затряс:

– Меня зовут Василий Иванович Чапаев, думаю, запомнить будет нетрудно. Если мы с тобой станем друзьями, то сможешь называть просто – Чапай. Так почти все делают. Ну раз уж наше знакомство состоялось, давай, начинай!

– Что начинать?! – выдохнул вконец обалдевший подполковник, тряся раздавленной ладонью: силы у этого странного коротышки хватало.

– Как – что? Докладывай, какова обстановка на моем аэродроме.

– На вашем?!!

– Бобриков, – печально вздохнул Чапай, – ты мне начинаешь активно не нравиться. На вот, возьми, будет что в сортире почитать.

С этими словами он протянул подполковнику большой коричневый пакет, покрытый кучей сургучных печатей. Машинально на них взглянув, Бобриков подпрыгнул от удивления и едва не отдал честь:

– Что это?

– Да сам не знаю, – абсолютно честно ответил Чапай. – Однако из этих глупых бумажек ясно следует, что все местное имущество, и ты в том числе, переходит в мою собственность. Но не переживай, со мной не пропадешь, я человек нормальный, меня не раз в дурдоме проверяли.

На сию вопиющую наглость Бобриков ответить так и не успел, из подъехавшей машины выскочил лейтенант Синельников, протянул сложенный листок:

– Вам срочный приказ из штаба округа!

Пробежав взглядом по тексту, подполковник вытер вспотевший лоб и ошеломленно повернулся к Чапаю:

– Но так нельзя! Чтобы через головы всех непосредственных командиров! У нас здесь особый объект! Это грубейшее нарушение режима!

– Да понимаю я! – положив руку на грудь, вздохнул Василий Иванович. – Только надо очень, просто до зарезу!

– Я буду жаловаться!

– Вот это правильно! – охотно поддержал его Чапай. – Обязательно и немедленно! Причем сразу во все инстанции! И не затягивай с этим! Можешь написать целые мемуары из собственных жалоб, аккуратно подшить их в одну книгу и знаешь, что с ней сделать?

– Что? – совсем позорно пискнул подполковник, окончательно растерявшийся от бешеного напора наглого рыцаря.

– Засунешь себе в задницу! – торжественно заявил Чапай и поспешил уточнить: – Да-да! Предвижу твои справедливые возражения. Ты, наверное, считаешь, что крупногабаритное произведение подобного объема не сможет пролезть в рекомендованное мною место? Что ж, довольно правильная мысль. Но спешу обрадовать – в моем лице ты нашел признанного эксперта по разрешению подобных проблем. Мы свернем твой письменный труд в узкую трубочку и будем запихивать ее в твою жопу дружными усилиями, ведь совместный труд сближает, не так ли?

Справиться с Чапаем в словесном поединке получалось только у настоятельницы Монастыря, да и то не всегда. Бобриков, не отличавшийся особым даром красноречия, выпал в нерастворимый осадок через несколько минут. Его окончательно добило то, что на его драгоценный режимный аэродром один за другим стали садиться разнообразные самолеты.

В полной прострации он обалдело смотрел, как без передышки на рулевую полосу поворачивают штурмовики и тяжелые бомбардировщики, истребители и разведчики. Некоторые были явно иностранного производства, без опознавательных знаков или того хуже – с очевидной символикой других государств. К тому времени ПВО объекта уже была в загребущих руках Чапая, садиться позволялось всем желающим. Одна машина была полностью незнакомой – черная, похожая на уродливого богомола со скошенными крыльями. Бобриков не знал, что видит перед собой уникальный астральный разведчик, собранный умелыми техниками Ордена всего в одном экземпляре.

Но главное потрясение подполковника вызвала вовсе не посторонняя авиация. Он невольно схватился за сердце, когда со стороны разгружаемого транспортника мощный автокар провез ядовито- оранжевый эллипсоид, снабженный хвостовым стабилизатором. Красная надпись гласила четко и ясно: «Термоядерная бомба. Шестой уровень. М-0,6. Не бросать!» Остальную маркировку Бобриков так и не разобрал, но увиденного ему хватило с лихвой. Дико оглядевшись, он увидел проклятого Чапая, стоявшего неподалеку с развернутой трубой спутникового телефона.

Подбежав к нему, подполковник истошно заорал:

– Там!.. Там такое творится!!! Без защитного контейнера тащат термоядерную бомбу с неправильной маркировкой!

– Да и хрен с ней, – небрежно отмахнулся Чапай, – пускай без контейнера тащат. А вот маркировку поправь – это непорядок! Наши техники вечно хоть где-нибудь, да напортачат, они почти все на первое мая родились. Что уставился? Так и было, прямо на демонстрации: раз – и вывалился головой на мостовую. После этого на них надежды мало, сам понимаешь. Возьми ведро краски и немедленно принимайся за работу. Но смотри, голых баб на боеголовке не рисовать, а то в зад ее тебе засуну и будешь так ковылять до самого медпункта!

– Но так нельзя! – чуть не взвыл Бобриков. – Это грубое нарушение правил хранения и перевозки! Ведь может случиться что угодно – от облучения персонала до взрыва!

– Ничего, переживем, у нас еще есть. Я три штуки заказывал, на пару дней должно хватить.

– Да это просто безобразие! Да что здесь, в конце концов, происходит?! Что за космонавты бегают по всему объекту с пулеметами? И какого черта вы притащили сюда термоядерную бомбу?!

– Бобриков, я почему-то перестаю тебя понимать? Ты где работаешь – в армии или балете Моисеева? Скорее всего, второе, так как любой нормальный офицер хорошо знает, для чего нужны бомбы! Поясняю для разных подозрительных танцоров: их применяют, когда надо что-нибудь взорвать. И вообще, ты мне надоел со своими дебильными вопросами! Липнешь, как продажная баба! Еще раз пристанешь – оторву паршивый язык и засуну прямо в задницу! Да-да! Предвижу твои очередные возражения. Ты, конечно, считаешь, что, будучи к тому времени заполненной печатной продукцией, она не сможет его вместить? Даже не сомневайся, у такого балетного танцора, как ты, для такой мелочи в раздолбанной жопе всегда найдется подходящий уголок.

Чапая в Ордене уважали за быстроту и неудержимый напор, но работать с ним мало кто соглашался по своей воле. Неудивительно.