идут прямым курсом на Нимгер, там на полосе заправятся прямо от транспортника – к тому времени он подойдет.
– Принято!
– Конец связи!
– Алле, это министерство гражданской авиации? Яков Викторович?
– Да, кто спрашивает?
– Слушай сюда. Тебе сейчас поступил важный факс. Очень быстро его изучи и немедленно отмени все ваши полеты над приличным куском Южной Якутии. Угловые координаты квадрата там указаны. И шевелись, а то твой парк самолетов может несколько уменьшиться.
– Кто это говорит?
– Совершенно неважно. Прочитай лучше этот факс и перезвони указанным в нем должностным лицам. Они все подтвердят. И некогда мне с тобой лясы точить, у меня таких, как ты, еще дюжина на очереди.
– Кошкин, что там по аэродрому?
– Живых тут нет, а имущество давно разворовано. Но полоса на вид в полном порядке, раньше сюда даже лайнеры садились.
– Тяжелый транспортник они примут?
– Не знаю, я в этих вопросах не специалист. У них тут аэродромного оборудования почти не осталось.
– Кошкин, ты так не грузись. Купи там всех. Сколько надо, столько и плати, денег не жалей. А кто будет отказываться – записывай фамилии.
– Зачем?
– Как прилечу – всех расстреляю. Чтобы знали!
– Хорошо. У меня уже есть несколько кандидатур.
– Кошкин, с тобой приятно иметь дело!
– Алле, дежурный?
– Так точно!
– Я генерал Иващенко, слыхал о таком?
– Так точно!!!
– Да не ори белугой, у меня и так башка с самого утра трещит. Вчера в штабе… засиделся над картами. Не выспался. Слушай сюда: под мою ответственность немедленно поднять по тревоге все наши точки в указанных координатах. Их передадут отдельно, по ЗАСу[5]. Принять все необходимые меры для отражения атаки диверсионной группы. Понятно?
– Так точно!
– Подтверждение получишь через минуту и учти – чтобы без проволочек! Затянете резину – лично дрючить вас буду! Выполняй!
– Есть!
Разведывательный спутник, получив кодированную команду из центра управления, четко выполнил указание. Чуть повернувшись, длиннофокусный объектив нацелился в заданную точку. Мощная оптика позволяла с такой огромной высоты различать даже стрелки на циферблатах наручных часов. Умная аппаратура учла орбитальное движение зонда и собственное вращение планеты, синхронизировала свою работу для сглаживания изображения.
Информация пошла на Землю.
Старый медведь стоял в кустах и обеспокоенно водил чутким носом. Ему очень не нравился запах человека и мертвого железа. В последние дни эта маленькая марь почему-то стала пользоваться у людей большим спросом, что зверю очень не нравилось – он давно считал все окрестности своей суверенной территорией. С виду все было тихо, но косолапый нисколечко не доверял вечернему спокойствию тайги. Гладкокожие двуногие создания славились своим изуверским коварством. Нельзя было исключать возможность, что в кустах затаились охотники, ожидая, когда здешний хозяин неосторожно выйдет под стволы их смертоносных ружей.
Медведь страшился показываться на открытом месте. Но, оставаясь в кустах, невозможно полакомиться сладкой прошлогодней клюквой. Красной ягодой усеяны многие болотные кочки, соблазн был просто невыносимым. Ведь в июне трудно найти себе пропитание, даже ранняя жимолость только цветет или покрывается зелеными плодами. Зверь уже решил забыть про всякую осторожность, ступил вперед, как вдруг послышался близкий гул самолета.
Серебристая птица ушла за гору, оставив после себя россыпь черных точек. Топтыгин с удивлением наблюдал, как они быстро увеличиваются в размерах и расцветают белоснежными соцветиями. Парашютисты ловко пронеслись над тайгой, четко спланировав на болотистую проплешину. Некоторые угодили в торфяную грязь, но отнеслись к этому совершенно спокойно. Она им особо не мешала и быстро стекала с черных боевых скафандров. Выстроившись в цепочку, бойцы спецотряда легкой трусцой направились в сторону высокого гольца.
Посмотрев вслед странным созданиям, очень похожим на огромных муравьев, медведь развернулся и деловито поспешил в другую сторону. Он больше не мечтал о сладкой клюкве.
Аэропорт города Нимгер знавал и лучшие времена. Раньше его не брезговали посещать даже пассажирские лайнеры и огромные транспортники. Он пропускал через свой зал ожидания тысячи пассажиров – большей частью сезонных работников или вахтовиков. Но все это осталось в далеком прошлом. Сейчас здесь занимались обслуживанием двух пожарных бортов и грузопассажирского вертолета да раз в неделю желтый двухмоторный уродец Л-410 прилетал из Якутска. Сей винтовой малыш гордо именовался «воздушным такси», однако, несмотря на малое число посадочных мест, редко заполнялся полностью. Но даже его появление не слишком рассеивало царящую здесь вечную скуку и запустение. Аэродромное оборудование большей частью давно пришло в полную негодность, все, что возможно было украсть, уже украли. Здесь много лет было тихо и спокойно, так бы продолжалось и дальше, если бы Олег Кошкин не объявил «красную тревогу». После этого события начали нарастать, подобно стремительной снежной лавине.
Для начала здесь появился сам Кошкин, причем никто из сотрудников не усмотрел в этом событии перст судьбы. На все его наглые требования и попытки банального подкупа начальник аэропорта Кузькин Василий Дмитриевич отвечал многочисленными отказами. Он даже показывал ему какие-то бумаги с кучей грозных подписей и печатей, доказывающие, что высокая комиссия уже давно запретила здесь посадку больших самолетов. Олег не поленился вытащить его на улицу, от души попрыгал по бетону, свидетельствуя, что он по-прежнему крепок. Но на руководство это деяние особого впечатления не произвело. Ничего не поделаешь – ведь правила нарушать нельзя! Да, даже дуракам понятно – полоса в хорошем состоянии. Но в комиссии тоже живые люди, им же надо показывать, что они не зря едят свой тяжелый хлеб. Почему бы не запретить посадку лайнеров, раз они и так этим не грешат вот уже более десяти лет? А без бумажки сюда сесть просто невозможно – это преступление, строго караемое по закону! Нарушить его самолеты не смогут: им не даст этого сделать совесть. Да и невозможно это: район сложный, заходить необходимо меж высоких гольцов, а оборудования практически нет.
Закрыв свой кабинет, Кузькин неспешно удалился, радуясь тому, что сумасшедший «новый русский» оставил его в покое. До пенсии оставалось всего два года – не хотелось бы нарываться на неприятности. Он не знал, что Кошкин, доложив о сложившейся ситуации по телефону, получил новые инструкции. Согласно им, он, не жалея сил и денег, нанял в кратчайший срок шестерых местных охотников. На ночь в аэропорту не оставалось никого, кроме сторожа в караульной будке. Но бравый охранник был в приятельских отношениях с зеленым змием и, когда отчаянный торг дошел до трехсот семидесяти бутылок, не устоял. В двух магазинах, лишившихся своих запасов водки, к Олегу отнеслись как к богу, завистливым взглядом провожая нанятую машину. Судя по всему, где-то намечался отменный праздник.
