руку:

– Сначала он хотел поговорить с ней, – указал он на Перис.

– Давай, моя милая, – тихо сказала Вивиан. – Не обращай внимания на заботливого младшего братца. Он тоже изрядно напугался.

Избегая злобного взгляда Найджела, Перис осторожно вошла в дверь.

– Тобиас… – робко сказала она, подойдя к шторам, закрывающим кровать.

– Закрой дверь и подойди ко мне, – он откашлялся. – Скорее.

Она справилась с дверью, пробралась сквозь шторы, но остановилась как можно дальше от кровати.

– Я не укушу.

Но выглядел он так, словно мог и укусить. Черные волосы разметались по подушке. Блеск его глаз выдавал нетерпение, смешанное – может быть – со злостью? Бледность несколько высветлила его загар, но он по-прежнему выглядел неприлично здоровым и совершенно не к месту на этой стерильной кровати. На его груди были сложены синие пузыри со льдом.

– Я же сказал – подойди сюда, – произнес он на этот раз едва слышно.

Перис подошла.

– Мне сказали, что на тебя кто-то напал. Где это случилось?

– Ближе, – велел он.

Еще один шаг – и она оказалась в пределах досягаемости его сильной руки. Он усадил ее на кровать рядом с собой.

– Медики не любят, когда посетители сидят у пациента на кровати, – объяснила ему Перис. Ее сердце сильно колотилось.

– Чушь собачья! Чем это плохо? Ты никогда не видела, как новоиспеченные папаши ложатся в постель вместе со своими женами и новорожденными детками?

Перис смотрела на него с подозрением.

– Нет, – почти серьезно сказала она. – У меня еще не было ребенка. Позвать сиделку?

– Нет, если хочешь остаться в живых.

– Тобиас…

– Сегодня ночью меня пытались убить. Когда я вернулся домой, «Зодиак» нарочно был отвязан так, что мне пришлось наклониться над водой, чтобы подтянуть его к борту. Тогда-то я и получил по голове чем-то достаточно тяжелым, чтобы убедиться, что парень дело свое знает, – он тронул лед у себя на груди и поморщился. – Ублюдок не попал по голове, но на плечах у меня огромная ссадина.

– Слава Богу, он промахнулся, – сказала Перис. Она представила, как он падает на палубу, и ей стало нехорошо.

– Слава Богу, он не доделал свою работу до конца. Я упал в воду и каким-то чудом мне удалось ухватиться за кранец и не показываться. Я понял, что он подождал, не появлюсь ли я снова над поверхностью воды. Я слышал, как он уходил. Если бы я упал на палубу, во второй-то раз он бы не промахнулся. Не помню толком, как мне удалось выбраться из воды и позвонить в полицию.

Перис взглянула на его руку, лежащую на ее запястье.

– Ты просил Найджела сообщить мне, что ты в госпитале?

– Да. Думаю, кому-нибудь надо было треснуть меня немного пораньше. В голове прояснилось.

Похоже, он нес чушь, но Перис подумала, что ей все равно – главное, что она была здесь, а он был более или менее в порядке.

– Найджел, кажется, на меня сердит, – Перис никак не ожидала, что Тобиас улыбнется. – Почему ты улыбаешься? – спросила она его.

– Знаешь, что я думаю?

Она покачала головой.

– Поразмысли немного. Я думаю, что мы с тобой каким-то образом связаны. Мне кажется, кто-то хочет сделать нас публичными врагами. Или лучше сказать – врагами на публике?

– Разве тебе не пора отдохнуть?

Тобиас взял ее за руку и рассматривал пальцы, на которых не было никаких украшений.

– Я хочу сделать предложение. Ты готова меня выслушать?

– Сегодня утром мы угрожали друг другу, – напомнила ему Перис, надеясь, что удар по голове несколько изменил его намерения, и опасаясь, что нет. – Я по-прежнему сердита на тебя и даже злюсь еще больше.

– Понимаю. Ты упряма, как и этот старик.

– Не разговаривай. Ты ранен. Я подожду, пока ты встанешь на ноги, а потом возобновлю военные действия. Я здесь из гуманных соображений. В память о старых временах. Как в доме твоей мамы, – слишком поздно Перис пожалела о том, что напомнила ему о женщине, которая бросила мужа и сына, чтобы отправиться на край света за другим мужчиной.

Если Тобиаса и задели ее слова, он хорошо это скрыл.

– Забавно, – произнес он задумчиво. – Мне трудно представить тебя в роли матери.

– Тобиас, Попс ни с кем не разговаривает. Даже с бабушкой. Она так же сердита на тебя, как и я.

– Очень жаль это слышать. Я всегда очень любил Эмму. И сейчас скучаю по ней.

– Не уходи от разговора. Нам надо решать, что делать.

– Не сейчас, любовь моя, – Тобиас поднес ее руку к губам и перецеловал кончики всех пальцев по очереди. Сердце Перис сладко заныло. – Перис, мы пересекли черту, откуда назад уже не повернуть.

Она встретила его взгляд.

– Ты понимаешь, о чем я?

Перис закашлялась.

– Не думаю… Не совсем пересекли…

– Технические подробности, – в его улыбке сквозил умудренный опытом цинизм. – Начиная с данного момента, это уже вопрос времени, а не образа действия.

– Как бы мне хотелось тебе верить! – Слова вырвались помимо ее воли.

Тобиас потянул ее на себя, обвил рукой ее шею и поцеловал.

На вдохе она пыталась бороться с ним. Потом сдалась. Закрыв глаза, она позволила прижать себя к его мощной груди.

– О, что вы делаете со мной, мадам, – сказал он, когда их губы на мгновение расстались. – А ко мне сюда не хотите забраться?

Пытаясь вдохнуть, Перис положила пальцы ему на губы.

– Тобиас, нам надо сконцентрироваться. То, что случилось сегодня вечером, – очень плохо. Происходит что-то нехорошее. Не забывай, что…

– Что пару дней назад на тебя тоже напали? Разве можно об этом забыть? Одни и те же ребята работают.

Чтобы сесть прямо, она ототлкнула его и вздрогнула, увидев, как гримаса боли исказила его лицо.

– Прости, – сказала она, тронув его щеку, на которой начала пробиваться щетина. – Что ты хочешь этим сказать?

– Чуть не забыл. Помнишь запах сигаретного дыма?

Перис вздрогнула и съежилась.

– Никогда не забуду.

– Этот, который напал на меня сегодня, тоже курил французские сигареты. Многовато для простого совпадения, ты не находишь?

Она отвернулась.

– Что мы будем делать? Ты сказал об этом полиции?

– Сказал. Им про нападение на тебя еще ничего не известно. Они сделают все, что могут, но здесь, Перис, действовал не дилетант.

– Возможно… Пожалуй, я с тобой согласна. Это не может быть простым совпадением.

– В любой момент кто-нибудь может войти. Послушай меня, пожалуйста. Как ты сюда попала?

– Вормвуд, слава Богу, был дома. Он-то меня и подбросил.