в Буэнос-Айресе. Его дочь встречалась с молодым человеком по имени Николас, который оказался одним из сыновей Эйхмана. С ее помощью был установлен адрес, по которому проживала семья Эйхмана — Буэнос-Айрес, район Оливос, улица Чакабуко, 4261.

Изучив досье, Харэль пришел к выводу, что Эйхман должен предстать перед судом. К утру он тщательно продумал все детали операции по захвату нацистского преступника и, убедившись в ее успехе, пошел с докладом к премьер-министру Давиду Бен-Гуриону. Они никогда не обсуждали деловые вопросы по телефону.

Войдя в кабинет премьера, Харэль сообщил, что располагает данными о местонахождении Эйхмана.

— Прошу разрешения привести его в Израиль.

— Действуй! — ответил Бен-Гурион.

В начале 1958 года «Моссад» отправил двух агентов выяснить, что представлял собой дом на улице Чакабуко. Чтобы не вспугнуть Эйхмана, израильтяне наблюдали издали. Однако они пришли к выводу, что он вряд ли может жить здесь.

Дальнейшее расследование показало, что никакой Эйхман в доме не живет, так как все электросчетчики были записаны на имена Дагосто и Клемент. Тем не менее, сотрудники «Моссада» поняли, что существовала очевидная связь между улицей Чакабуко, Адольфом Эйхманом и Рикардо Клементом. Но какая?

Некоторое время спустя Фриц Бауэр прислал новую информацию: после войны Эйхман некоторое время скрывался в одном австрийском монастыре, принадлежащем хорватским монахам. Он носил там имя Клемент, на это же имя и получил все документы по приезде в Аргентину.

За домом Эйхмана было установлено наблюдение. Но вскоре он, вероятно, почувствовав за собой слежку, скрылся.

После этого в марте 1958 года в Аргентину прибыл один из самых опытных сотрудников «Моссада» Эфраим Элром, который возглавил группу по поиску Эйхмана. Агентов, занимавшихся розыском, снабдили информацией, содержащей мельчайшие детали, по которой можно было его опознать.

В декабре 1959 года поиски завершились успехом. Оказалось, что он действительно скрывался под именем Рикардо Клемента, разорившегося владельца прачечной. Вскоре был установлен и новый адрес, по которому он проживал вместе с женой и четырьмя сыновьями, — Буэнос-Айрес, квартал Сан Фернандо, улица Гарибальди.

Вскоре сотрудники «Моссада» установили, что дом был куплен некоей Вероникой Катариной Либл де Фихман. То ли по ошибке, то ли преднамеренно буква «E» в фамилии Eichmann стала «F» (Fichmann). Однако первая часть фамилии (девичья, по испанской традиции) совпадала с фамилией супруги бывшего эсэсовца.

Оставалось установить, был ли тот человек, который жил с Вероникой Либл и которого агентам «Моссада», наконец, удалось заметить, когда тот развешивал белье перед домом, Адольфом Эйхманом или ее новым мужем, носящим фамилию Клемент?

Только месяц спустя после начала операции одному из агентов (это был Германн Арндт, выступавший в качестве местного жителя) удалось сфотографировать скрытой камерой Рикардо Клемента. Анализ фотографий показали, что этот лысоватый человек в очках действительно Эйхман. Но окончательно это стало ясно 21-го марта 1960 года, когда в доме Клемента справляли какой-то праздник. Проштудировав досье бывшего гестаповца, сотрудники «Моссада» установили, что в этот день супруги Эйхманы должны были праздновать свою серебряную свадьбу. Первый этап опознания был завершен.

Для подготовки операции по похищению Эйхмана в Буэнос-Айрес прибыл сам Харэль.

Перед этим он лично отобрал оперативников для участия в операции. Всего их было более 30 человек: 12 составляли группу захвата, а остальные — группу поддержки.

Для того, чтобы избежать возможных осложнений при въезде и выезде из Аргентины, в одной