чтобы слегка подзаработать. У многих исполнителей такое временное пребывание растягивалось на двадцать, а то и больше лет. Кое-кто из них окончательно вжился в образ своего персонажа, не выходил из него ни днем ни ночью и даже поменял имя.
Маркус выглядел неважно. Он вцепился в кружку с кофе, как будто это был его единственный друг.
— Привет, старик — сказал Саймон. — Тебе полегче?
Маркус, казалось, пытается подавить отрыжку. Шея напряглась. И тут он выдал:
— Я не остановилась — нет — остановилась Смерть.[40]
Произнеся эти слова, Маркус стыдливо огляделся вокруг.
— Все в порядке, — попытался успокоить его Саймон.
— Не в порядке. В данный момент я ни про что вообще не сказал бы «в порядке».
— Подумаешь, дрон. Один-единственный дрон завис над летней эстрадой, когда ты случился поблизости. По-моему, ничего страшного.
— Я же тебе говорил — у меня возникло ощущение. И уже какое-то время не оставляет.
— Я весь оказался во власти предателей, я стал говорить как безумный, здравый смысл покинул меня.
— Нам конец.
Саймон взял Маркуса за руку, сжал ее и сказал:
— Нельзя все время жить в страхе. Иначе что это будет за жизнь?
— Почему же нам не следует жить в страхе?
Вопрос был вполне уместным. По всей видимости, состоялись выборы и христиане, похоже, вернули себе большинство в Совете. А как еще было объяснить трансляцию по видео бесконечных христианских комедий и мелодрам? Или то, что правоохранительные органы становятся все суровее? Если христиане действительно победили на выборах, это не сулило ничего хорошего симулам и прочим рукотворным.
Саймон сказал:
— Не выводи меня из себя, ладно? Еще немного — и меня потянет на проповедь.
— Когда мы доберемся до Денвера, убью его к чертовой матери.
— Как будто это тебе под силу.
— Знаешь, я иногда думаю: а вдруг там ничего нет?
— Не самый продуктивный образ мысли.
— Согласен… Хорошо. Он ждет нас в Денвере, и, когда приедем, он не только нас починит, но и подарит бесплатную поездку на любой райский остров по нашему выбору.
— Уже лучше. Думай о будущем. Через три дня нас здесь не будет.
— Ага, мы отправимся в богом забытую деревню, потому что так велит программа.
— Более важных дел у тебя вроде пока не образовалось.
— Все сметено долой — это — Необъятность…
— Вот правильно, дружище.
— Саймон, у меня больше нет сил. Я жутко устал.
— От чего конкретно ты устал?
— От всего. Устал жить вне закона. Устал от того, что чувствую себя не пойми кем. Устал выдавать стихотворные строчки, смысла которых не понимаю.
— Двадцать первого июня в Денвере, может быть, поймешь.
— Это информация, Саймон, пятилетней давности. Похоже на письмо в бутылке.
— Расточающая щедрые ласки, ты отдалась мне со страстью — и я тебе с той же страстью!
— Ты б заткнулся.
— Не могу.
— Да поможет мне Бог — я тоже не могу.
С пожеланием поменьше волноваться Саймон отправил Маркуса домой. У него самого оставалось еще несколько дел: надо был купить кофе, нательную оболочку и лазерных бритвенных лезвий. Он старался сосредоточиться на насущных пустяках. Старался не жить все время в страхе.
Была суббота. На улицах — толпы народу. Несмотря на это Саймон пошел за кофе на Бродвей — там он знал одну хорошую кофейную лавку. Помимо всего прочего, надо было как-то убить несколько часов, остававшихся до начала смены.
На Бродвее было полно цветных подростков, стайками проносящихся на роликовых коньках. А еще туристы. И некоторое количество поддельных туристов в исторических костюмах: среднего возраста пара со Среднего Запада в одинаковых ветровках; европейцы, внимательно изучающие карту; косяки японцев в «берберри» и «гуччи», направляющих на все, что движется, свои антикварные камеры. Естественно, были тут и надиане — разгружали фургоны, убирали мусор. Кое-кто требовал, в целях исторической достоверности, очистить Старый Нью-Йорк от надиан. Но их по необходимости терпели. А кто иначе станет заниматься работой, за которую берутся только надиане?
Купив кофе и туалетные принадлежности, Саймон пошел домой и включил видео. Недавно он подсел на финский сериал про женщину, которая ушла от мужа к андроиду, но сериал заменили другим — про девочку-подростка, которая начала видеть Богоматерь в самых неожиданных местах (в автобусе, в кино, каждый раз в призрачном сиянии, с бледной омертвелой улыбкой) и порвала со своим бойфрендом. Что поделаешь, Саймон посмотрел и это. Фильм оказался даже эротичным — на свой лесбийский лад.
Потом он наскоро перекусил, надел рабочий прикид, отправился в парк и занял отведенную ему позицию — сразу к северу от Овечьего луга. В семь часов у него был шестой уровень.
Стоял один из тихих вечеров, пронизанных туманным зеленым светом. Хлорофилловые разбрызгиватели работали на полную силу. По случаю начала лета в траву запустили светлячков. На некотором отдалении лужайка уходила в лавандовое ничто, терялась среди деревьев, а дальше над всем возвышались зиккураты Сентрал-Парк-Саут, в которых уже зажигались окна. По всему пространству парка попадались разнообразные исполнители — любители бега трусцой, люди на роликовых коньках, собачники — и непременные туристические группы, которые оттуда, где стоял Саймон, напоминали вереницы монахов и монахинь, тянущихся на молитву вслед за размытым светом фонариков, которые несли над собой их гиды.
Красота. Именно это слово он и произнес про себя. Явилось ли это результатом небольшого сбоя в его микросхемах? Вполне может быть.
Саймон решил сходить к северной границе отведенной ему территории — туда, где начиналась территория Маркуса. Этим, с формальной точки зрения, он ничего не нарушал. В пределах своего участка ему разрешалось бродить где вздумается. Если получится увидеть Маркуса, если они немного пройдутся невдалеке друг от друга — кто об этом узнает и кому до этого будет хоть какое-то дело? Маркусу станет легче от того, что Саймон здесь поблизости и не забывает о нем. Это его немного успокоит.
Когда он двинулся в направлении Маркуса, мимо на бреющем полете просвистел дрон. По просьбам туристов в прошлом году дронам поменяли дизайн на менее зловещий. Теперь они уже не были вращающимися черными шарами, усеянными красными огоньками сенсоров. Дронов позолотили, придали вытянутую форму и снабдили совершенно нефункциональными крыльями. Теперь они стали птичками- надзирателями. Золотыми голубями, натасканными на злоумышленников.
В окрестностях летней эстрады Маркуса видно не было. Саймон надеялся, что тот не решил сказаться больным или, хуже того, просто не выйти на работу. Если власти что-то заподозрили, любое отклонение от заведенного порядка было бы самоубийственной глупостью.
Но Маркус все же появился. Он был при полном параде. Обходил по периметру свою территорию. По микросхемам Саймона пробежало тепло узнавания.
Маркус его заметил. Подошел ближе, но все же продолжал держаться на некотором расстоянии. Саймон не замедлял шага, стараясь выглядеть по возможности подонистей. Всем своим видом он призывал Маркуса поступать так же.
Маркус был в каких-то тридцати шагах от Саймона, когда перед ним, жужжа крыльями, завис дрон. Дрон что-то сказал, Маркус ответил. Саймону не было слышно ни слова. По всей видимости, дрон задавал вопросы, а Маркус на них отвечал. Запись их разговора прослушают в Инфинидоте, и завтра появятся новые
