волос, упавших на лицо водительнице танка. Сообразил, что все еще продолжает сжимать ее руку.
— Простите, — сказал он, отводя свою.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Капитан Гулд. Джеймс Гулд.
— Шеймс Гуль?
— Джеймс Гулд.
— Джемс Гут?
— Примерно так.
Ему вдруг почему-то сделалось весело. Только что пушечным снарядом его могло разнести на куски, а теперь его обхаживают две красавицы, каких он в жизни не видал. Такое может случиться только в Италии.
Младшая вернулась с двумя баночками.
— Лежи, не двигайся, — велела она Джеймсу.
Осторожно засунув пальцы в первую банку, она извлекла оттуда пчелу. Насекомое вело себя спокойно, или, может, она его приручила: пчела ползала по ее пальцам смиренно, как божья коровка.
— Сейчас немного больно будет, — сказала девушка.
Она приложила пчелу к плечу Джеймса, он почувствовал резкую боль: пчела куснула.
— Какого черта… — взорвался Джеймс, пытаясь встать.
— Это поможет заживить рану.
Из второй баночки девушка извлекла немного чего-то, похожего на мед, и смазала края раны.
— И это поможет.
Явная чушь, но Джеймс решил, что они просто хотят хоть как-то помочь. Однако пальцы девушки весьма ловко массировали кожу, боль отступала… Джеймс откинулся навзничь и прикрыл глаза.
Когда он снова их открыл, его рубашка уже была порвана на бинты.
— Спасибо, — сказал он. — Вы очень добры.
— При чем тут доброта, — по-деловому отозвалась старшая. — Просто неохота отправляться в тюрьму.
— А я думал, вы от чистого сердца, — сухо сказал Джеймс.
— Мариза считает, кому-то из нас надо б с тобой полюбезничать, на всякий случай. Говорит, пусть лучше я, — добавила она, — потому что на меня ты больше засматриваешься.
С чего это она взяла, в самом деле?
— Надеюсь, вы ей сказали, что она не права? — пробормотал он.
Девушка обернулась и посмотрела на него сверху вниз. Он заметил, что глаза у нее зеленые- зеленые, и они как-то странно на него сверкнули, ему даже показалось, почему-то с презрением.
— Нет, — бросила она. — Я ей сказала, что скорей умру, чем буду любезничать с британским солдатом.
Младшая сестра стала перевязывать ему плечо.
— Что ж, приятно слышать… — побормотал Джеймс, огорошенный внезапной неприязнью в ее голосе.
Но в данный момент в искренности своих слов он не был полностью уверен.
Рана была перевязана, и рука пристроена на шлейке, и боль унялась, растекшись давящей теплотой по плечу. Может, подумал Джеймс, укус пчелы и в самом деле помог: надо расспросить друга-медика, что бы это все значило.
Перед ним была поставлена тарелка с какими-то белыми кругляшками, положена вилка, и приказано: «Ешь!»
Джеймс тронул вилкой один из шариков. Он казался мягким, как проваренное в кипятке яйцо. А когда ковырнул, оттуда исторглось что-то похожее на крем цвета слоновой кости. Попробовал. Рот заполнила сочная масса. Ощущение почти нежной травяной свежести, но вкус полнее, богаче, чуть сладковатый.
— Черт возьми, — вырвалось у него. — Что это?
— Буррата. Мы ее сами готовим.
Это слово было Джеймсу неизвестно. И он строго спросил:
— Все-таки мне хочется узнать про танк поподробнее. Прежде всего, откуда вы его взяли?
— Его Мариза заговорила.
У Джеймса екнуло сердце, едва он представил себе реакцию майора Хеткота на рапорт подобного рода.
Он выслушал рассказ Маризы с Ливией про вдову Эсмерельду и про магический заговор, насланный на танк в отместку за ее гибель. Рассказ растянулся, все более запутываясь, поскольку девушки имели обыкновение все время перебивать друг дружку. Джеймс слушал, поглаживая подбородок. Ситуация была гораздо сложнее, чем показалось на первый взгляд, поскольку танк был добыт непосредственно у немцев, и таким образом фактически был не украден, а захвачен…
— Все это надо хорошенько обдумать, — сказал он. — А пока мне придется танк изъять. И вам, боюсь, придется отправиться с нами, — добавил он, глядя на Ливию.
— Это куда еще?
— В расположение наших войск в Неаполе.
— Так далеко нам, пожалуй, не доехать.
— В каком смысле?
— Этот танк ездит на отцовской граппе. Пока ты тут сидишь и рассуждаешь, твои люди там уже выпили все горючее.
Джеймс пошел унять своих carabinieri, которые, как и сказала Ливия, произвели шумный налет на скопление бутылок с прозрачным и крепким напитком, посредством которого девушки запускали танк. И только теперь Джеймс заметил, что дом, в целом ничем от прочих домов не отличавшийся, все же имел пристройку в виде бара и ресторанчика.
— Очень жаль, но придется вам свое заведение прикрыть, — сказал он сестрам. — Все развлекательные учреждения запрещены вплоть до особого распоряжения.
— По чьему это дурацкому указанию? — вскинулась Ливия.
— По моему, к вашему сведению.
— Но мы тут живем!
— Значит, придется прикрыть кухню и столовую.
— Но это наша кухня! И наша столовая.
Джеймс почесал в затылке.
Распоряжения, казавшиеся такими естественными в Неаполе, здесь наталкивались на явные сложности.
— Значит, просто не пускайте к себе посетителей, — предложил он.
— У нас нет никаких посетителей, кроме ваших carabinieri.
Перепалка превращалась в разговор без начала и конца, в чем итальянцы были большие мастера.
— В таком случае, — сказал Джеймс, — пусть все остается как есть, но если появятся посетители, придется вам закрыться. Идет?
Девушки неохотно согласились, но при условии, что им заплатят за граппу. Последовал недолгий торг, в результате которого Джеймс почему-то согласился выплатить им грабительскую сумму, и Ливия отправилась собрать кое-какие вещи.
Поднявшись наверх, она отвела в сторонку Маризу с отцом.
— За меня не беспокойтесь. Все будет в порядке. И уж раз они забирают меня в Неаполь, то лучше мне пока задержаться там.
— Почему? — изумленно спросил Нино.
— Пока я здесь, Альберто не оставит нас в покое. Если уеду, возможно, вам будет легче. Еды вам двоим хватит, если еще и соседи помогут.
— Но ты-то как выживешь?
