другое — растерянное лицо Нэнси в тот момент, когда он отстранился от ее прощального поцелуя.
Что на него нашло тогда? Если бы это произошло сейчас, он схватил бы ее, прижал к себе, и держал бы, и целовал, и повторял одно и тоже: «Не смей, не смей уходить! Ну что ты надумала?! Это я-то не хотел на тебе жениться?! Котенок, ничего ты не поняла!»
И не отпустил бы...
И не пришлось бы теперь сидеть и ждать.
Ник то и дело поглядывал на часы, представляя себе, что сейчас делает Нэнси.
Надела пальто, выходит на улицу... Сейчас начнет ловить такси...
У нее хватит соображения не тащиться в подземку?!
Наверное, уже поймала такси — час пик прошел и их сейчас много. Едет. Едет домой...
Осталось совсем немного — каких-нибудь полчаса!
Когда в конце улицы мелькнули фары, он напрягся — вот, наконец-то! Но машина проехала мимо — да это оказалось и не такси...
Неужели она все-таки поехала подземкой?! Или, может, решила заехать к Робби забрать чемодан — и они сидят, болтают и пьют кофе?!
Ну где же, где же она?!
Только когда часы пробили полночь, Ник понял, что ждать больше смысла нет — никто уже не приедет. И лишь теперь до конца осознал, что Нэнси ушла...
— А где она вообще — ты знаешь? — на следующее утро спросил Бен.
— У Робби. Телефон оставила.
— Так чего же ты?
— Я не буду звонить! Я ни в чем не виноват — и не собираюсь звонить и просить прощения! Не стану — и все! Захочет — сама вернется! — Ник изо всех сил ударил кулаком по подлокотнику и скривился от боли.
Он сам понимал, что выглядит сейчас как последний психопат, — но зачем Бен спрашивает, когда рука и так все время тянется к телефону и нет никаких сил терпеть и ждать; зачем спрашивает, когда все равно ничего не поймет?! Ведь для того, чтобы понять, нужно знать все об их отношениях, все — с самого начала!
Бен молча вышел.
Прошел день. За ним другой. Нэнси по-прежнему не давала о себе знать.
В доме царило похоронное настроение. Бен больше не задавал никаких вопросов, да и вообще — отмалчивался.
Миссис Фоллет тоже ни о чем не спрашивала — очевидно, Бен успел «просветить» ее. Молчала и старалась не встречаться с Ником глазами — то ли осуждала, то ли жалела...
Сам Ник отсиживался в кабинете. Работать он не мог — просто физически не мог. Не мог думать, не мог сосредоточиться, не мог смотреть в экран...
Он понимал, что рано или поздно не выдержит и позвонит, — но очень хотелось, чтобы Нэнси вернулась сама. Чтобы она выбрала его, чтобы наконец убедиться, что он хоть что-то для нее значит.
А пока он вспоминал... как она бежала к нему по дорожке, такая смешная и мокрая, а потом стояла у камина, в халате и в огромных шлепанцах. И как они целовались в бассейне — ее сияющие глаза и руки, обвившиеся вокруг его шеи. И как он встречал ее с работы, расстегивал шубку — а Нэнси смеялась и неуклюже помогала ему замерзшими пальцами...
Он хранил эти мелкие эпизоды в памяти, до мельчайших подробностей, и перебирал их, как скупец — золотые монеты.
Если бы у него сейчас была фотография Нэнси, он, наверное, как бы это глупо ни выглядело, поставил бы ее в кабинете и смотрел. Но фотографии не было — ему никогда не приходило в голову, что она может понадобиться. Ведь рядом была сама Нэнси — просыпалась на плече, жмурила сонные глаза, улыбалась... а вечером приходила с работы — замерзшая и веселая. И болтала о чем попало, и смотрела на него доверчивыми глазами, словно спрашивая: «Ну что — тебе интересно?» А теперь ее больше нет...
Позвонил Ник на шестой день, вечером. И наткнулся на автоответчик с идиотским текстом: «Сейчас, сейчас, только вытрусь — я вся мокрая! Еще минуточку!.. Ха-ха-ха! Вы думаете, что со мной разговариваете, — а это автоответчик! А меня, Робби, дома нет — так что, если надо, оставьте сообщение! Только интересное! Би-ип!»
Он оставил сообщение — ответа не было. То же самое повторилось и на следующий день утром... и днем... и вечером... Ник набирал номер каждые полчаса, но слышал одно и то же: «Сейчас, сейчас, только вытрусь...»
Ну где же она, куда делась? Может, они с Робби поехали куда-то?! Почему, ну почему он не догадался купить ей новый сотовый — взамен утерянного тогда, на стоянке?! Сама Нэнси, ясное дело, распустеха — но он-то мог сообразить! И сейчас бы не было проблем!
Лишь за полночь вместо осточертевшего уже автоответчика в трубке раздался голос:
— Але?
— Робби, это Ник. Ник Райан. Извини, что так поздно, — позови... — Он уставился на трубку, из которой доносились короткие гудки, и снова набрал номер.
— Это Ник...
Короткие гудки раздались сразу же. Ник опять набрал номер и в ответ на очередное «Але!» быстро сказал:
— Робби, пожалуйста, не вешай трубку! Позови Нэнси, мне нужно с ней поговорить, она у тебя, я знаю!
На этот раз Робби ответила:
— Даже если бы она тут была — я не стала бы ее звать! — презрительно выпалила Робби. — Иди, развлекайся со своей старухой! И не звони мне больше! — После чего она опять бросила трубку.
Выяснить по телефонной книге, где живет Робби, не заняло и пяти минут. Бен тем временем вывел из гаража микроавтобус и опустил пандус.
Они неслись через ночной город, по сторонам мелькали огни — а Ник лихорадочно проговаривал про себя те слова, которые скажет Нэнси, когда они встретятся. И начнет так: «Милая... Котенок...» (Хорошо бы Бен не крутился рядом — при нем неудобно...) Но все эти уже десятки раз продуманные фразы казались ему сейчас плоскими и бессмысленными.
А если ничего не говорить, просто взять ее за руку, потянуть к себе... Тогда, может, и придумается что-нибудь правильное и подходящее?..
Дом Робби — мрачная каменная громада, построенная лет сто назад, — заставил Ника в очередной раз внутренне взвыть от мерзкого унизительного чувства собственной беспомощности: ко входу вела лестница. Каких-нибудь десять ступенек, но для него они были непредолимым препятствием.
— Пойди... попроси ее спуститься... — вынужден был сказать он.
Бен долго стоял у домофона и что-то говорил — очевидно, его не хотели пускать, — но наконец исчез за дверью. И потекли минуты ожидания...
Казалась, прошла целая вечность, прежде чем он появился из подъезда — один. «Не хочет разговаривать?!» — подумал Ник, но сердце уже оборвалось.
Бен подошел к машине и сказал коротко и глухо:
— Нэнси уехала. Вчера днем.
— Куда?!
— Робби говорит — в Лос-Анджелес...
В голосе его прозвучало удивление, но Ник понял сразу: Лос-Анджелес... Калифорния. Значит, она выбрала...
— Поехали домой, — немного помолчав, хрипло, с трудом выговорил он.
— Погоди! Может, можно еще выяснить что-то — давай я поднимусь, спрошу...
— Не надо...
— Эта... Робби говорит, что Нэнси до последнего ждала, что ты позвонишь. Не спала почти, из дома
